Прелести

Я, опешив, неуверенно открыл пакет и извлёк наружу его содержимое. На стол поочерёдно легли четыре фотографии и серо-зелёная пачка долларов.

Нервный смех вырвался сам собой — действительно, сюрприз. Аттракцион «Догони». Цирк на колёсах. Бейте в бубен — я приехал! И карие глаза на тёмном фоне. И волки. И незащищённая шея. И тёплая ладонь на лице. Здравствуй, Утро Свежемороженое! А можно мне назад в ночь? А?

— Марина, а что он на словах передал?

— Сказал, что навестит тебя вскоре.

Воздух забирается в лёгкие и с шумом вырывается наружу.

Вечером буду в столице. Встречай, Москва, своих героев! Третий гудок: Ту-Ту-Ту…

Глава 1

Миша

дома — крыши нет,

Крыша дома — Миши нет…

Фольклор

— Ну, привет, бродяга-бродяжня. Ты как здесь очутился? Заблудился или времена года попутал? Что ж, заходи, будь как дома, хотя, пожалуй, ты и так дома. Значит, с первым апреля тебя! И меня тоже.

Я в голом виде валялся на кровати, подмигивал солнечному свету, нагло разгуливающему по комнате, и совершенно по-идиотски разговаривал с непонятно откуда взявшимся комаром. Комар непринуждённо насвистывал хорошо знакомую мелодию и с вполне определённым намерением примерялся к моим незащищённым одеялом частям тела. На дворе, вот уже четырнадцать часов, балдело само от себя первое апреля. Вспомнилось золотое детство, когда я охотно разыгрывал знакомых в этот, как его называли, День Смеха. Сегодня, кажется, природа решила отыграться на мне самом.

Комары в начале весны, возможно, и хорошая примета, но уж больно редкая. К тому же днём.

— Ты ведь ещё и девочка, пожалуй? Ну, что же ты медлишь, певунья? Смелее, смелее. Хочешь, займёмся лёгким сексом с элементами садомазохизма. Сначала ты будешь садистом, я мазохистом, потом, не обессудь, наоборот.

Я аккуратно вытянул левую руку, и комар, немного подумав, присел на неё. Оба добились, чего хотели. Наглый вампирёныш, потоптавшись на месте, запустил хоботок-насос в мою плоть и стал медленно перекрашиваться в цвет крови. Красная краска наполняла до этого бывшее прозрачным хрупкое, тонкое, безжизненное тельце, и комар-комариха на глазах вырастал в сильное чужой силой чудовище. Зрелище захватывающее. В момент, когда, кажется, насекомое вот-вот лопнет от переполнившей его крови, появляется желание прихлопнуть комара и смачно размазать красную жидкость и остатки только что торжествующей жизни ладонью. Искушение сильное. Для какой-либо альтернативы в мыслях и эмоциях просто нет места. Причём так до конца и не понятно, кого мы убиваем — то ли беззащитное насекомое, то ли кровожадного вампира. Уля-ля…

Чью кровушку сосём мы, прежде чем нас прихлопнет такая же потная ладонь?

Алые безответные парадоксы. Два конца одной радуги. Хищная улыбка первого дня апреля. Посмеёмся вместе.

Правой рукой осторожно взял с тумбочки стакан и также осторожно накрыл им наполненное тело комара. Тот, почувствовав неладное, дёрнулся с места, но стеклянная клетка пресекла все попытки к бегству. Перевернул стакан в исходное положение и пристроил сверху листок бумаги. Теперь хищник оказался в ловушке. Удовлетворённый проделанной работой я встал с кровати и перенёс стакан-клетку поближе к свету на подоконник.

— Раз кусаешься, значит, ты баба. У комаров мужики кровью не питаются. Поэтому имя я тебе дам женское, ласковое. Например, Инесса. Или лучше Лолита. Прямо, как у Набокова. Ну что, красивое имя — Лола? Нравится? А чего это ты, подруга, насупилась? Я ей имена придумываю, кровушкой своей отпаиваю, а она насупилась. Обиделась, что ли? Или мне поступить с тобой так, как поступил бы на моём месте любой честный домохозяин? Нет? То-то. Будешь, значит, Лолой. Ло-ло-чкой, — и, слегонца щёлкнув ногтём по краю сосуда, отошёл от окна.

