Преподаватель симметрии

– Здесь – вечная девственность, – смеялись они, играя его мужским достоинством, и вдруг испуганно смолкли.

– Кто ты? Ты как сюда попал?! – воскликнули они в священном ужасе.

– Неверный! Неверный! – заверещали они. – Как ты мог пройти Сират?!

Он посмотрел в направлении их в ужасе простертых рук…

Сверкающей, как бритва, стрельчатой аркой протянулся над безбрежным водоемом неописуемой красоты мост.

Часть третья Ашшар

3-000

– Что у тебя с ногами?

– Мне приснилось…

– Это не сон. Смотри, какие волдыри!

– ………………………………….

– Успокойся, все страшное позади… Так не больно?

– Вот так хорошо…

Да, так уже хорошо… Когда твоя голова на коленях у реальной Бьянки, и тебе перебирают волосок за волоском, и прикрывают глаза прохладной узкой ладошкой. Когда мама Мадонна, колдуя из трех пузырьков, совершает твоим ногам волшебный компресс меж своих непомерных грудей. Так хорошо. Но это, наяву, еще менее представимо, чем то, откуда только что он…

3-001

– Вы сон или явь?

– Мы не сон. Мы – это мы. Это я, твоя Бьянка. А это моя мама. Мадонна.

– Что же это было?!

– Вот ты и расскажи. Полегчает.

– Когда ты познакомилась с Бруной?

– Твой отец рассказывал эту историю. И фотографию я у тебя видела.

– Как же вы оказались вместе?

– Это тонкое тело, – прокомментировала Мадонна. – Оно могло залететь и в будущее. Признаться, это меня настораживает. Как выглядел мост?

– В точности как опасная бритва.

Мадонна прошла к сундуку и умело в нем порылась:

– Эта?

– Да.

Такая потертая продолговатая коробочка-пенальчик. Стертое золото фирменного клейма на ней. Дорогая переплетческая работа, старинная. Донышко уже прохудилось, и бритву можно просто вытряхнуть, как из ножен, не разнимая пенальчика. Дамасское лезвие утопает в разделе ручки, отделанной не иначе как слоновой костью. Кость пожелтела.

3-002

– Отец очень дорожил этой бритвой, – комментировала Мадонна. – Она ему еще от его отца досталась…

Бибо не мог не нажать на прихотливую блестящую загогулину, и бритва высвободилась из рукоятки.

– Вот в точности такой мост! – воскликнул Бибо. – Идешь по этой узенькой полочке… – Он провел ногтем по узенькому желобку с тыльной части бритвы. – В полподошвы. С одной стороны пропасть, с другой – как бы высокие, на уровне шеи, перила. Но это лезвие бритвы. Вон, смотри! – На ладони был глубокий запекшийся порез. – Что ты! Это я даже не прикоснулся. Лезвие настолько остро, что прозрачно. Если бы я попытался ухватиться за видимый край, у меня бы уже руки не было! И вот ты теряешь равновесие, хватаешься за лезвие, как за перила, и, уже безрукий, летишь в пропасть. Там – ад. Подробностей не разглядел – тьма, бездонность, смрад. А со стороны лезвия – голубое безоблачное небо и холмы, восхитительные холмы, гряда за грядой, как волны, и что-то журчит, прохладно и звонко, как музыка, – тянет туда заглянуть, за край. Но тогда – потеряешь голову: невидимый край тебе ее сбреет. На моих глазах…

– Какие страсти!.. – по-деревенски всплеснула руками Мадонна, задев газовую занавеску.

– Да, вот так, и – руки как не бывало, – мрачно констатировал Бибо. Он чувствовал себя уже героем: приятно было попугать любящих женщин.

С тем же знанием дела Мадонна направилась к его саквояжику и запустила туда руку.

Табакерка была извлечена.

– Спрячь это, Мери! – строго сказала она. – Чтобы он никогда не нашел.

– Как вы смеете! Это память о моей бабушке!

– Чтобы ты голову не потерял вместе с памятью, – заключила Мадонна.

3-003

– Ну хватит. Сеанс окончен. – Мадонна решительно поднялась с колен. – Всю грудь мне истоптал.

Бибо встал столь же решительно и со стоном повалился навзничь. Бьянка-Мери подхватила его.

– На ноги ты еще не скоро встанешь, – сказала Мадонна.

– В буквальном смысле слова, – сквозь зубы процедил Бибо.

– Да, всего лишь в буквальном, – рассмеялась Мадонна, осветив зубами всю комнатку, любуясь Бьянкой-Марией. – Ну вылитая Пьета!

Бибо стыдливо прикрыл заголившийся срам.

– Однако! – восторженно сказала Мадонна. – Какое чудовище!

– Мама! – возмутилась Бьянка-Мери.

– Ухожу-ухожу. В будущем году рожать лучше летом, вам надо поторопиться…

– Мама!!!

– Ушла. Уже ушла. Только не отдавай ему табакерку. Тебе хоть бы что, а видишь, что с ним творится…

– Ой, мамочка!!! – заверещала Бьянка-Мария, как только за Мадонной захлопнулся люк. – Ой, умоляю… Ой, умираю…

Но Мадонна и не думала возвращаться.

Лязгнул засов.

3-004

– Однако ее такта ненадолго хватило, – пробурчал Бибо.

– Если с тобой быть тактичным, можно с голоду помереть, – удовлетворенно хихикала Бьянка-Мери.

По лесенке с миской в руках ловко спускалась Мадонна.

Это всякий раз поражало Бибо, как ловко! Казалось, лесенка должна была проломиться или, по крайней мере, застонать – ничего подобного: Мадонна спускалась по ней, как с облака. И миска была полна до краев.

Из рукава выскользнули две ложки.

– Похлебайте и в путь, – сказала она.

– У меня нет рейса, – удивилась Бьянка-Мери.

– Полиция приходила.

– Как они нашли?!

– Не за тобой. За Бьянкой.

– Она-то тут при чем!

– Живо. Пошевеливайтесь. Они вот-вот вернутся.

– Откуда ты знаешь?

– Они установили наружное наблюдение.

– Так они там?

– У них сиеста…

Наверху все было раскидано и переворочено.

– Что они искали?

– Не знаю. Во всяком случае, лучше забери свои вещи.

Собираясь, Бибо представлял себе явленную ему в ощущении двухэтажность жизни – с раем внизу и адом наверху.

«Странно, что они не слышали наших стонов!.. Но ведь и мы не слышали их топота…»

Ему было почему-то весело. Он вдруг понял, что давно уже хочет выйти на воздух.

Счастье утомительно. Вот почему оно не длится вечно.

В саквояжик улеглись: разобранный Конь, разломанное распятие, разрозненные дневники отца, те самые бритва и сандалии.

3-005

Их уже ждали.

Но нет, слава богу, не полиция. Другой экипаж.

Мадонна уже обо всем подумала и позаботилась…