Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата

В ходе наступления на Польшу 14 июля через два дня после подписания мирного договора между РСФСР и Лит­вой 3-й кавалерийский корпус Г. Гая вступил в Вильнюс. 6 августа по соглашению с Красной Армией Вильнюс был передан Литве. 27 августа в Вильнюс вступили литовские войска.

Договоры 1919—1920 годов, построенные на принци­пах взаимной выгоды, равноправия и уважения к национа­льному самоопределению, закрепили мир между прибал­тийскими государствами и Советской Россией и могли бы стать прочной основой для добрососедских отношений.

Однако главным фактором, определявшим взаимоот­ношения между прибалтийскими странами и Советской Россией, стала роль стражей «санитарного кордона», ко­торая навязывалась Эстонии, Латвии и Литве державами Запада. Поставив прибалтийским государствам задачу борьбы против Советской России, Запад поддерживал внутри них те политические силы, которые занимали наи­более антисоветские и антироссийские позиции. В основу идеологии новых государств легли не только проповедь антикоммунизма и антисоветизма, но и установки о якобы извечной угрозе Прибалтике со стороны «дикой» России и якобы вечной и взаимовыгодной дружбе с «культурным» Западом. Эти идейно-политические установки внедря­лись в общественное сознание населения трех республик в течение двух межвоенных десятилетий. О вековых тра­дициях дружбы и сотрудничества между народами При­балтики и России, о солидарности трудящихся в борьбе за лучшую жизнь старались забыть. Идеи дружбы с великим восточным соседом всячески осуждались, подавлялись и преследовались, что не могло не сказаться впоследствии на формировании общественного сознания в этих госу­дарствах.

В то же время события 1919—1920 годов убедительно показали, что новые государства полностью зависели от крупных стран Запада, и это отражалось в постоянных ко­лебаниях в их внешней политике под воздействием смены настроений в правящих кругах Великобритании, Франции и других держав. Формальный суверенитет трех прибал­тийских республик прикрывал их полную зависимость от денежных и военных поставок Запада, присутствия на их территории иностранных формирований, политического давления влиятельных международных сил.

Часть IV МЕЖДУ МИРОВЫМИ ВОЙНАМИ

Глава 1

ПОД ИГОМ НЕЗАВИСИМОСТИ

Небольшие размеры новых прибалтийских государств, их невозможность иметь достаточно мощные вооруженные силы, отсутствие у них запасов многих важных естествен­ных ресурсов, недостаточная конкурентоспособность про­изводимых ими промышленных товаров на мировом рынке и разрыв традиционных связей с Россией поставили Эсто­нию, Латвию и Литву в исключительно трудное положение, усугубившееся после разорительной мировой войны, Гражданской войны, а также других вооруженных конфлик­тов 1918—1920 годов на их территориях. Характеризуя по­ложение Эстонии на мировой арене после 1919 года, руко­водитель эстонских коммунистов В.Э. Кингисепп назвал свою брошюру так: «Под игом независимости». Эти слова были справедливы и в отношении Латвии и Литвы.

Не только великие державы, но и такие страны, как По­льша, могли навязывать им свою волю. Об этом, в частно­сти, свидетельствовала судьба столицы Литвы и Вилен- ского края. 30 сентября 1920 года после поражения со­ветских войск под Варшавой в Сувалках начались польско-литовские переговоры, а 7 октября там был под­писан договор, по которому Вильнюс и Виленский край передавались Польше.

При этом некоторые поляки — уроженцы Вильнюса во главе с генералом Л. Желиговским этим не удовольство­вались. Войска Желиговского захватили Вильнюс и про­должили наступление на другие литовские города. Лишь 29 ноября под контролем Лиги наций было подписано пе­ремирие между войсками Желиговского и Литвой. Виль­нюс остался в руках Польши.

Виленский вопрос стал камнем преткновения в поль­ско-литовских отношениях, препятствуя созданию едино­го антисоветского блока на западных границах СССР. В течение 1921 года державы Антанты вновь обещали ре­шить вопрос о Вильнюсе и Виленском крае в пользу Лит­вы, но требуя взамен создания федерации с Польшей. Литва отвергла это предложение.

В 1923 году на конференции послов Лиги Наций госу­дарственная граница была установлена с признанием Ви- ленского края в составе Польши. Это решение было одоб­рено всеми членами Совета Лиги Наций, Ватиканом и Со­единенными Штатами. Лишь Литва и СССР не признали этой границы.

Эта позиция Литвы привела к тому, что ей долго отка­зывали в признании ведущие страны Запада. Лишь в июле 1922 году Литву признали США, а в декабре того же года — Франция, Италия, Великобритания и Япония. При этом эти державы требовали, чтобы Литва открыла для Польши свободный проход через Неман, пошла на интер­национализацию Немана. Под давлением Литва согласи­лась на эти требования.

