Пресс-центр

– Когда вы намерены провести выборы? Я имею в виду демократические.

– При диктатуре, которую сверг народ во главе с армией, тоже проходили «демократические выборы»… Я против вольного обращения со словом «демократия». Я начинаю отсчет демократии с количества грамотных женщин и здоровых детей в Гаривасе… Думаю, в середине следующего года пройдут выборы, хотя главные выборы состоялись совсем недавно и они были общенародными: люди вышли на улицы, они голосовали, строя баррикады и бросая фанаты в бронетранспортеры полиции…

– Как относится администрация Белого дома к практике правительства, возглавляемого тобой, полковник Санчес?

– Мы поддерживаем нормальные дипломатические отношения с Соединенными Штатами, и у меня нет оснований, достаточных, уточнил бы я, оснований для того, чтобы обвинять северного соседа во вмешательстве.

– Но в американской прессе…

Санчес перебил:

– Я не знаю, что такое «американская пресса»… Есть пресса Северной Америки, есть пресса франкоговорящей Канады, есть газеты, выходящие в Бразилии на португальском языке, есть наша пресса – для людей, читающих по-испански.

– Прости… Я имела в виду прессу Соединенных Штатов… Там сейчас стали появляться статьи, в которых твой режим называют прокоммунистическим…

– Я за свободу печати, – отрезал Санчес. – Это их дело… Я достаточно тщательно анализировал североамериканскую прессу накануне интервенции в Гватемалу… Если тебя интересует, как готовится интервенция, почитай эти материалы – и ты поймешь, когда есть реальная опасность… Я ведь не обижу тебя, если скажу, что журналистам легче печатать тухлятину? За это, видимо, лучше платят?

– Увы, ты меня не обидел…

– Прости еще раз, но ведь это правда, не так ли?

– Это правда… Кто стоит за спиной правых экстремистов, скрывающихся в сельве на севере Гариваса?

– Я лучше скажу, из кого они рекрутируются. Убежден, что, когда мы начнем нашу экономическую реформу, когда каждый гражданин получит реальное право проявить себя в бизнесе – да, да, именно так, в бизнесе, обращенном на благо всех и соответственно вкладу каждого в это дело на свое собственное благо, – питательная среда для демагогов, рекрутирующих правоэкстремистских отщепенцев, исчезнет.

– В чем ты видишь смысл экономической реформы?

– В честной и справедливой оплате, которая бы подвигала людей на труд, на творческий труд. В честном распределении национального дохода. В привлечении иностранного капитала, достаточного для того, чтобы дать стране энергию. Ты ездила по республике и видела, что у нас практически нет механизированного труда, женщины и дети работают на солнцепеке вручную, в то время как все это же можно делать машинами…

– А чем ты займешь людей, если сможешь провести экономическую реформу, то есть от ручного труда перейдешь к машинному?

– Побережье… Наше побережье может стать таким курортно-туристским местом, равного которому мало где сыщешь…

– А после того, как вы застроите побережье?

Санчес хмыкнул.

– Что касается того времени, когда мы построим то, над чем работают сейчас архитекторы и скульпторы, это будет уже вопрос следующего десятилетия, а я прагматик, я обязан думать о ближайшем будущем; те, кто в нашем правительстве занимается проблемами перспективного планирования, думают о далеком будущем…

– Кто работает над проектами?

– Архитекторы Испании, Югославии и Болгарии.

– А отчего не Франции и Италии?

– Опыт испанцев, болгар и югославов более демократичен – так мне, во всяком случае, представляется…

– Кто будет финансировать энергопрограмму?

– Европейские фирмы, заинтересованные в широких контактах с развивающимися странами.

– Но ведь американские фирмы ближе?

– Мы пока что не получили от них предложений… Одни слова… Тем не менее мы готовы рассмотреть любое деловое соображение с севера, если оно поступит.

– Кто в Европе проявляет особый интерес к сотрудничеству с Гаривасом?

– У нас есть довольно надежный партнер в лице Леопольдо Грацио. Впрочем, я бы просил тебя не упоминать это имя, я не до конца понимаю всю хитрость взаимосвязей китов мирового бизнеса, конкурентную борьбу и все такое прочее, так что, думаю, имя Грацио не стоит упоминать в твоем интервью. – Санчес вопросительно посмотрел на своего помощника Гутиереса. Тот кивнул. – Во всяком случае, – добавил Санчес, – до той поры, пока я не проконсультирую это дело с ним самим… А еще лучше, если это сделаешь ты, я дам тебе прямой телефон…

– Спасибо. Я непременно ему позвоню, как только вернусь в Шёнёф.

– Я дам тебе прямой телефон его секретаря фрау Дорн, которая, если ей звонят именно по этому телефону, соединяет с Грацио, где бы он ни был: в Лондоне, Палермо или Гонконге.

– Хорошо быть миллионером.

– Честным – трудно.

– А разве есть честные?

– Я считаю, да. Это люди, ставящие не на военно-промышленный комплекс, а на мирные отрасли экономики…

– Мне кажется, что коммунисты отнесутся к твоему утверждению без особой радости.

– Во-первых, я говорю то, что думаю, не оглядываясь ни на кого. Во-вторых, надо бы знать, что Ленин призывал большевиков учиться хозяйствовать у капиталистов.

– Среди членов твоего кабинета есть коммунисты?

– Насколько мне известно, нет.

– Ты говоришь: «Мы – это национальная революция». Нет ли в этой формулировке опасности поворота Гариваса к тоталитарной националистической диктатуре армии?

– Ни в коем случае. Национал-социалистская авантюра Гитлера была одной из ярчайших форм шовинизма. Его слепая ненависть к славянам, евреям, цыганам носила характер маниакальный. А наша национальная революция стоит на той позиции, что это верх бесстыдства, когда белые в Гаривасе считали себя людьми первого сорта, мулатов – второго, а к неграм относились так, как это было в Северной Америке во времена рабства – не очень, кстати говоря, далекие времена. Шовинизм основан на экономическом неравенстве, бескультурье, предрассудках и честолюбивых амбициях лидеров или же несостоявшихся художников и литераторов. В нашем правительстве бок о бок работают негры, белые и мулаты.

– Ты позволил мне задавать любые вопросы, не правда ли?

«Я всегда позволял тебе это, любовь моя, – подумал он, – а ты чаще всего задавала мне только один: „Ты любишь меня? Ну, скажи, любишь?“ А я отвечал, что не умею говорить про любовь, я просто умею любить, а ты шептала: „Женщины любят ушами…“»

– Да, я готов ответить на все твои вопросы, – сказал он, добавив: – Впрочем, я оставлю за собой право просить что-то купировать в твоем материале…

– В вашем кабинете нет разногласий?