Превратности жизни: Альтернативная реальность

Карлус искренне рассмеялся:

– Теперь мне уже жаль Джеймса, хотя подкаблучником мне его трудно представить!

– Этого и не будет, я же не зря назвала Нарциссу мудрой, а не хитрой. И кстати, она уже пообещала мне, что первого внука они назовут Гарри, – удовлетворенно добавила она.

– Почему именно Гарри? – удивился Карлус.

– Потому я всегда хотела назвать своего сына Гарри, но ты предложил имя Джеймс, и я согласилась, потому что любила тебя. А имя так и осталось невостребованным.

– И ты попросила Нарциссу назвать еще несуществующего внука именно им?

– Я не просила, а просто рассказала ей о своей несбывшейся мечте, и она обещала подумать, – улыбнулась Дора.

– Бедная Нарцисса, она скоро сбежит от нас из-за твоих «милых» желаний и попыток управлять её жизнью, – укоризненно покачав головой, заметил Карлус.

– Мерлин! Карлус, это всего лишь имя ребенка, и к тому же моего первого внука, остальных девочка назовет так, как сама захочет! – искренне возмутилась Дора.

Карлус начал целовать жену, пытаясь успокоить её, и ему это почти удалось, пока она снова поставила его в тупик:

– Карлус, эта Эйвери! Ты уверен, что должен ей помочь? Её отец открыто поддерживает того-кого-нельзя-называть! А вдруг это ловушка?

– Я тоже думал об этом и попросил Альбуса её проверить: он уверяет, что намерения девочки честны и никаких «сюрпризов» от неё не последует.

– Ну, если Альбус так сказал, то я ему верю, – тут же успокоилась Дора.

– Мы все проблемы решили, может пора спать? – улыбнулся Карлус.

– Не все! Ты ничего не рассказываешь мне о Томе! Почему? – глаза жены были серьезны и Карлус тяжело вздохнул, но все же решил сказать правду.

– Потому что я так ничего о нем и не узнал. Но … я провел один обряд… Дора, думаю, его больше нет в живых!

Та, припав головой к его плечу, искренне расплакалась:

– Он был нам настоящим сыном…

Остаток ночи Карлус безуспешно пытался утешить горько рыдающую жену.

***

… – Выходи из машины, – приказал Питер с заднего сидения машины.

– Сынок, отпусти меня, пожалуйста, – взмолился Грегори, упорно отказываясь покидать свою машину.

– Выходи, «папочка», или я вытащу тебя из машины силой! – грозно сверкнув глазами, повторил «любящий сынок».

Горестно вздохнув, Грегори вылез из машины и уставился на странное строение, весьма похожее на обычный сарай из наспех сколоченных досок. Впрочем, Питер не отличался особым столярским умением и это и был самый настоящий сарай.

Войдя, Грегори увидел только стул с ручками посредине комнаты и большой деревянный стол, на котором лежали топор, щипцы, еще какие-то непонятные инструменты и что-то похожее на коробки и накрытое покрывалом.

Питер приказал ему сесть на стул и крепко привязал к нему каким-то заклинанием.

– Думаю, пора приступать, Грегори. Извини уж, но папочкой я тебя называть не стану, – неприятно осклабился Питер.

– Что ты хочешь со мной сделать? – мужчина с ужасом смотрел на разложенные на столе инструменты.

– Провести с тобой небольшой урок магии и показать тебе, как действуют некоторые заклинания, чтобы ты выбрал, как именно ты хочешь умереть.

– Нет, только не это, отпусти меня, пожалуйста! – Грегори задергался на стуле, пытаясь встать, но ему это не удалось.

– Не старайся, ты только зря тратишь силы, – посоветовал Питер и, подойдя к столу, начал перебирать инструменты. – Что ж приступим? – он повернулся к отчиму. – У нас с тобой будет настоящий урок: сначала немного теории, а потом практика. У нас волшебников существует три заклинания, которые являются запрещенными и самыми страшными для любого человека. Все они могут быть и смертельными. Заклинание первое – Круциатус. Это пыточное заклинание, обычное используется, чтобы получить какие-либо сведения или просто замучить человека до смерти, – неожиданно Питер вскинул руку и произнес. – Круцио! – тело Грегори тут же пронзила острая боль, ему показалось, что сотни кинжалов вонзились в его тело, он громко и страшно закричал, и Питер опустил руку. – Помнишь его? Именно это заклинание использовал мой дядя, когда ты второй раз пытался меня изнасиловать.

– Я помню… пожалуйста… не нужно больше… мне больно… – зарыдал отчим. Слезы градом стекали с его лица вместе с потом.

– Какой же ты нежный! – скривился Питер. – А еще мужчиной себя называешь! – презрительно добавил он. – Второе заклинание называется Империус. Не дергайся, чтобы ты увидел его действие, я продемонстрирую его на своем ассистенте, – парень откинул покрывало с одной стороны коробки и вытащил оттуда мышь. Наведя на неё волшебную палочку, он заставил ту протанцевать на столе, потом несколько раз перекувыркнуться и напоследок встать на колени. Грегори с ужасом наблюдал за его манипуляциям, а Питер, исподтишка наблюдая за ним, наслаждался его ужасом и страхом. – Отличное заклинание: я могу приказать тебе сесть в машину и со всей скорости врезаться в дерево или пустить машину с моста в реку. Как тебе мой урок, Грегори? Нравится? – он посмотрел ему прямо в глаза. Грегори поразило выражение его глаз и какое-то явно уловимое сумасшествие в них, словно Питер у него на глазах сходил с ума.

– Сынок, пожалуйста, умоляю тебя во имя твоей матери…

– Ты меня умоляешь именем моей матери? – взбешенно вскричал Питер. – Я тоже умолял тебя оставить меня в покое! Помнишь, сколько лет мне тогда было? – он направил волшебную палочку ему в лицо и Грегори в ужасе зажмурил глаза. Ему казалось еще мгновение, и взбешенный Питер убьет его. Он начал лихорадочно молиться про себя, умоляя всевышнего вырвать его из рук сумасшедшего пасынка, и каждую секунду ждал смерти, но ничего не происходило, он слышал лишь тяжелое дыхание своего будущего убийцы.

– Открой глаза! – приказал тот.

Но Грегори лишь сильнее сжал их, упорно не желая смотреть смерти в лицо.

– Открой глаза! – повторил Питер. – Или я убью тебя, не закончив урока!

Грегори неохотно открыл глаза и увидел пушистого кролика серого цвета, сидевшего прямо на инструментах на столе.

– Ты же любишь кроликов, Грегори. Поэтому мой второй ассистент кролик. Заклинание третье – Авада Кедавра! Это смертельное заклинание, после него еще не один человек не выжил.

Грегори с ужасом смотрел на безмятежно сидевшего на столе кролика и не успел понять, что именно произнес пасынок, успел лишь увидеть зеленый луч, пронзивший тельце несчастного животного. И тут с мужчиной случилась настоящая истерика: он рыдал, умолял, потом начал кричать. И умолк только после того, как Питер применил к нему какое-то заклинание. В ужасе он смотрел на того, понимая, что не может издать не одного звука.

– Успокоился? – холодно спросил Питер. – А теперь перейдем к самому главному: твоей смерти! Я буду к тебе милостив и позволю самому выбрать способ своей смерти, если ты расскажешь мне о моем отце. Я хочу знать о нем все, что знаешь ты, – и снял силенцио с отчима.