В этой квартирке по улице Саянская я жил ровно неделю. Москва Златоглавая радовала ранней весной и запоздалыми аттракционами неумелых перемен. Сняв за довольно высокую, но, в общем-то, сносную, плату в привокзальном квартирном бюро жилище сроком на один месяц, теперь развращался одиночеством и строил планы на недалёкое будущее. Хозяин квартиры — пожилой мужчина — появился за неделю только раз и больше уже не доставал своим присутствием. Валялся несколько дней подряд до сумерек в постели, смотрел телевизор, а по вечерам бесцельно шлялся по городу. Засыпал, по своему обыкновению, под утро, просыпался часа в два-три дня, короче, отдыхал. Душ, кровать, телевизор, холодильник, плитка, составляли тот необходимый комплект, которого вполне хватало для беззаботного времяпрепровождения, а всё остальное можно было легко приобрести, выйдя из подъезда. Желание общаться с московскими знакомыми отсутствовало полностью, и я не спешил сообщать им о своём местонахождении в столице.

Отойдя от Лолиты, включил телевизор и опять плюхнулся на кровать. Повалялся без удовольствия, затем достал из холодильника бутылку пива и залез под душ. Пиво и вода сделали своё дело — настроение выровнялось.

Лола подчёркнуто сосредоточенно барахталась в стакане с целью обратить на себя внимание. Оторвал от настенного цветка пару зелёных листьев и сунул под бумагу, чтобы девчонке не было так грустно и одиноко. Наконец, расстегнул дорожную сумку и достал атлас мира и чёрный пакет — память об Александре. Всю неделю пакет оставался нетронутым и, разогрев до критической отметки интерес, теперь, наконец, решил с ним разобраться.

Не торопясь, со всех сторон рассмотрел плотную шершавость бумаги, в какую обычно упаковывают фотографии в фотоателье. Затем аккуратно разложил доллары, все в сотенных купюрах, и сосчитал их. Получилась довольно приличная по российским меркам сумма. Отложил баксы в сторону и достал четыре фотокарточки уже знакомых мне «не негров». На обратной стороне каждого фото были нанесены инициалы изображённых на этих карточках людей. Разложил всех в той последовательности, в которой они лежали на столе в купе у Александра, и потёр в задумчивости нос. Ну, что ж, сегодня самый подходящий день — первое апреля. Праздничек. Агата Кристи. Четыре зловещих портрета на фоне тоскующего в стакане комара. Крыша едет, как трамвай, но в нужном направлении.

Я перевернул первое фото:

МЕРЕЖКО ВЛАДИСЛАВ ГЕНРИХОВИЧ, 38 лет.

Худое лицо, выпирающий вперёд подбородок, длинные волосы и главное — очень выразительный взгляд. Ниже подпись — КИЕВ, МОСКВА.

Взял в руки другую фотографию:

ИЗМАЙЛОВ ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ, 35 лет. МОСКВА.

Игорь Сергеевич… Ладно, дальше поехали:

ДАНОВИЧ ЭДУАРД АЛЕКСАНДРОВИЧ — «ХАЗАР», 46 лет. ВОРОНЕЖ, МОСКВА.

Хазар, Хазар… Что-то я о нём слышал.

И, наконец, последняя, четвёртая фотография:

САК ВЛАДИМИР АРТУРОВИЧ, 53 года. КРАСНОЯРСКИЙ КРАЙ.

Всё. Я встал и отошёл к окну. Лола забралась на лист и то ли посапывала, то ли откладывала яйца. За окном тик-такала капель. Тик — капля о подоконник, так — другая вдогонку. Из телевизора каплям вторил поэт Артемьев:

Опять весна пришла, ребята! Тепло. Растаяли снега. Мы долго ждали результата, А в результате — нифига.

Так или примерно так. Тик-так, тик-так…

— Лола, гулять пойдём? Хотя какой там гулять, сиди уж лучше на яйцах. Тебе жить-то от силы часа три осталось.