Прежде, чем умереть

— Охуеть... — убрал Стас от глаза окуляр прицела, сидя в кустах на краю просеки, вливающейся в расчищенную площадку метров эдак пятьдесят на триста.

Выкорчеванные деревья сгрудились по периметру, будто смахнутые ладонью спички. Кое-где поваленные стволы перемежались гнилыми брёвнами и кусками кирпичной кладки, а снизу эту жутковатую стену подпирал отвал грунта в пару метров высотой. Второе, что бросалось в глаза — ровная полоса утрамбованной земли почти на всю длину площадки. И третье — полная безжизненность.

— Похоже, мы опоздали, — достал я фонарь и посигналил Павлову, чтобы двигал к нам.

— Если они свернулись сразу после атаки, — поправила Оля водружённую на ствол поваленной сосны ОСВ, — у них неделя форы.

— Надо осмотреться. Ты оставайся тут, действуй по обстоятельствам. Стас, Павлов — вы со мной.

Взлётно-посадочная полоса шириной в восемь метров — если верить лейтенанту с его шагомером — была выровнена почти идеально и, судя по оставшемуся на поверхности рельефу, чем-то защищена раньше.

— Вероятно, резиновое или какое-то другое покрытие, достаточно плотное для сопротивления массе аппарата, — предположил Павлов.

— Тут около двух тысяч квадратов, — прикинул Стас. — Это ещё нужно суметь привезти и вывезти. Техника у них, похоже, серьёзная.

— Инженерные танки, судя по тому, как тут всё расчистили и сравняли.

— Что за чудо такое?

— Их ещё называют инженерными машинами разграждения. Последняя, состоявшая на вооружении — ИМР-3М — здоровенная пятидесятитонная штука на шасси Т-90. Бульдозер, грейдер, экскаватор и минный тральщик в одной упаковке, плюс отличная противорадиационная защита.

— У Легиона такие есть? — поинтересовался я.

— Да, один. Но не на ходу.

— А тут, как видно, поболе одного трудились. Что скажешь про полосу, для чего готовили?

— Длина приличная, — поскрёб лейтенант щетину задумчиво. — Что-то тяжёлое взлетало и садилось. Ударный дрон вполне подходит, как мы и предполагали. Единственное, чего не пойму — на кой чёрт было строить ВПП в ста пятидесяти километрах от зоны атаки. Такие дроны полторы-две тысячи пролетать могут.

— Поди непросто было бы скоординировать удар по движущейся колонне и вывоз груза, запусти они свой шайтан-самолёт с тысячи километров. Он ведь наверняка ещё какое-то время круги нарезал над местом атаки, топливо жёг. Я бы так и сделал, не полагаясь на пунктуальность Легиона. Хотя, думаю, наши таинственные друзья точно знали время и место прохода колонны. Такие операции наудачу не затевают.

— Думаешь, в Легионе шпион?

— Даже не сомневайся.

— Командир колонны?

— Тот лейтенантик? Вряд ли, слишком мелкая сошка. Не в обиду.

— Всё нормально.

— Вам, небось, задачу прям накануне доводят, а тут вон какие приготовления. Нет, лейтенанту просто повезло выжить, а информацию слил чин повыше, тот, кто участвовал в планировании этой перевозки.

— Кто-то из капитанов...

— Репина можно исключить. Если бы он саботировал поиски, то не привлёк бы нас, отправил бы ваших солдатиков растворяться в пустоши.

— Ну, — цокнул языком Стас, — либо так, либо Репин крайне невысокого мнения о наших способностях. Что, даже мысли такой не допускаешь? А ведь он довольно легко согласился утроить гонорар. Мертвецам платить не нужно.

— И сколько пообещал? — заинтересовался Павлов.

— Семьсот двадцать золотых.

Лейтенант лишь присвистнул, не найдя подходящих слов, и эхо повторило за ним. Или...?

— Вы это слышали? — приложил я ладонь к уху.

— Что? — вскинул ствол Павлов

— Опусти. Не дёргайтесь, ведите себя непринуждённо, будто мы продолжаем разговор, ни о чём не подозревая. Он прямо передо мной. В кустах, возле печной трубы.

— Вижу его, — кивнул лейтенант.

