Приключения Джима Пуговицы
Шрифт:
Дальше они ехали молча. И самое удивительное было у них впереди.
Вдруг они увидели другой паровоз, очень похожий на Эмму. Этот паровоз ехал параллельно с ними метрах в ста.
Лукас, не веря своим глазам, высунулся из окна, и машинист того, другого паровоза, тоже высунулся из окна. Лукас махнул рукой, и тот сделал то же самое.
— Кажется, я схожу с ума! — сказал Лукас. — Надо поглядеть на это поближе.
Они свернули к другому паровозу. Тот паровоз тоже свернул к ним, и они понеслись навстречу друг другу.
Наконец Лукас остановил Эмму. Другой паровоз тоже встал.
— Да ведь это!.. — Лукас поскреб в затылке.
И они пошли навстречу друг другу, Лукас к другому Лукасу, а Джим к другому Джиму. Оба Лукаса и оба Джима протянули руки для приветствия, но тут подул легкий ветерок. Другой Лукас, другой Джим и другая Эмма стали прозрачными и исчезли… просто растаяли в воздухе.
Джим стоял, вытаращив глаза, не понимая, куда же девался другой Джим. Вдруг Лукас присвистнул и сказал:
— Кажется, я понял! Да, конечно, это оно самое!
— Что? — спросил Джим.
— Ты что-нибудь слышал о проделках Фата-Морганы и о ее волшебных зеркалах?
— Нет, — ответил Джим. — Какой такой фатер?
— Не фатер! — засмеялся Лукас. — Фата-Моргана! Идем назад к Эмме, и я объясню тебе. А то здесь жарко, как на сковородке.
Они снова поднялись в кабину, тронулись с места и, пока ехали, Лукас рассказывал Джиму про Фата-Моргану и ее волшебные зеркала.
Такие зеркальные комнаты бывают иногда в луна-парках. Войдешь туда, и все запутается, потому что никогда не знаешь, что реальность, а что лишь зеркальное отражение. Но в луна-парке это весело, потому что всегда кто-нибудь есть рядом, кто в случае чего выведет тебя оттуда. А в пустыне — это совсем другое дело!
Фата-Моргана состоит, конечно, не из обычных зеркал. Разве напасешься зеркал на громадную пустыню! Фата-Моргана — это так называемый мираж. Когда солнце раскаляет песок, воздух над ним сильно нагревается. И начинает от зноя дрожать, мерцать и отражает наподобие зеркала. Отражает не только то, что рядом, но и то, что очень далеко. И вдруг возникают видения, которые в действительности удалены отсюда на тысячи миль. Бывает, путешественники в пустыне вдруг видят перед собой автомат с газированной водой. Но если они, изнемогая от жажды, подбегут поближе, все бесследно исчезнет.
Конечно, от такого разочарования недолго и свихнуться.
— А под конец, — завершил Лукас свои объяснения, — под конец мы видели собственное зеркальное отражение. Когда же подул ветерок, воздух слегка остыл и перестал отражать.
Джим немного подумал, а потом с восхищением спросил:
— Лукас, а есть на свете что-нибудь, чего бы ты не знал?
— Есть, — ответил Лукас и засмеялся. — Очень много всякого есть на свете, чего я не знаю. Например, я не знаю, что это там впереди.
Они напряженно вгляделись.
— Кажется, какая-то колея в песке, — сказал Джим.
— Верно, — согласился Лукас. — Похоже на след от колес.
— Если только это опять не мираж, — озабоченно сказал Джим.
Они подъехали ближе, но на сей раз картина не исчезла. Это, действительно, был след от колес.
— Похоже, нас кто-то опередил, заметил Джим.
Лукас
остановил Эмму, вышел и как следует рассмотрел следы.— Проклятье! — сказал он и почесал в затылке. — Кто-то, действительно, проехал здесь до нас. И знаешь, кто?
— Кто?
— Мы сами. Это след Эммы. Мы сделали большой круг и вернулись на собственный след.
— О, боже мой! — в отчаянии воскликнул Джим. — Надо как-то выбираться из этой чертовой пустыни!
— Еще бы! — согласился Лукас. — Вопрос только — как?
Он огляделся по сторонам.
Справа от них по небу как раз проплывал пароход, из трубы его поднимались громадные мыльные пузыри.
Слева стоял старый маяк. На верхней площадке кит делал стойку на голове. Позади себя Лукас увидел большой универмаг, из окон и дверей его росли деревья. А впереди тянулся целый ряд телеграфных столбов. По проводам прогуливалось семейство бегемотов. Лукас глянул в небо. Солнце стояло в трех разных местах, и неизвестно было, какое из них настоящее, а какое лишь зеркальное отражение.
Лукас покачал головой.
— Все бессмысленно, — пробормотал он. — Надо переждать, когда кончится Фата-Моргана. Иначе мы не выберемся. Только уголь и воду зря переведем.
— А когда, ты думаешь, кончится эта Фата-Моргана? — подавленно спросил Джим.
— Думаю, к ночи. Когда спадет жара.
Они снова вернулись в кабину, чтобы отдохнуть в ожидании захода солнца. Жара их сморила, и Лукас уже задремал, когда Джим вдруг спросил:
— Почему они были такие грустные?
— Кто? — зевнул Лукас.
— Все, — тихо ответил Джим. — В Ласкании.
— Может, они как раз получили наше письмо, — задумчиво сказал Лукас.
Джим глубоко вздохнул. А потом печально сказал:
— Лукас, как ты думаешь, мы еще когда-нибудь увидим Ласканию?
Лукас дотронулся до плеча своего друга и утешил его:
— У меня есть твердое предчувствие, что в один прекрасный день мы обязательно туда вернемся: ты, я и Эмма.
Джим поднял голову и с надеждой поглядел на Лукаса широко раскрытыми глазами:
— Ты правда так думаешь?
— Могу дать тебе честное слово, — заверил Лукас.
И Джим сразу повеселел, как будто они были уже на пути к дому. Он знал: Лукас слов на ветер не бросает.
— И как ты думаешь, это скоро случится? — спросил он еще.
— Может, да. А может, и нет, — ответил Лукас. — Я не знаю точно. У меня есть только предчувствие.
И через некоторое время добавил:
— Постарайся лучше уснуть, Джим. Может, нам придется ехать всю ночь.
— Ладно, — сказал Джим и уснул в то же мгновение.
Но Лукас не спал и все думал. Когда он набил новую трубку, закурил и выглянул в окно, он заметил, что коршуны появились снова. Они сидели кружком вокруг Эммы, терпеливо, молча и выжидательно. Кажется, они не сомневались, что путешественникам не выбраться отсюда.
Шестнадцатая глава, в которой Джим Пуговица набирается опыта
Всякий, кто странствовал по пустыне, знает, что солнце заходит там с особенным великолепием. Вечернее небо пылает всеми цветами, от огненно-оранжевого до светло-зеленого.