Приказ обсуждению не подлежит

Сергей Иваненко. Человек он сложный, и разговор про него особый. И роль в группе у него особая; то, что он снимет любую сигнализацию и свернет часовому шею не задумываясь, у Генерала сомнений не вызвало. Он вписывался в команду хотя бы по тому противоречивому факту, что отличался от остальных.

На кого теперь делать ставку — на «Ариадну»? Да, если такое название носит парашютно-десантная бригада. И что вообще делать с немецкими боевиками? Пришли к тому, с чего начали.

Выиграл ли Борович — говорить об этом рано. Начальник военной разведки мог в любой момент сорвать планы управления "М", литера которого никак не расшифровывалась. Что угодно можно подумать, начиная с мужского ватерклозета.

В этом деле идеальный вариант — одержать победу, записать ее в актив с грифом «Совершенно секретно».

Пассива как такового быть не должно, в крайнем случае — что-то среднее, просившееся называться нейтралитетом.

Закулисные игры. Борьба с удавом. Начинает надоедать, но больше — раздражать.

Информация к размышлению. Стофферс не справился с управлением… Командир группы лично устраняет последствия дорожной катастрофы, которая автоматически ведет к краху операции. Почему лично? Потому что Марк интуитивно не может доверять товарищу. Берет ответственность на себя — но что толку? Одна ошибка породила другую; и при всем желании беспечностью это не назовешь. Случайность? Уже оскомина на зубах от этого слова. Запись в учетной карточке в бюро по найму машин напрямую вывела полицию на разведгруппу.

В чем причина провала разведгруппы? В чем она, если отбросить случайность — неважно, роковая она или нет? Ее надо искать в людях, а в данный момент — в конкретном человеке, Сергее Марковцеве, командире группы. Надо покопаться в сложном механизме подполковника спецназа, которому дали задание не стартовать, а финишировать.

Каким бы закаленным он ни был, угроза, что его в любой момент могут схватить, преследует по пятам. «Люди боятся не столько мучений и пыток, сколько собственной слабости» — и с этим трудно спорить. Равно как и с продолжением: «Никто не знает заранее, что способен выдержать. И люди дрожат при мысли, что обрекли товарищей на смерть…»

Навязчивая идея. Можно ли сказать про Сергея, что он ложился и вставал с нею? — спросил себя Спрут.

Марка арестовали, под корень срубили шанс выжить. Но именно шанс выжить всегда таит опасность заговорить и предать.

Вот в чем противоречие. Вот где нестыковка. Разобраться бы с эти м…

Генерал армии еще раз перечитал телеграмму и остановился на общем, с одной стороны, моменте:

…Стало известно, что спустя три — три с половиной часа после ареста Марка были арестованы остальные члены группы. По предварительным данным, арест проводился силами спецназа госбезопасности…

Ясно, что спецназа, констатировал Ленц. В сирийской армии более тридцати тысяч коммандос, входящих в состав отдельной дивизии и десяти полков. Что сравнимо с силами специальных операций США: там всего на шесть тысяч человек больше. Сей факт уже давно окрестили «сирийским диверсионным феноменом». Вот теперь появился «российский диверсионный феномен», над которым голову сломаешь.

Арест. Проходит три часа, и берут всю группу.

Марк заговорил и предал. Впору припомнить выдержку из документа ЦРУ, попавшего в руки военной разведки <Относится к концу 60-х — началу 70-х годов.>:

«Советские граждане представляют группу высокодисциплинированных людей, подвергающихся интенсивной идеологической обработке… Русские очень горды по характеру и чрезвычайно чувствительны ко всем проявлениям неуважения… Предательство по самой своей сути нетипично для советских граждан…»

А Сергей Марковцев, 1959 года рождения, российский гражданин советской закалки, подполковник, командир отряда специального назначения — пусть даже в прошлом, хотя советском прошлом. Но он заговорил и предал. На что-то надеялся, хватался за соломинку?

Бредовые вопросы.

Надо идти не от начала, а от того, что есть на данный момент. А это слезы — группа всем составом загремела в тюрьму…

Марк не мог сдать всю группу, но делает это. Зачем?

Ведь легче от этого не станет. Групповуха — она во всех странах групповуха. Он знает это как никто другой. Однажды он взял всю ответственность за совершенные им преступления на себя и получил всего двенадцать лет, а мог нарваться на «четвертак». Что случилось с его мозгами?

Группа всем составом загремела в тюрьму.

По телу генерала пробежала зыбкая ледяная волна.

Он почувствовал каждый волос на голове; особенно непослушные седые ощетинились…

В тюрьму. Всем составом.

Проникла на объект. Стартовала, но уже с другого места.

Сейчас Ленц мог обойтись без самого выдающегося спеца по боевому планированию. Единственное, что было ему нужно, — это подробный план тюрьмы и человек, который консультировал Марковцева: бывший узник «Магриба», азербайджанец по национальности, кажется.

Генерал отдал соответствующие распоряжения и несколько раз прошелся по своему кабинету.

Время шло, но пока терпело.

План тюрьмы. Центральное здание, соседствующее, граничащее со следственным изолятором (здание "С"), имеющем прямое сообщение: короткий коридор — собственно, толщина двух стен. По обе стороны две двери.

Следственный изолятор. Помещение «16» — это склад, где хранятся вещдоки. Сто процентов, что оружие там и ни в каком другом месте.

Он хорошо поработал над деталями, одобрительно покивал Спрут, пытаясь представить себе образ Сергея Марковцева, который отчего-то снова ускользал. Мелочи, вроде бы не относящиеся к делу… Именно они порой являются ключом к решению задачи.

Ставка. Марк сделал ставку в этой игре — свою собственную жизнь и жизнь бойцов своей команды.

Неожиданно Ленц пришел к выводу, что уже во время дэтэпэ Марк перепланировал ход операции. Хотя такое казалось невозможным. Его арестовали в мотеле — в десяти километрах от восточной окраины Латакйи. По инерции он ехал в обратную сторону. Но именно эти десять километров и стали решающими. На каком из них в голову Марка влезла эта смелая мысль? Наверное, свою роль сыграло и отчаяние; оно лишь обострило чувства, дало толчок мозгу. Словом, прорвало плотину, и мысли потекли по крутым, как сирийские берега, извилинам.

Похоже, это был единственный вариант, и Сергей не мог, им не воспользоваться. Тот же Стофферс ничего бы не смог выжать из своих мозгов. Вообще трудно понять, что дверь из безвыходной ситуации находится в тупике.

Секретная дверь. Секретное оружие.

Вот сейчас генерал понял, что ему ни к чему расспрашивать азербайджанца. Зачем, если на все вопросы он ответит лишь одним коротким словом: да.

— Ты говорил, где находятся камеры предварительного заключения?

— Да.

— Ты говорил, что в СИЗО всегда находится дежурный следователь?