— Хорошо вам, — прищурился Стас, — а я нихрена не вижу.

— Просто поверь, — дал я совет представителю тупиковой ветви эволюции. — Без резких движений по моей команде начинаем расходиться, Павлов — налево, Станислав — ощупью направо, я — по центру. Берём в клещи. Без острой нужды не стрелять.

— Кто хоть там, чтоб по нему не стрелять?

— Иисус. Шучу. Но выглядит безоружным. Павлов, свисни-ка снова, как в тот раз.

Лейтенант облизал губы и выдал ласкающую слух трель. Из кустов с небольшой задержкой прозвучал отзыв.

— Отлично, раз вы спелись, — пихнул я Павлова локтем, — пойдёшь по центру, а я слева. Похоже, ты ему понравился. Насвистывай, держи связь.

— Понял.

— Ну всё, погнали.

Разойдясь в разные стороны, мы приступили к окружению. Лейтенант убрал карабин за спину и шагал, насвистывая, с раскрытыми объятиями, что со стороны выглядело жутко глупо, но вполне миролюбиво. Таинственный наблюдатель негромко отвечал ему из своего укрытия, а мы со Стасом без лишнего шума заходили с флангов.

Перебравшись через отвал, я тоже пристроил ВСС на спину, чтобы не мешала обниматься, и почти на четвереньках покрался в сторону свистуна. Издали этот музыкальный тип показался мне горбуном — небольшого роста, с широкой костью. Но, подойдя ближе, я не без удивления обнаружил, что это ребёнок. Искорёженное мутацией тело обладало несоразмерно короткими ногами и удивительно развитыми руками, которыми сие дитя полураспада опиралось о землю, на манер обезьяны. Крупная лысая голова с будто приклеенным к ней детским лицом, казалось, росла прямо из плеч, без намёка на шею. Несмотря на холод, малец был почти голым, грязные лохмотья, каким-то чудом держащиеся на нём, едва ли попадали под определение одежды. Мелкий уродец сидел на корточках и заворожённо пересвистывался сквозь свою заячью губу с медленно приближающимся лейтенантом. Возможно, Павлову даже удалось бы справиться с поимкой диковинного аборигена собственными силами, но тупиковая ветвь эволюции, подсознательно стремящаяся мешать всему светлому и прекрасному, реализовала свою деструктивную функцию, наступив на сухую ветвь под ногами. Та ожидаемо хрустнула, не в силах противиться разрушительному воздействию слепого анахронизма называющего себя Стасом, и свистун сорвался с места, будто ему скипидаром под хвост мазнули.

— Держи-держи его!!! — рванул я следом, крича непонятно кому, потому как Павлов только перебирался через отвал, а Станислав не спешил, опасаясь намотать в темноте кишки на сук. — Стой, засранец! Ай бля! — ветки, продолжая необъявленную войну с нашим маленьким отрядом, немилосердно хлестали меня по лицу и прикрывали свистуна, несущегося на уровне не выше подлеска.

Несмотря на колченогость, малец двигался с удивительным проворством, активно помогая себе руками и с лёгкостью перемахивая через препятствия. При этом из его горла по-прежнему не вырывалось никаких звуков кроме свиста, сменившего опасливо-любопытствующий тон на испуганно-панический, так как расстояние между нами всё же сокращалось, не взирая на отчаянные старания мелкого паскудника.

— Стой, говорю! Сукин сын!

Отчаявшись разорвать дистанцию на прямой, гадёныш принялся скакать промеж деревьев, цепляясь за них своими ручищами и резко меняя направление.

— Я тебя не обижу! Лежать! — улучил я, наконец, момент и метким пинком отправил беглеца в неконтролируемый полёт, после чего в грациозном прыжке, достойном кисти художника-анималиста, настиг поверженную жертву. — Уймись, пока башку не проломил! Тихо! — прижал я его к земле, ухватив за запястья.

Но подлец продолжал демонстрировать отсутствие готовности к диалогу, сучил ногами и норовил дотянуться зубами до моей руки пока не схлопотал по роже. Этот дипломатический трюк возымел действие, строптивый квазимодо затих, сжался, приготовившись отхватить ещё, но, не дождавшись продолжения экзекуции, немного расслабился и уставился на меня голубыми глазами.