Преторианец Дорна

– Да, – согласился он. – Именно так.

Девушка посмотрела на Имперских Кулаков, словно услышала незаданный вопрос.

– Разум можно изменить, отдельные сегменты подавить или отключить от сознания, – сказала она. – Во времена Долгой ночи военачальники использовали то, что они называли колдовством для внедрения души убийцы в разум кого-то во вражеском окружении. Также это является очень эффективным способом сохранения тайны.

– Зачем нужна подобная паранойя? – спросил сержант.

– Если этот легионер знает что-то важное, то они вполне резонно могут не желать, чтобы это обнаружили случайно или проникнув в разум. – Она указала на Инкарна. – Учитывая текущие обстоятельства в их паранойи есть смысл.

– Что может быть настолько важным, что они пошли на это? – спросил сержант.

– Как его имя? – спросил Имперский Кулак в плаще. – Легионер, чей разум… изменили, как его имя?

– Его зовут Силоний, – ответил Инкарн и почувствовал, как мурашки пробежали по коже, когда он произнёс эти слова. – Он верил, что это его имя. Но то… во что он верил… Я думаю, он верил в ложь.

Боевая баржа “Альфа”

Межзвёздный залив за пределами света Сол

Сигнал пришёл из Солнечной системы вместе со светом звезды системы. В межзвёздном заливе он коснулся приёмных антенн высоко на хребте боевой баржи “Альфа” и начал изливать содержание в системы корабля. Фигура на троне на мостике сбросила остатки дремоты, когда загудели машины. Три лернейских терминатора у подножия трона не пошевелились.

Фигура ждала, слушая переговоры и гул сервиторов-связистов. Как только они замолчали, она заговорила:

– Покажите мне, – сказала она. Сервиторы услышали и вздрогнули, выполняя приказ.

Из подвешенных над троном гололитических проекторов появились конусы проецируемого света. Перед воином на троне перемещались изображения: планеты и корабли, потоки информации в словах и системах обозначений, которые не смог бы понять никто за пределами Альфа-Легиона. Звучали и прерывистые слова из-за искажения сигнала и расшифровки. Голоса говорили, пока изображения двигались, а он изучал, как защиты Солнечной системы отреагировали на первые атаки на Терру. Там было всё – не просто демонстрация защит Преторианца, но и их перемещение в ответ на угрозы. Конечно, не обошлось и без “белых пятен”, областей, где агенты или инфосифоны не сумели собрать данные или ограничились неполной картинкой. Но это всё равно оставалось прекрасным и ужасающим зрелищем.

– Действительно, гибель империй не в силе воинов, а в их слабости, – прошептал он сам себе, а потом произнёс громче. – Полностью пробудите командующих и передайте остальному флоту установить связь для совета в течение часа. – Лернейцы услышали и повиновались.

Час спустя сотня фигур заполнила тёмное пространство перед командным троном. Многие присутствовали лично, но многие являлись голопроекциями тех, кто стоял в стратегиумах и на мостиках других кораблей, вращавшихся в космосе вокруг “Альфы”. Холодный свет фантомных изображений мерцал на пластинах брони их братьев. Все они молча смотрели и слушали, пока перед ними разворачивались разведывательные данные из Солнечной системы.

Нарушил тишину Инго Пек. Огромный первый капитан выгнул бровь и посмотрел на братьев:

– Дорн заглотил приманку, – выдохнул он.

– И имел любезность помахать нам рукой на прощание, – сказал стоявший рядом с ним Герцог.

– В этом кто-то сомневался? – спросил Пек.

– Преторианец не дурак, – ответил Герцог. – Это была виртуозная операция…

– Это всё ещё остаётся виртуозной операцией, – произнёс воин на командном троне. Собравшиеся посмотрели на него и немедленно наступила тишина. Легион был подвижным зверем, изменчивым и наполненным парадоксами структуры и власти, но одно качество позволяло им эту свободу – дисциплина. Холодная и острая.

И поэтому каждый из собравшихся старших офицеров ждал услышать волю воина на троне, чтобы повиноваться приказу.

– Рогал Дорн покинул Солнечную систему. Но его сыновья остались. Земля приготовлена к Вспарыванию, но мы ещё должны погрузить в неё плуг. Все вы видели детали поля битвы. Судя по текущим прогнозам, мы выходим на орбиту Плутона согласно плану. В течение часа вы представите тактические оценки и параметры миссии для подразделений под вашим командованием. – Он замолчал и почувствовал, как улыбка появляется на лице, которое являлось зеркалом многих смотревших на него.

– Гидра пробуждается, – произнёс он.

Собравшиеся командиры быстро склонили головы, эхом повторив его слова. Они разошлись, остались только Герцог и Пек. Они были самыми высокопоставленными из присутствующих офицеров Легиона, и большую часть деталей атаки предстояло разработать именно им. Так и должно было быть, и он не сомневался, что они прекрасно справятся с возложенными на них обязанностями. То, что не им принадлежало общее руководство не имело значения – звание и командование не были постоянными в Легионе, и в прошлом эти двое неоднократно обладали властью над всем легионом. И всё же в этот раз он и в самом деле задумался, чувствовали ли они какую-то ревность, что ему, а не им оказали честь стать командующим величайшим Вспарыванием. Если и чувствовали, то никак не показывали, пока смотрели на него.

Первым заговорил Пек:

– Какие приказы, Силоний? – спросил он.

Фрегат Имперских Кулаков “Нерушимая Истина”

Солнечный космос

Лицо Эффрида расплылось в тумане статики. На мостике “Нерушимой Истины” царила почти полная тишина, тихие голоса сервиторов и далёкий шум двигателей скользили в воздухе, подобно шуму невидимого моря. Фрегат рассекал космос, преследуя спасавшийся бегством корабль-мародёр, который скрылся в рифе обломков у Ио. Архам стоял напротив голопроекции Эффрида.

– Магистр хускарлов, – произнёс Эффрид, его голос шипел и прерывался, пока он смотрел на Архама.

– Примарх, – Архам резко замолчал. – Брат, мне нужно передать сообщение примарху.

Последовала пауза, пока сигналы путешествовали сквозь космос и обратно. Они находились близко к Юпитеру и его спутникам, но, несмотря на это, время безжалостно уменьшалось, пока Архам ждал ответа Эффрида. Он не знал, где находится Дорн, и поэтому самым быстрым способом связаться с примархом являлось использование астропата. Эффрид был кастеляном Третьей сферы, ближайшим командующим к Архаму и самым быстрым способом связаться с Дорном.

– Он ушёл, брат, – ответил Эффрид. Казалось, кровь застыла в венах Архама от этих слов. Плоть и тело, словно исчезли.

Ушёл? Вопрос эхом отзывался во внезапной тишине позади глаз. Куда он мог уйти? Зачем он ушёл? И собственные мысли ответили, вернув его на несколько недель до нападения: сокращение контактов с соседними мирами; вопросы, заданные при нём Дорном Армине Фел; и слова, сказанные над телами воинов Альфа-Легиона.

Изображение Эффрида заговорило после очередной паузы: