Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата

Экономическая зависимость во многом определяла и внешнеполитическую ориентацию новых стран. Оказав­шись вовлеченными в сферу мирового капиталистического хозяйства и подчинившись гегемонии ведущих империали­стических держав, новые государства неизбежно следова­ли по пути отречения от хозяйственной самостоятельности, политического суверенитета и культурной самобытности. Несмотря на свои патриотические декларации, правящие круги новых стран готовы были поступиться всем этим ради сохранения своего привилегированного положения.

Вначале особенно было ощутимым влияние Англии. «Если внешняя политика прибалтийских государств и склонялась к одной из великих держав, то обычно к Вели­кобритании, которая, хотя и была далеко расположена, могла проявить, как в 1919 году, свою военно-морскую мощь в этом районе», — отмечали Мисиунас и Таагепера. В ходе бесед с представителем Великобритании в странах Прибалтики Таллентсом в 1920 году Ульманис и Мейеро- виц признали «необходимость экономического проникно­вения со стороны какой-либо державы и выразили твер­дое пожелание, чтобы этой державой была Англия».

На состоявшейся в июле 1925 года конференции по­сланников Латвии в Риге была принята резолюция, в кото­рой говорилось: «Поскольку Англия является врагом Рос­сии и имеет интересы на Балтийском море, ее политика будет благоприятной для Латвии дольше всего. Поэтому следует развивать с Англией торговые отношения, при­влекать в Латвию английские капиталы и стремиться полу­чить в ней займы».

Но одновременно с Великобританией усиливала экс­пансию в Прибалтику Г ермания. При этом Г ермания стре­милась опираться на немецкое меньшинство в трех рес­публиках. 27 декабря 1920 года Министерство иностран­ных дел Германии направило директивы германским миссиям в Риге, Каунасе и Таллине, в которых говори­лось: «Прибалтийские немцы должны стремиться к со­трудничеству с господствующими нациями окраинных го­сударств, а не к отчуждению от них, что могло бы ослабить позиции как самих проживающих в Прибалтике немцев, так и Г ермании».

Продвижение в Прибалтику рассматривалось в герман­ских правящих кругах как трамплин для экспансии в Рос­сию. 26 января 1921 года в Министерстве иностранных дел Германии состоялось совещание по экономическим отношениям с Латвией. На совещании было сказано, что «Германия ничего не боится так сильно, как быть обойден­ной или опоздать при занятии позиций, с которых она мог­ла бы начать завоевание России мирными средствами».

Помимо конкурентной борьбы за овладение Прибалти­кой, ведущие державы Запада занимали различные пози­ции относительно будущего трех республик. Если Вели­кобританию и Германию устраивало сохранение у них ста­туса номинальной независимости, что позволяло им укреплять свои позиции в этом регионе, то позиция Фран­ции и США была иной. Эти державы не оставляли надежд на скорую реставрацию дореволюционных порядков в России. Так, министр иностранных дел Польши Сапега пи­сал польским представителям за рубежом 10 сентября 1920 года, что Франция считает прибалтийские государ­ства «временным и неизбежным злом» и «будущей добы­чей возрожденной России».

Аналогичную позицию занимало и американское прави­тельство. Последнее упорно старалось спровоцировать во­оруженный конфликт на советских границах Прибалтики с тем, чтобы развязать оттуда новую интервенцию против Советской России. Так, 9 августа в государственный де­партамент было направлено письмо Юнга о возможности советского нападения на прибалтийские республики. Следствием этого явилось прибытие в Балтийское море американского крейсера «Питтсбург», а также военных су­дов «Брум» и «Брукс». 6 и 24 декабря 1920 года Юнг напра­вил новые телеграммы в Государственный департамент об угрозе советского нападения. В последней телеграмме он утверждал, что в середине января 1921 года ожидается на­падение Красной Армии на Эстонию и Латвию.