Неспособность дать отпор притязаниям таких соседей, как Польша, или действиям каких-то авантюристов вроде Желиговского свидетельствовала и о крайней слабости прибалтийских государств. Разрыв или ослабление тради­ционных экономических связей с Россией привели к из­менениям в хозяйственной структуре новых стран. В Эсто­нии некоторые крупные промышленные предприятия (в том числе Кренгольмская мануфактура) пришли в упадок, были ликвидированы (например, Таллинские судострои­тельные заводы). В Латвии ряд заводов был закрыт (завод «Проводник», Русско-Балтийский вагоностроительный за­вод и др.). В Литве производство металлических изделий сократилось в 3 раза, резко снизился уровень производ­ства лесопильной и деревообрабатывающей промышлен­ности. К тому же после аннексии Польшей Вильнюса силь­но сократилось кожевенное производство, сосредоточен­ное в столице Литвы.

К 1938 году продукция фабрично-заводской промыш­ленности Латвии составляла 56,1% довоенного уровня, а число рабочих в этой отрасли хозяйства снизилось до 58,7% от уровня 1913 года. В 1930 году в промышленно­сти Эстонии было занято лишь 17,4% рабочей силы, в Лат­вии — 13,5%, в Литве — 6%. Поскольку растущее населе­ние стран Прибалтики не могло найти применения своим силам в их экономике, многие покидали этот регион. С 1919 года по 1940-й только из Литвы эмигрировало в США, Бразилию, Аргентину около 100 тысяч человек.

В экономике ряда новых стран усиливалась ориентация на сельскохозяйственное производство. Вопреки тенден­циям во всех странах Европы доля сельского населения в этих странах почти не менялась. В 1922 году в Эстонии на долю сельского населения приходилось 71,6%, а в 1940-м — 66,2%. В 1940 году в Литве 65% всех трудящихся страны работало в сельском хозяйстве. Хозяйство новых стран переориентировалось на снабжение Западной Европы сельскохозяйственной продукцией.

О. Сепре в своей работе «Зависимость буржуазной Эс­тонии от империалистических стран» писал: «Соответст­венно меняющемуся в Эстонии влиянию империалистиче­ских государств Эстония поставляла то бекон для Англии, то сальные свечи для Германии, то брала курс на аграри- зацию, то на производство полуфабрикатов, особенно сланцевого масла». Как отмечал О. Сепре, «в первые годы существования буржуазной Эстонии (1920—1924) дела­лись попытки оживить крупную промышленность в надеж­де на свержение советского строя и восстановление прежних обширных рынков сбыта для промышленности Эстонии... С 1925 года в Эстонии преобладал курс на аг- раризацию страны, особенно на увеличение производства продуктов животноводства для экспорта в Англию».

С 1924 по 1934 год вывоз мяса из Эстонии увеличился в 4,3 раза, сливочного масла — в 3,2 раза, яиц — в 3,5 раза. Удельный вес готовых продуктов в экспорте Эстонии составлял 40,5%, а в 1938 году — 19,3%. Удельный же вес сельскохозяйственных продуктов, сырья и полуфабрика­тов в экспорте за этот же период вырос с 59,2 до 80,7%.

В те годы Эстония выступала на мировом рынке как производитель продовольствия и промышленного сырья. Сепре писал: «Средств производства в Эстонии для выво­за почти не производилось... Готовые изделия вывози­лись в столь малых количествах, что являлись скорее то­варными образцами, чем предметами фактического экс­порта. Значительную часть экспорта готовых товаров Эстонии составляли фанерные листы и сиденья для стуль­ев». Предметом вывоза Эстонии являлась также бумага, наибольшее количество которой закупали Египет, Сури­нам, Китай и Колумбия. Впрочем, как замечал Сепре, «бу­мага вывозилась отдельными партиями и постоянного рынка не имела». 2/3 эстонского вывоза приходилось на Германию и Великобританию.

В аграрный придаток Западной Европы превратилась и Литва. Изделия литовской промышленности составляли лишь 2—3% экспорта страны. Зато в импорте на них при­ходилось 60%. В 1939 году 34,4% литовского экспорта со­ставляли мясо и мясопродукты, 25% — масло и яйца.

Характеризуя основные направления развития хозяй­ства Латвии с первых лет ее независимого существова­ния, А.Я. Варславан в своем исследовании «Английский капитал в буржуазной Латвии» писал: «Несмотря на ее юридическую независимость, Латвия фактически остава­лась полуколонией, которую в экономическом отношении использовали, во-первых, как сырьевую базу, во-вторых, как источник дешевой рабочей силы и, в-третьих, как ры­нок сбыта своих товаров».