Преподобный Симеон Новый Богослов и православное предание

64. Если когда-нибудь встретится тебе такое, о монах, а ты находишь в душе своей ревность и великое стремление к совершенству, так что желаешь исполнить всякую заповедь Божию, вплоть до того, чтобы не впадать в празднословие и не согрешать и ни в чем не оказываться меньше древних святых — ни в делании, ни в знании, ни в созерцании, но видишь, что, сея плевелы малодушия, [диавол] препятствует тебе достичь такой высоты святости, подбрасывая тебе такие помыслы и говоря:«невозможно тебе среди мира спастись и неопустительно соблюдать все заповеди Божий», — тогда ты сядь наедине в каком-нибудь углу, стесни себя, собери ум, и дай добрый совет душе твоей, сказав:«Почему ты прискорбна, душа моя, и зачем смущаешь меня? Уповай на Бога, ибо исповедуюсь Ему. Ибо спасение лица моего — не дела мои, но Бог мои [1640] . Ибо кто оправдается от дел закона? [1641] Не оправдается пред Тобою всякий живущий [1642] . Но через веру в Самого Бога моего надеюсь спастись даром, по неизреченному Его милосердию. Отойди от меня, сатана, я Господу Богу моему поклоняюсь и Ему от юности моей служу [1643] — Тому, Кто может спасти меня по одной Своей милости. Отступи же от меня. Бог, сотворивший меня по образу и по подобию Своему [1644] , да истребит тебя!»

1640

Ср. Пс. 41:6

1641

Ср. Гал. 2:16

1642

Ср. Пс. 141:2

1643

Ср. Мф. 4:10

1644

Ср. Быт. 1:26

65. Бог от нас, людей, ничего другого не требует, кроме того, чтобы мы не согрешали — и только. А это не есть дело закона, но ненарушаемое хранение образа [Божия] и высшего достоинства, которыми обладая по природе и нося одежду, сияющую Духом, мы пребываем в Боге, а Он — в нас [1645] , и мы становимся по усыновлению богами и сынами Божиими, запечатленными светом познания Бога [1646] .

66. Уныние и телесное отяжеление, от лени и нерадения появляющиеся в душе, отвлекают от обычного правила и приносят разуму помрачение и отчаяние, отчего господствуют в сердце помыслы боязливости и хулы, и искушаемый демоном уныния не может пойти на обычное место молитвы, но предается лени и превратно помышляет о Творце всего. Итак, зная причину этого и откуда это нашло на тебя, скорее пойди на обычное место молитвы твоей и, припав к человеколюбивому Богу, умоляй со стенанием и слезами, с болью в сердце, избавить тебя от тяжести уныния и злых помыслов; и если будешь напряженно и неотступно стучать [в дверь], вскоре дано будет тебе освобождение от этих [страстей].

1645

Ср. 1 Ин. 4:13

1646

Ср. Пс. 4:7

67. Кто стяжал чистое сердце, тот победил боязливость, а кто еще очищается, тот иногда одолевает ее, иногда же бывает одолеваем ею. Кто же вовсе не борется, тот или совершенно бесчувствен и является другом страстей и демонов, недугуя помимо тщеславия еще и гордыней и думая, что он нечто, тогда как он — ничто [1647] , или является рабом боязливости, подвластным ей, трепещет, как младенец рассудком, и боится страха там, где нет ни страха [1648] , ни боязни для боящихся Господа.

1647

Гал. 6:3.

1648

Пс. 13:5

68. Боящийся Бога не боится ни натиска демонов, ни их бессильных нападений, ни угроз злых людей, но, будучи весь как бы неким пламенем или пылающим огнем, проходя по местам недоступным и неосвещенным ни ночью, ни днем, обращает в бегство демонов, которые бегут от него скорее, чем он от них, дабы не быть сожженными исходящим от него пламеновидным лучом Божественного огня.

