Прелюдия беды. Мрак под солнцем. Четвертая и пятая книги

Ударная группа полковника Омара — шестнадцать человек, считая его самого — расположилась на холме, с которого прекрасно просматривалась и простреливалась идущая здесь в приграничных ливийских горах, едва заметная тайная тропа. На шестнадцать человек — у них было два пулемета ПК, два южноафриканских ручных револьверных гранатомета, одна снайперская винтовка и двенадцать автоматов и ручных пулеметов Калашникова. Ручные пулеметы — здесь ценили больше чем автоматы из-за специфики ТВД — пустыни, горы, большие расстояния. Это был спецназ, «самопальный» — но все-таки спецназ. На автоматах были глушители и ночные прицелы — у каждого. РПК не позволял использовать глушитель, но выточенные в местной мастерской пламегасители были. Противотанковых гранатометов не было, потому что не предполагалось наличия танков — а с живой силой и легкой техникой прекрасно справлялись револьверные гранатометы из ЮАР, которые пробивали до восьмисот метров [98] . Еще у них были мины направленного действия, которыми они заминировали дорогу.

98

Это не выдумка. Такой вариант существует — со спецгранатами действительно можно вести беспокоящий огонь до восьмисот метров.

Семнадцатый боец лежал примерно в полумиле от позиций основной группы.

Николай пошел на это сознательно и вопреки настояниям полковника Омара — он не мог постоянно находиться с группой, ливийцы должны были не только научиться справляться самостоятельно, но и передавать опыт остальным, в случае большой войны — и самостоятельно собирать и брать командование над партизанскими отрядами. Увы… ливийцы, поразительно гордые и даже спесивые в жизни — во время войны как командиры были почти беспомощны. Одни не могли командовать, другие не могли подчиняться. Как правильно заметили израильтяне — арабы отличные воины, но чертовски скверные солдаты. А все дело в том, что они патологически не могут подчиняться один другому в обход традиционной, кланово — патриархальной системы. Даже если понимают, что они в армии и подчинение необходимо — все равно не будут. А вот русскому — они подчинятся с удовольствием, потому что русский человек со стороны и подчиниться ему — не оскорбительно для чести. По-моему еще немцы сказали — что лучшие в мире войска, это туземные солдаты под командованием белых офицеров [99] .

99

Точнее — черные солдаты под командованием белых офицеров. Это слова Пауля фон Леттова — Форбека, который в первую мировую делал потрясающие вещи. В отличие от англичан — он свободно привлекал племенные африканские формирования и создавал полки буквально из ничего.

Николай в данной ситуации — в одиночку выполнял роль стоп-команды, которая должна была предотвратить организованное отступление противника назад по дороге и его перегруппировку для проведения контратаки. Кроме винтовки — для этого он располагал тремя минами МОН-50, две из них он поставил, чтобы перекрыть дорогу, в третью — чтобы защитить свою позицию. Он прекрасно понимал, что для создания надежной стоп-позиции тут нужен хотя был пулеметный расчет. Но он сознательно пошел на риск по нескольким причинам. Одна из них пулеметный расчет с пулеметом замаскировать куда сложнее, чем позицию одиночного снайпера — а противник не должен обнаружить засаду до того, как втянется на заминированный и простреливаемый участок дороги. С позиции Николая, он, кстати, просматривался менее чем на треть. Вторая причина — он не хотел брать с собой ни одного из ливийцев, потому что, в конце концов, и они должны стать единой командой, и сам Николай должен показать себя как воин, которому в одиночку под силу справиться с десятками врагов — если дойдет до этого. Культ героя-одиночки, всадника на белом коне (или сильном верблюде) здесь был очень силен, его невозможно было игнорировать — можно было только учитывать и стараться соответствовать.

Происходящее напоминало ему Чечню с той лишь разницей, что здесь не было лесов, совсем почти не было растительности. Именно этим занимался их спецотряд, имевший в эфире позывной «Скорпион». По сути, они вели малую войну, были маневренной группой как в двадцатые годы во время борьбы с басмачеством в Азии. Небольшая, хорошо вооруженная носимым оружием группа, вдвое больше гранатометчиков, чем нужно по штату, больше пулеметчиков и снайперов. Штатная единица численности — не отделение, как в армии, а четверка — автоматчик, пулеметчик, гранатометчик, снайпер. Они устраивали засады, бродили по лесам, выставляли секреты у селений, где кишмя кишели боевики — короче говоря, делали все, что и должен сейчас уметь делать профессиональный солдат. Несколько дней профессионального наблюдения за селом, с отметками домов, где есть схроны, или куда по ночам ходят на постой бородатые с гор — давали возможность провести потом адресную, почти без потерь зачистку, не ломиться во все двери подряд, наживая себе врагов — а идти туда, куда нужно. Потом, после таких зачисток — пехотные командиры получали поощрения, а боевики начинали разборку между собой, подозревая, что кто-то настучал. Чеченцы вообще в чем-то были наивны как дети, они были сильны духом — но обмануть их можно было запросто. Даже не интересно было…

А вот здесь вот — все не так…

Если на Кавказе существует культ силы и справедливости — то тут существует культ притворства и лжи. Николай был своим — но лгали даже ему, причем иногда без видимой на то причины, просто лгали и все, наверное, уже не умели по-другому. Первоначально это раздражало до бешенства… но пришлось смириться — народ не переделаешь. Это был, видимо, отголосок еще крестовых походов — правда теперь, арабы лгали и друг другу. Еще тут воровали… нужно было постоянно следить за своим бумажником, своим снаряжением, своей машиной… пропадало все, буквально в секунду. Могли украсть часы с руки. Самое интересное — здесь это считалось нормальным и осуждению не подвергалось, несмотря на то, что по шариату за воровство полагалось отсечение кисти руки.