Позиция двух влиятельных держав Запада заставляла правительство Латвии искать, с одной стороны, поддержки Великобритании, а с другой стороны — укреплять военно- политические связи с другими лимитрофами. Министерст­во иностранных дел Латвии информировало своего пред­ставителя в Великобритании о том, что союз возможно бо­льшого числа государств является необходимой гарантией на тот случай, если в России будут установлены прежние порядки и новое правительство России начнет добиваться восстановления «единой и неделимой». Поэтому, говори­лось в письме министерства, «мы не возражали бы против заключения союза новых государств от Белого до Черного моря; наоборот, если возникла бы возможность заключить такой союз... мы его энергично поддержали бы».

Это предложение было поддержано и Эстонией на кон­ференции трех прибалтийских стран, а также Польши и Финляндии в Булдури 6 августа 1920 года. На этой конфе­ренции был выработан ряд статей военного соглашения, предусматривавшего, что оно направлено против России. При этом под «Россией» подразумевалась «любая военно- политическая организация, которая возникла или могла бы возникнуть на территории России». На конференции было также признано желательным заключение военного договора между Польшей, Эстонией, Латвией и Литвой, направленного против Германии. (Финляндия категориче­ски отказалась стать участником такого договора.)

Разногласия между западными державами проявля­лись и в других областях. Если Франция стремилась свя­зать три республики союзом с Польшей, находившейся под сильным влиянием Парижа, то Англия настаивала на создании политического блока прибалтийских стран со скандинавскими странами. Однако французские планы создания блока Польши и трех прибалтийских республик наталкивались на сопротивление Литвы, настаивавшей на возвращении Польшей Вильнюса и Виленской области.

Считая независимость прибалтийских государств «вре­менным явлением», Франция не спешила с их признанием де-юре. Лишь разгром белых армий заставил француз­ское правительство несколько изменить свою позицию. Журнал «Эроп нувель» писал: «Нет больше генералов, ко­торых можно было бы признать, поэтому признают новые государства». Министр иностранных дел Латвии писал по­сланникам страны: «Единственной антибольшевистской силой остались новые государства, которые Франции, ес­тественно, пришлось признать». 26 января 1921 года Вер­ховный совет стран Антанты по предложению Франции признал независимость Эстонии и Латвии.

Латвийский посланник в Лондоне Бисениек писал в Ригу, что одной из причин признания Францией Эстонии и Латвии было желание французского правительства со­здать «сплошную полосу буферов между Германией и Россией от моря до моря».

Лишь США долго возражали против признания Латвии и Эстонии, исходя из необходимости реставрации «еди­ной и неделимой» России под властью белых генералов. Правда, 28 июля 1922 года правительство США приняло решение о признании Латвии и Эстонии де-юре, но при этом не исключая возможности восстановить Россию в дореволюционных границах.

Созданию прочного антисоветского блока «от моря до моря» мешали разногласия между прибалтийскими госу­дарствами и Польшей. Не удовольствовавшись захватом Виленской области, Польша претендовала на шесть воло­стей Юго-Восточной Латвии, а то и на весь юг республики. Поэтому не только Литва, но и Латвия выступала против участия Польши в общем военно-политическом союзе. Однако ничто не помешало заключению 7 июля 1921 года договора о военном союзе между Эстонией и Латвией.

12—13 июля 1921 года в Риге состоялась конференция министров иностранных дел Эстонии, Латвии и Литвы. На ней Литва пыталась привлечь две другие прибалтийские республики к ее конфликту с Польшей на своей стороне, но потерпела в этом неудачу.

Через несколько дней, 25—30 июля, в Риге состоялась другая конференция, с участием представителей Эсто­нии, Латвии, Финляндии и Польши. Литва отказалась в ней участвовать. Очевидно, на ней вновь был поставлен вопрос о создании антисоветского военно-политического блока. Информируя своих посланников за рубежом после этой конференции, Министерство иностранных дел Лат­вии подчеркнуло, что слухи об агрессивных намерениях России не могут быть приняты всерьез; напротив, прихо­дится опасаться, что Польша и Румыния сами могут спро­воцировать конфликт с Советской Россией.