Приключение на миллион

А японец тем временем продолжал выполнять ему одному ведомую последовательность резких, сконцентрированных движений, постепенно приближаясь к скамье, на которой сидели два его зрителя. Последний грациозный поворот, выброс ноги в мощном ударе в голову, и Симо застыл в глубоком приседе перед Беннеттом, ни на секунду не отводя глаз от его лица. Он издал низкий, горловой рык, и его рука вырвалась вперед и метнулась к Беннетту, как развернувшаяся пружина.

Беннетт, испуганный странным криком, невольно отшатнулся назад и закрыл глаза. А когда он решился взглянуть на Симо, то увидел, что загрубевшие, распухшие костяшки правой руки японца зависли в доле сантиметра над его сердцем.

— Браво! — сказал По, когда Симо выпрямился и отступил на несколько шагов назад. — Вам повезло, что он может рассчитать расстояние вплоть до миллиметра. Еще совсем немного, и он бы вас убил, ха-ха. А как вам понравились звуковые эффекты? Интересно, не правда ли? Они называются «последний крик духа». Идея состоит в том, чтобы объединить разум, тело и дух и шокировать противника в момент, когда ему наносится смертельный удар. — По добродушно улыбнулся Беннетту. — После таких представлений по-другому начинаешь смотреть на современный бокс, правда?

Беннетт с трудом выпустил воздух из груди и проглотил слюну.

— А что, он только в зале тренируется или ему случается применять свое искусство на практике — ну, на человеке?..

— Знаете ли, в мире немногие дотянут до его уровня, и все они живут в Токио. Слишком далеко лететь туда, чтобы подраться… Ну а если случится ситуация, то он уж не оплошает… А, смотрите, сейчас начнется.

Симо занял положение перед стойкой, глядя на нее с такой яростью, будто ожидал, что она от ужаса сама развалится. Он начал наносить удары, прямые, идущие от плеча, точные, мощные и злобные. От каждого удара стойка прогибалась, потом распрямлялась вновь.

— Это называется сфокусированный удар, — сказал По. — Даже страшно становится, если представить себе, что он может сделать с человеческой головой.

Сто, двести ударов, Беннетт устал считать, но Симо не выказывал ни признаков усталости, ни уменьшения концентрации. Наконец он нанес последний удар, сопровождаемый его воинственным рыком — полукриком-полуворчанием, и стойка задрожала до самого основания. Симо отошел назад, повернулся и направился к скамье. Не отводя от Беннетта глаз, он взял бамбуковую палку и установил ее на уровне лица Беннетта. Его тело напряглось. Беннетт, загипнотизированный жутковатым зрелищем, во все глаза глядел на руку, сжимающую палку, и видел, как постепенно пальцы охватывали ее все крепче, как приподнялась мышца у основания большого пальца и как палец медленно проткнул бамбук, раздвинув волокна, и проник внутрь полой палки.

Симо опустил руку. Он протянул палку Беннетту, поклонился По и вышел из додзё.

По взял палку из рук растерянного Беннетта и медленно провел пальцем по рваным краям отверстия, проделанного Симо.

— Не представляю, как ему это удается. Конечно, это все его упражнения на концентрацию энергии и тренировку силы. В условиях реальной опасности эта же сила должна быть применена для того, чтобы вырвать противнику кадык или проткнуть ему дыхательное горло. Или лишить его глаз. — По улыбнулся и вернул палку Беннетту. — Замечательный человек наш Симо. Надеюсь, вы в этом убедились. Вот, возьмите ее себе на память.

Вернувшись в комнату, Беннетт сел у окна и постарался выбросить из головы все, что он только что увидел. Ну конечно. По показал ему неприглядную альтернативу на случай, если у Беннетта еще остались какие-либо сомнения. Нда, надо быть последним идиотом, чтобы отказаться, особенно после такого спектакля. Беннетт невольно схватился за горло, и ему показалось, что он уже ощущает на кадыке стальные пальцы Симо. Ладно, убедили, но когда наконец начнутся боевые действия?

* * *

На следующий день после обеда Симо опять появился в его комнате. Беннетт последовал за японцем со смешанными чувствами — с одной стороны, после недели бездействия он был рад практически любому развитию событий, но, с другой стороны, ощущал холодный ужас от того, что ему предстояло сделать. На этот раз они поднялись по лестнице в ту часть здания, которую Беннетт видел только снаружи. Это была круглая башня, построенная в углу основного корпуса. Симо постучал, а затем открыл тяжелую дубовую дверь, они переступили порог и разом перенеслись в XXI век.

По сидел за овальным офисным столом из полированного тика, установленным на единственной ножке из хромированной стали. Стена, располагающаяся перед столом, была сплошь покрыта мониторами, на каждом из которых мигали и шевелились беззвучные изображения. За его спиной помещалось еще с десяток мониторов, в настоящее время выключенных, и парочка факсов. Ниша с правой стороны была почти полностью занята серой массой компьютера. Вся эта куча техники издавала еле слышный, но отчетливый шум, звук дыхания электроники. Это была холодная комната без намека на уют. Идеальный офис — ни картин, ни книг, сплошь прямые углы, — вся обстановка настраивала на активные действия.

Симо кивнул Беннетту, и тот устроился на одном из низких хромированных стульев, стоящих перед столом. Некоторое время По продолжал делать заметки с блокноте, затем снял очки, приветственно кивнул и, к удивлению Беннетта, улыбнулся.

— Ну-с, дорогой мистер Беннетт, похоже, ваше временное пребывание здесь скоро закончится. Надеюсь, вам было у нас удобно. Жаль, конечно, что вы не могли гулять при свете дня, но, к сожалению, в лесах по периметру натыкано столько соглядатаев, что впору покупать пулемет, и я не хотел, чтобы кто-нибудь из них увидел ваше лицо. Это не было бы нам на руку. — Он опять осклабился, ни дать ни взять гостеприимный хозяин, озабоченный только удобством для дорогого гостя. — Должен вам сказать, приятно, когда противники действуют так, как ты предполагал. Предсказуемость — вот что я ценю в противниках, ха-ха. Меня это радует, как вы, наверное, заметили. — Он откинулся на спинку стула, поглаживая темно-синий шелковый галстук холеной загорелой рукой с отполированными ногтями.

— Как я и думал, наш итальянский друг Туззи не выдержал и пал жертвой собственной жадности. Впрочем, не в первый раз. Он уже объявил аукцион. Заинтересованные стороны соберутся в Каннах, а дальше их переправят на яхту Туззи. — Углы рта По брезгливо опустились. — Ragazza di Napoli,как вам нравится такое название? Яхта — сплошное уродство и доверху набита низкосортным джином и прочим непотребством, а он величает ее «Девушка из Неаполя». Вот вам итальянец — все они такие. Сентиментальны до мозга костей. Ну да ладно, перейдем к делу. Аукцион будет проходить прямо в море, вы поплывете на запад. У Туззи есть имение на Ибице, он ездит туда каждое лето — корчит из себя эсквайра и соблазняет наивных испанских девушек. Вонючий козел.

Комментарии По о характере Туззи и о его летних планах доносились до Беннетта как сквозь ледяной туман. Ужас при мысли о том, что он будет заперт на яхте, да еще в компании шайки бандитов, на которых и пробу некуда ставить, парализовал его сознание. А он что, должен их всех перехитрить, выкрасть кейс, видимо, вплавь добраться до земли, а затем чистым, сухим и благоухающим прийти к По? Что за бред? Нет, наверное, он спит и видит кошмарный сон.

— Что-то вы побледнели, мистер Беннетт. Неужели плохо переносите морскую качку?