Приходит ночь

Оба, Ли и Брин, недоуменно уставились на Мика. Потом все трое принялись смеяться, а когда взгляды Брин и Ли снова встретились, это было немое удовольствие и удивление, которые насторожили Брин.

Легко, даже слишком легко, было вести себя так, как угодно Ли Кондору. Брин быстро взяла себя в руки и сказала:

— Что дальше, Ли?

— Ты одеваешься, и мы с тобой едем к тебе. Мик едет на работу и объясняет остальным, что нас с тобой не будет, и они с Перри и Эндрю принимаются хлопать хлыстом, чтобы сегодня работа шла как надо. Если мои предположения верны, тебе позвонят около десяти часов.

— Ты, правда, так думаешь? — спросила Брин сдавленно.

— Да, я действительно так думаю.

Мик встал и потянулся, потом наскоро поцеловал Брин в щечку.

— Пока, красотка. Я ставлю на тебя.

— Спасибо, — пролепетала Брин.

Ли уже поднимался, чтобы проводить Мика к разбитой парадной двери. Брин пошла за ними с чашкой в руке. Они обсуждали репетицию, и Ли советовал Мику репетировать уже в костюмах. Мик прокомментировал состояние двери и предложил привезти взамен новую, с двойным замком.

— Замечательно, лишний раз мне не ехать, — сказал Ли, и потом его взгляд упал на Брин. — Живо наверх и одевайся.

Брин почувствовала, что он хочет отослать ее и что-то сказать Мику наедине, но ей слишком сильно хотелось вернуться к себе домой, так что выказывать неповиновение она не стала. Просто поспешила вверх по лестнице.

В комнате для гостей она нашла свой лифчик, джинсы и обувь. С душем придется подождать, но вот умыться надо обязательно. И коль скоро почистить зубы не представлялось возможным, надо было хотя бы потереть их пастой.

Брин вернулась в комнату Ли. Его ванная комната, которую она открыла для себя прошлой ночью, была просто огромной. Ванна с джакузи, обложенная плиткой, была размером с ее собственную спальню. Был там и отдельный, со стеклянной кабинкой душ, раковина с двумя кранами, шкаф для белья и аптечка на зеркальной стене. Брин открыла бельевой шкаф и была очень удивлена, обнаружив там целый набор новых зубных щеток, кусков мыла и аккуратную стопку купальных простыней и полотенец.

Она умылась и почистила зубы, потом вспомнила, что оставила шкаф для белья открытым, и повернулась, чтобы закрыть его, но замерла.

Вместе с обычными вещами — полотенцами и кусками мыла — она с удивлением увидела там стопку нотной бумаги. Из любопытства она взяла один листок. Чернила, которыми были написаны ноты, слегка выцвели, бумага чуть пожелтела. Листы не были какими-то особенно обтрепанными, предположительно музыка была написана год-два назад, не ранее.

Нотные знаки она прочесть не могла, но взгляд сам собой побежал по стихотворным строкам, написанным под нотами.

Проходит время, любимая,

Листья падают, а за ними снежная мгла!

Я как прежде не знаю, любимая,

Как любовь такое сделать могла?

О, Виктория, лишь смерть успокоит

Сердечную боль,

Глаза, как фиалки,

Что так ослепили меня,

Но не спасли от обмана?

А если бы я разглядел, то смог бы стать.

Тем, кто вознес бы тебя до небес,

О, Виктория… Тлен и пепел, и волны тумана.

— Что, черт возьми, ты себе позволяешь?!

Брин вздрогнула от неожиданности. Она подняла взгляд от бумаги, которую держала в руках, и обнаружила, что Ли стоит подбоченясь на пороге ванной комнаты. Бронзовые черты его лица почернели, напряглись и сложились в угрожающую мину. Брин, увлеченная чтением стихов, была так обескуражена его появлением, что сначала не поняла, что он невероятно разозлен.

— Ли, я никогда не слышала этой песни. Она такая красивая и печальная…

У нее вырвался испуганный возглас, когда он одним яростным движением оказался рядом, грубо вырвал листы и смял их в кулаке.

— Держись, черт возьми, подальше от вещей, которые тебе не принадлежат, и не суйся в дела, которые тебя не касаются! — прорычал он, сверля ее злобным взглядом.

Ли не дал ей возможности ответить, повернулся и вышел. Громко хлопнула дверь.

Неожиданные слезы навернулись ей на глаза; он заставил ее почувствовать себя ребенком, воришкой и взломщиком одновременно. Что такое она сделала? Ничего, просто открыла бельевой шкаф, чтобы взять полотенце…

Обида принесла гнев и унижение. Она провела ночь в его постели, занимаясь с ним любовью, но стоило ей случайно заглянуть в его жизнь, в которой она, вероятно, была лишь проходной фигурой или одной из целой толпы женщин, с которыми он развлекался и которые никогда по-настоящему не трогали его душу… Это его так взбесило.

— Ублюдок! — прошипела Брин, сжимая кулаки и горячо желая себе самой руководствоваться своим инстинктом самосохранения и использовать Ли, вместо того чтобы быть использованной им.

Она услыхала, как он зовет ее снизу — несмотря на то, что она находилась в ванной, а он захлопнул дверь спальни.

— Брин! Давай, поехали!

В этот момент она предпочла бы выпрыгнуть в окошко, нежели подчиниться его команде. Но мысль об Эдаме всплыла в ее сознании и больно кольнула в сердце Брин стиснула зубы и пошла, яростно, так же как и он только что, через спальню, по дороге хлопнув дверью потом бегом, едва владея собой, спустилась по лестнице. Не глядя в его сторону, она проскользнула мимо него во входную дверь, которую он перед ней открыл. Когда он попросил у нее ключи от фургона, она не стала ничего возражать, просто порылась в кармане и отдала их ему. Оказавшись с ним в машине, Брин принялась пристально смотреть в окно.

Она чувствовала, как Ли напряжен, и заметила, что когда они выезжали с дороги, идущей от его владения и выруливали на шоссе, он бросил в ее сторону несколько взглядов. А Брин продолжала разглядывать вершины далекой Сьерра-Невады.

Они уже приближались к ее дому, когда Ли, наконец, заговорил:

— Извини, Брин.

— Все в порядке.

— Я имею в виду, Брин, что мне очень жаль. Я ни под каким видом не должен был кричать на тебя.

Она мельком глянула на него, все еще мучаясь oт обиды, что он ей причинил.