В общем… весело тут было…

На горизонте — отсветом полыхнули фары.

Николай насторожился. Отсвет повторился — как минимум одна машина шла, переваливаясь на ухабах, свет фар иногда упирался в небо.

Он дернул за тонкую леску один раз… леска была самым надежным способом оповещения, духи были не дураки, они слушали эфир и даже щелчок тоном рации — мог их насторожить. Леска была легкой, она почти ничего не весила и могла пригодиться в десятке разных ситуаций. Один рывок — приготовиться, два — вижу цель, готовность, три — отбой…

Машины выползли из-за поворота… дорога здесь вихляла узкой, каменистой змеей между валунов и по низинам… и тут Николай начал понимать, что конвой — намного больше по размерам, чем они предполагали. В нем были грузовые машины, самые настоящие армейские грузовики, которые могут везти прорву людей и имущества в отличие от маленьких пикапов «Мицубиши» и «Тойота», в кузовах которых могли разместиться шестеро или четверо с пожитками. Один… два. Два носатых армейских грузовика, скорее всего американское старье или новый Китай и пикапы… И еще одна хрень. Головной пикап был выполнен как примитивный гантрак — самодельное бронирование кузова и пулемет ДШК с местом пулеметчика, защищенные самодельным вращающимся щитом. Обычно, когда караваны идут по свой территории — такие машины их не сопровождают… а тут она была, да в сочетании с двумя армейскими грузовиками.

Николай не раздумывая, дернул леску три раза. Пропускаем… нечего и думать. О такой караван можно было обломать зубы и потерять всех людей.

Ждать следующего?

Николай не рискнул пошевелиться, чтобы посмотреть на часы — но по его прикидкам время было — между часом и двумя по местному времени. К границе они подойдут часа в четыре. Там сделано минирование, выставлены посты — но это ни хрена не значит, где-то уже договорились, иначе бы не шли. Там — они по-быстрому перейдут на другую сторону, там их уже будут ждать ливийские машины и где-то с рассветом, они будут в ближайшем лагере беженцев. И люди и груз. А потом — они уже растекутся, пойдут по местам, куда намечали, часть останется здесь, часть пойдет на Запад, чтобы присоединиться к ведущейся там борьбе. Египетские братья-мусульмане были тоже не дураки, они не ставили все ставки на одно поле… далеко не все исламисты действовали на востоке страны. Еще больше — действовали на западе, в центре, в зоне объединения Варфалла. Там — в отличие от племени Каддафа всегда находились люди, мятежные власти, там осели немало боевиков-исламистов, в том числе и тех, кто отбывал наказание в Гуантанамо за терроризм. Восстание должно было начаться не здесь, в зоне примитивных Каддафа, которые просто хотели вернуть все как было или просто получать доходы от нефти. Оно должно было начаться в Триполи, бывшей столице, где в ожидании гуманитарной помощи скопились беженцы, где был интернет, и где единственно что работало как следует — так это мечети и исламские фонды, закупающие и распределяющие продовольствие без лишней, типичной для ООН бюрократии. Оно должно было начаться на западе страны, где скопилось большое количество людей, которые считали, что их обманули, что революция не дала им того, что они хотели — они хотели власти и справедливости, а оказались без работы и никому не нужны. Это и был хворост исламской революции, хворост, обильно политый жирной ливийкой нефтью и…

Там, на дороге, куда ушла колонна — раздался взрыв, затем еще один. Словно спохватившись, заработали пулеметы.

Вляпались!

О том, что ливийцы Омара не справятся с таким противником — Николай не сомневался ни разу. В лучшем случае, им удастся выбить половину за счет эффекта внезапности — после чего у противника все равно останется троекратное численное превосходство. Для спецназа сороковой армии — вполне нормальный расклад, можно дальше воевать, тем более местность благоприятствует. Но так как и с той и другой стороны были арабы…

Уже не рассчитывая на преимущества своей защищенной позиции — Николай встал и бросился бежать вниз по пологому, длинному склону, молясь всем богат о том, чтобы не сломать ногу и не наступить на что-нибудь. Например, на змею — а змеи здесь были. Или на мину… минные поля были западнее и севернее… но чем черт не шутит. Карт минных полей здесь никогда не составляли, делали, что Аллах на душу пошлет.

Так… ага.

Одна из машин, небронированный пикап, идущий замыкающим, резко сдавал назад, в кузове в полный рост стоял боевик, он вел огонь из пулемета, оперев его сошками на крышу кабины, слева, прикрываясь машиной, отступали еще двое и один или два были в кабине. Времени было всего несколько секунд, Николай плюхнулся на задницу — необычная, но удобная на наклонных поверхностях стрелковая стойка, позволяющая стабильно расположить винтовку. Цевье он опер об колено, впереди прихватил за ремень, наклонился вперед, чтобы компенсировать отдачу…

Боевики умерли, даже не поняв, что происходит, машина прокатилась назад еще метров десять и остановилась, перекрыв дорогу. Глушитель скрал звуки выстрелов, термооптический прицел был румынским, но хорошим, с французской матрицей. Николай заметил еще двоих боевиков и убил их прежде, чем кто-то начал соображать, что произошло.

В следующую секунду — оглушительно громыхнуло, шар огня и дыма распух во все стороны, перевернул набок только что остановленную им машину, ударная волна достала даже его. Он хватанул воздух, горячий, пахнущий сгоревшим бензином и взрывчаткой и понял, что в схватке наступил перелом. Встал, и побежал дальше, рассчитывай выйти на позицию, с которой дорога будет простреливаться полностью и он сможет записать на свой счет еще несколько бородатых уродов. Если после детонации всего этого добра кто-то остался в живых…