69. Кто ходит в страхе Божием, тот, вращаясь среди злых людей, не боится, имея внутри себя страх Его и нося непобедимое оружие веры, благодаря которым он может и способен делать все — даже то, что многим кажется трудным и невозможным. Но он ходит, как некий гигант среди обезьян или рыкающий лев среди собак и лисиц: он уповает на Господа и твердостью разума поражает их, приводит в смятение их мысли, побеждая их словом мудрости, как жезлом железным [1649] .

1649

Ср. Пс. 2:9

70. Не удивляйся, если, когда над тобой господствует боязливость, ты трепещешь, боясь всего, ибо ты еще несовершенен и слаб и, как младенец, боишься страшилищ. Ибо боязливость есть младенчествующая и достойная смеха страсть тщеславной души. Не желай говорить словами с этим демоном или прекословить ему, ибо когда душа в трепете и смятении, слова не помогают. Оставь их, смири разум твой, насколько хватит у тебя силы, и вскоре поймешь, что боязливость исчезла.

71. Когда кто-либо охвачен унынием, имеет вялый и помраченный ум, опустошенную душу, тогда от этого понемногу оскудевает плач в сердце его, гаснет в нем пламя Духа, и все в доме тела его наполняется дымом; помимо этого, бывает у него даже оцепенение членов тела, от нерешительности впадает он в безмерный сон, так что поневоле [приходится] ему оставить и обычное последование. Когда же он противопоставит этому воздержание и бдение, которыми побежден сон, тотчас сердце его ожесточилось от превозношения и по причи–не оскудения плача вкралась к нему боязливость. Если же он, когда она еще в нем, в неурочный час оказался вне своей келлии, и, отойдя в мрачное и темное место, встал на нем, подняв руки к небу и изобразив на себе знамение креста, око же души возведя к Богу, так что немного смирил помысел, тотчас и демон боязливости немного отступил от него. Однако страшный демон тщеславия, который сильнее [демона боязливости], незаметно похитил помысел его, желая уловить его и тотчас передать демону боязливости. Поняв это, [человек] удивился и начал горячо умолять Бога избавить душу его от таких сетей диавола.

72. Сочетание этих демонов, их злоба и ухищрения, я полагаю, многообразны и с трудом понимаемы для всех. Ибо я узнал, что демон боязливости сопутствует демону уныния и нападает вместе с ним, а тот помогает этому и хватает [жертву], и первый наводит на душу страх с очерствением, второй же производит в душе и уме помрачение и расслабление, а также окаменение и отчаяние. Уныние бывает для подвижников испытанием, доставляя им смирение.

73. Демон уныния, конечно, более всего, как правило, воюет с преуспевшими в молитве или заботящимися о молитве. Ибо против них не имеет силы ни один другой демон, разве только он получит силу против них по промыслительному попущению, или же, что мне кажется более вероятным, получит силу против нас из-за телесных расстройств. Смысл сказанного таков: когда я много съел, отяготил чрево и хорошо выспался, страсть овладела умом моим, и я был побежден; но опять же когда я проявил чрезмерное воздержание, я сделал ум свой помраченным и недвижимым, и тотчас впал в ту же самую страсть. Еще же такое может случиться с подвижниками от сочетания атмосферных явлений, — не знаю, как сказать, — и от помрачающей духоты южного ветра.

74. Уныние есть смерть души и ума. От него, если попустил ему Бог действовать против нас по силе его, никто из подвижников никогда не мог бы спастись. От нас равным образом зависит противостоять ему по силе каждого из нас, от Бога же — таинственно возбуждать нас и явно делать победителями над ним. Но невозможно кому-либо, кто умер, воскреснуть без помощи самого Воскресшего из мертвых.

75. Когда ум, похищенный гордостью, погружается в нее и думает, что он есть нечто сам по себе благодаря своим подвигам, тогда благодать, невидимо просвещающая его, отходит и вскоре оставляет его пустым; тотчас изобличается его немощь, и, словно дикие псы, набрасываются на него страсти, стремясь поглотить его. Он же, недоумевая и не имея куда бежать и где спасаться, посредством смирения прибегает к Господу, Который силен спасти его.

