Превосходство Борна (др. перевод)

— Но он был у нас!

— Думаю, что ты говоришь правду.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Видишь ли, помимо всего прочего, я легко распознаю правду по твоему голосу, — даже тогда, когда сам ты не вполне веришь в то, что говоришь. К тому же в журнальных записях встречается и это слово — «пародируют». Подобное выражение несвойственно психически больному человеку, находящемуся в состоянии крайнего возбуждения, и конечно же, очутившись в стрессовой ситуации, ты бы никогда не употребил его.

— Я не вполне с тобой согласен.

— И тем не менее это факт. Кто-то знал, чем ты занимаешься и как зарабатываешь на жизнь, и решил при составлении твоего псевдозаявления воспользоваться фразеологией, бытующей в среде современной интеллигенции. Это, по его замыслу, придало бы твоей речи местный колорит. — Помолчав немного, Панов воскликнул гневно: — Господи, да что же они затеяли?!

— Они хотят вывести меня из равновесия, чтобы я стал наконец плясать под их дудку, — пояснил мягко Уэбб.

— Сучьи дети!

— Это называется вербовкой. — Дэвид уставился в стену. — Держись от всего этого как можно дальше, Мо: ты все равно ничего не сможешь сделать. Им удалось расставить все по своим местам. Считай, что меня уже рекрутировали.

Опустив трубку на рычаг, Уэбб, взволнованный разговором с Пановым, вышел из кабинета. Задержавшись ненадолго в прихожей, он вновь оглядел гостиную. Мебель перевернута, лампы разбиты, повсюду осколки фарфора и стекла. Невольно на память пришли слова Морриса: «Все это слишком уж прямолинейно».

Едва ли отдавая себе отчет в том, куда и зачем он идет, Уэбб направился к входной двери и распахнул ее. Потом заставил себя осмотреть отпечаток руки в центре верхней панели. Высохшая кровь в свете уличных фонарей тускло блестела.

Уэбб подошел к двери вплотную, чтобы рассмотреть все получше.

Это был не случайно, а сознательно оставленный отпечаток руки — четкий оттиск ладони и растопыренных пальцев. Но выглядело кровавое изображение довольно странно. Красный цвет располагался ровно по всей его площади, чего практически не может быть, если кровоточащую руку действительно прижать к твердой древесине. К тому же нигде ни единого, хотя бы самого пустячного отпечатка кожи с характерным в таких случаях узором. В общем, след от руки походил скорее всего на раскрашенный контурный рисунок. Как же удалось достичь этого? Уж не с помощью ли резиновой перчатки?

Дэвид отвел глаза от двери и пошел по направлению к лестнице, соединявшей прихожую со вторым этажом. В памяти его, перегруженной фактами и впечатлениями, всплыла одна фраза, произнесенная таинственным, так и не представившимся ему человеком с гипнотизирующим голосом.

«Думаю, вы должны повнимательнее вчитаться в оставленную вам записку… Возможно, вам помог бы разобраться во всем… психиатр».

Уэббом овладел ужас. Издав вопль, он взлетел вверх по лестнице и, ворвавшись в спальню, бросился к отпечатанной на машинке записке, лежавшей на постели. Не без трепета он поднял ее и подошел к туалетному столику жены. Там он включил лампу и занялся изучением текста.

Если бы сердце его было способно взорваться, оно бы разлетелось на мелкие кусочки. Но этого не случилось, и Джейсон Борн поневоле был вынужден продолжать тщательное исследование записки.

Не требовалось особых усилий, чтобы заметить неровное, с легким наклоном, расположение букв «R» и «d» и нечеткую пропечатку верха строки.

Ублюдки!

Они напечатали записку на его собственной пишущей машинке!

Только так, по их понятиям, и должна вестись вербовка.

Глава 6

Он сидел на прибрежной скале. Ему многое предстояло обдумать. Прежде всего необходимо было определить, с чем он столкнулся сейчас, чего ждут от него и кто именно манипулирует им. Он понимал, что ни в коем случае не должен поддаваться панике или чему-то такому, что хотя бы отдаленно напоминало ее: человек, потерявший от страха рассудок, становится беззащитным, и его легко устранить. Но нельзя и идти напролом, если он не желает верной гибели ни Мари, ни себе. В общем, ситуация до крайности сложная.

С такой Дэвиду Уэббу не справиться. А это значит, что на сцене вместо него появится Джейсон Борн.

Боже, это же безумие! Мо Панов снова посоветовал тому, кто был для него лишь Уэббом и никем иным, прогуляться по берегу моря, а этот Уэбб — тот, которого знал Моррис, — перевоплотился сейчас в Джейсона Борна, чтобы взглянуть его глазами на суть происходящего и принять решение, типичное для этого субъекта. Говоря иначе, Уэбб должен был подавить в себе одну сторону своей натуры, а другой предоставить свободу проявлять Себя в полной мере.

Как ни странно, в этом не было ничего невозможного или чего-то такого, что могло бы травмировать душу Уэбба. А все потому, что у него отняли Мари. Его любовь, его единственную любовь… Даже подумать страшно о том, что произошло!

Джейсон Борнговорил Уэббу: «Она сокровище, которого лишили тебя! Верни же ее назад!»

«Нет, она не сокровище, — возражал тот, — она моя жизнь!»

Джейсон Борн:«Тогда отбрось все условности! Разыщи ее и приведи назад, в свой дом!»

Дэвид Уэбб:«Я не знаю, как это сделать. Помоги мне!»

Джейсон Борн:«Следуй по моим стопам. Воспользуйся всем тем, чему научился ты у меня. Ты отлично владеешь оружием, с которым не расставался в течение нескольких лет. Ты был лучшим в отряде „Медуза“, почему и организовали слежку за тобой. Ты не только обучал других искуснейшим приемам ведения боя, но и сам применял их при случае. Что и позволило тебе выжить».

Слежка.

Слово простое. А выражает оно невероятно сложную систему наблюдения…

Уэбб спустился со скалы, добрался по малохоженой тропинке до улицы и направился к своему дому, угнетающе пустому теперь. По дороге в его памяти промелькнуло одно имя и исчезло, чтобы тут же возвратиться назад. Лицо человека, носившего это имя, постепенно обрело зримые очертания, что не доставило особой радости Дэвиду, испытывавшему по отношению к этому типу чувство глубокой неприязни.

Этот субъект, Александр Конклин, дважды пытался убить Уэбба и каждый раз был близок к успеху. Однако, как следовало из рассказов Дэвида, из его многочисленных откровений во время бесед с Мо Пановым, с которым он делился даже тем, что помнил крайне смутно, Алекс Конклин, находившийся тогда в Камбодже, был близким другом сотрудника международного отдела Уэбба, его жены Тхай и их детей. Когда же с небес обрушилась смерть, окрасившая реку кровью, и Дэвид, охваченный яростью, бросился в Сайгон, то это он, его приятель из Центрального разведывательного управления Алекс Конклин, отыскал ему местечко в одном полулегальном формировании — отряде под названием «Медуза».