Прелюдия беды. Мрак под солнцем. Четвертая и пятая книги

— Какая разница? Главное — у тебя тут. Заводи агентурное дело и получай поощрения по службе. Думаю, это парень далеко пойдет в своей Нигерии.

Склодовски с сомнением посмотрел на папку, которую он зажимал подмышкой. Там лежало собственноручно написанное террористом заявление о желании сотрудничать с американской разведслужбой. Отсняли они и кассету… по сегодняшним меркам это значило, что вербующий офицер качественно сделал свою работу. Вот только — Склодовски было что-то не по себе, не верил он, что этот отмороженный фанатик реально будет сотрудничать.

— Что-то я сильно сомневаюсь, что как только мы выпустим подонка из рук — эта папка пополнится хоть одним агентурным сообщением.

Пачеко неприятно хмыкнул.

— А голова тебе на что? Напиши сам… помоги агенту, хе-хе…

И глядя на обалделого Склодовски — хлопнул его по плечу и рассмеялся.

Проверявшие палубу матросы — со скрытым любопытством смотрели на двоих веселящихся мужчин в гражданских костюмах.

Вербовка потенциально очень ценного агента сыграла Склодовскому безусловно в плюс, когда принимали решение о его повышении. В Вашингтоне не особо интересовали всякие домыслы об опасности, фанатичности, несгибаемости агента, потенциальной вероятности того, что он подставился под вербовку специально и тому подобный бред. Заявление есть? Есть. Кассета есть? Есть. Количество агентов, которых удалось завербовать американцам непосредственно в структурах Аль-Каиды — не вскрыть почтовый ящик, перехватить телефонный разговор и спрогнозировать поведение, а именно завербовать — исчислялось единицами. Поэтому — за перспективного агента схватились руками и зубами и чем больше людей пытались примазаться к этому делу как к потенциальному локомотиву в карьере — тем больше было людей, кровно заинтересованных в том, что этого агента продолжали считать надежным. Как раз в это время — такой вот «надежный агент» подорвался на передовом посту Чэпмен в провинции Нангархар и убил семерых оперативников ЦРУ. На стратегически важном направлении — образовалась дыра и на нее бросили тех, кто был в это время на слуху — в том числе Склодовского. На какое-то время — завербованного на авианосце исламиста со странным именем Какаа он потерял из виду.

Но до того, как он отправился в Афганистан — нужные люди передали ему десять тысяч долларов США. Наличными и без каких-либо расписок. Просто передали и все. И он — взял их.

Деньги были от Ти-Джея Пачеко. Который в свою очередь получил их нелегально через цепочку посредников — если бы кто-то взялся за труд ее размотать, то пришел бы в конечном итоге к инвестиционному фонду, созданному на паях домом Саудов и семьей Бушей. Но на таком уровне — никто не копал.

Северная Нигерия. Сокото

Неконтролируемая правительством территория

30 июля 2015 года

Ганнери — сержант морской пехоты США Грегори Бунт как всегда плавно нажал на спусковой крючок. А затем — еще, раз за разом. Три выстрела — гарантированный резерв снайпера. На мгновение смазавшееся в прицеле изображение приобрело четкость — и он увидел, как ракетчик с РПГ-7 и мешком с ракетами за плечами — валится на землю с пулей в животе. Смотреть на результаты второго и третьего выстрела — было некогда…

Еще минус три…

В следующее мгновение — раскатисто загремели Калашниковы, десятки пуль прорезали воздух во всех направлениях. Но его это уже не волновало — скользнув назад и закинув винтовку за спину — чтобы не мешала и не нагружала руки — он побежал по следам своей маленькой группы…

Еще минус три. Но они — продолжают идти. Они все равно продолжают идти.

Сержант бежал внешне неспешным, размашистым бегом, все подмечая по сторонам. Могло быть все что угодно — просевший участок голой, свободной от растительности земли, означавшей наличие мины. Блеск проволочки в траве — растяжка. Просто — нора муравьеда. Змея — а здесь подавляющее большинство ядовиты. Но он ко всему к этому был готов.

Где-то далеко позади взорвалась граната, раздался новый взрыв ярости, выраженной в автоматном огне. Боевики нарвались на гранату под небольшим валуном — кроме осколков гранаты их хлестнет еще и осколками валуна. Двое, трое… может быть, четверо. Но они все равно не остановятся, они опытные и терпеливые воины и рано или поздно загонят их насмерть.

Сержант уважал их. Он убивал их — но он и уважал их. И понимал, что ему отсюда уже не уйти — он умрет здесь.

Уже ближе к вечеру — хотя дни сейчас долгие… — он увидел свой маленький караван уходящих от преследования людей. Они сидели.

— Какого хрена?! — он обрушился на них со всей яростью старого опытного служивого, сержанта лучшего рода войск в мире — какого, мать вашу хрена вы сидите!

— Папа…

— Я не тебя спрашиваю! Рик, какого хрена они…

Делайла — оттолкнула сержанта Ричард Типа в сторону и заняла место перед отцом. Глаза ее сверкали.

— Это я приказала! Они устали!

— Уставать будете в гробу!

— Папа, это всего лишь гражданские! Они не супермены, мы идем уже второй день!

— И будете идти пять, десять, сто дней, пока мы нахрен не выберемся отсюда!

— Делайла…

Это был один из ООНовцев.

— Тебе какого хрена, а?

— Сэр… извините, сэр. Мы и в самом деле очень устали. Но мы ценим то, что вы делаете для нас и продолжаете делать. Думаю… мы готовы идти, верно?

— Да в гробу я видел то, что вы цените…

Сержант внезапно понял, что он перегорел. Все. Можно ругаться, орать — но в душе есть только одно — понимание, что либо он, либо они все.

— Рик. За мной. Остальным — собираться, пять минут!

Они отошли в сторону.

— Рик…

— Сэр, мне это все не нравится. Радио перестало ловить, сигналов совсем никаких нет. И смотрите…

Он показал спутниковый навигатор.

— С самого утра ничего не показывает, сэр, ни одного спутника. Вообще ни одного.

Ганнери-сержант искренне старался постичь то, что говорит ему его подчиненный. Получалось плохо.

— Просто эта долбанная железяка сломалась. Выбрось ее нахрен.

— Нет, сэр. Она исправна, я проверил это — только сигналов от спутника нет.

— Ладно, нахрен все это. Слушай сюда. Ты готов сделать то, что нужно для спасения этих людей?

— Конечно, сэр.

— Вот и отлично. Тогда — сделаем так. Сейчас — ты поведешь их в ночь. Не торопись, замети следы, ты это умеешь. А я сейчас вернусь, немного пошумлю — и поведу их немного другим путем. Надо разделиться — иначе мы не выберемся.

— Это мне не нравится, сэр.

— Это приказ, сынок. Нравится он тебе или нет — ты должен его выполнять, так?

— Сэр, помнится на Пэрис-Айленд нам говорили, из боя возвращаются либо все, либо никто. Настоящий морской пехотинец не бросит своих. Припоминаю, что это говорили нам вы, сэр.

Сержант улыбнулся, улыбка была по-настоящему страшной.

— Это было так давно, парень, что я уже и не припомню. Подумай сам — смогут ли эти ублюдки завалить меня, а? Да обломаются. Заложники — только сковывают меня, не позволяют мне действовать так, как я привык. Если их не будет — я этим ублюдкам инквизицию устрою…