76. Тот, кто вне всего мира, чувствует себя так, как бы он находился в непроходимой пустыне и в окружении зверей. По этой причине, объятый несказанным страхом и невыразимым трепетом, он вопиет к Богу, как Иона из кита и из житейского моря [1650] , как Даниил из рва диких страстей и львов [1651] , как три отрока из печи, наполненной огнем пылающей похоти [1652] , как Манассия из медных оков этого перстного и смертного тела [1653] . Услышав его, Господь извлекает его из глубины неведения и любви к миру, как пророка из того кита, чтобы ему никогда уже не вернуться туда снова; как Даниила, извлекает его из рва злых помыслов похоти, похищающих и пожирающих человеческие души. От страстных же приражений огня, сжигающего и оскверняющего его душу, насильно толкающего и влекущего его к непотребным делам, сохраняет его невредимым, орошая душу его Святым Духом, как тех израильтян; и соблюдает неуниженным и неприкосновенным со стороны этой земной, тяжелой и в высшей степени страстной плоти, делает его сыном света и дня [1654] и дарует ему уже здесь вкушать бессмертие.

1650

См. Иона 2.1

1651

См. Дан. 6:18

1652

См. Дан. 3:24

1653

См. 2 Пар. 33:11

1654

Ср. 1 Фес. 5:5

77. Душа, которая охотно живет в этом низменном теле, стремится к телесным наслаждениям и держится за человеческую славу, или, даже если пренебрегает этими вещами, все же чувствует вожделение к их атмосфере, бывает абсолютно неподвижна по отношению к какой бы то ни было добродетели и заповеди Божией и не желает (исполнять их], будучи страшным образом отягощена и опутана названными пороками. Если же, пробудившись через труды, злострадания и слезы покаяния, сбросит с себя тяжесть плоти и тину земных забот, омоется потоками слез, возвысится над низменным видимым [миром], вкусит чистого света и удостоится освобождения от тиранствующих страстей, тогда и она, подобно пророку, воскликнет Богу: Ты снял с меня вретище мое и препоясал меня веселием, да воспевает Тебя слава моя и да не опечалюсь [1655] .

1655

Пс. 29:12–13

78. Божественное Писание обозначает три места, в которых любит пребывать ум [1656] . Я же скорее говорил бы о двух — не потому, что учу противно Писанию, — да не будет! — но потому, что к началу и концу не причисляю середину. Говорю, к примеру: тот, кто перешел из города в город и из страны в другую страну, не называет именем страны или города ту дорогу, по которой шел, хотя бы и видел на ней много чудесного. Ибо тот, кто перешел из Египта в землю обетованную и поселился на ней, вспоминает все промежуточные [этапы] и всем о них рассказывает, но не говорит о переходе из первого города во второй, из второй страны в третью, а говорит о возвращении [1657] из рабства в свободу, из тьмы в свет и из плена в свое отечество. Так бывает обычно и с нашим человеческим умом, перешедшим от страстной жизни к бесстрастию, от рабства страстям к свободе Духа, от противоестественных приражений, которые духовный закон называет пленением, к сверхъестественному восхождению, от житейской пучины и бури к тихому пристанищу, которое вне мира, от горечи житейских забот и скорбей к неизреченной сладости и отсутствию забот о каком бы то ни было земном деле, от обуревания многими похотями и от смятения — к одному только Единому, к всецелой привязанности и любви к Нему.

1656

Ср. Марк Подвижник. О думающих оправдаться делами [PG 65, 941 CD]:«Есть три мысленных места, в которые ум восходит вследствие изменения: естественное, нижеестественное и вышеестественное».

1657

Букв,«восстановлении».

79. Переход ума от видимого к невидимому и переселение от чувственного к сверхчувственному производит в нем забвение всего оставленного позади. Именно так я называю поистине безмолвием и страной безмолвия, и местом, на которое удостоившись взойти, он не спустится снова оттуда, как Моисей, который пробыл на горе сорок дней и столько же ночей, ибо лучше оставаться там и вовсе никогда не возвращаться вниз. Став же с этих пор домом Троицы, ум и сам поселяется в Троице, как бы находясь в самом Царстве Небесном, поддерживаемый, конечно, любовью Божией, которая не позволяет ему упасть.