Приключения графини

— Ты что тут сидишь? — над ухом будто проревел медведь. Я подскочила, как ужаленная, и выхватила кинжал.

Подобно горе надо мной нависал широкоплечий былинный богатырь ростом с добрую маховую сажень, а то и выше, с топором в руках.

— Сдурела что ли?

Мужик выронил топор. Тупой стороной тот грохнулся о мысок его ботинка. Заорав, мясник схватился за пострадавшую стопу и принялся прыгать вокруг, производя небольшое землетрясение. У него были золотистые курчавые волосы, круглое и симпатичное лицо.

Его счастье, что он стоял на достаточном расстоянии, иначе бы я проткнула его кинжалом.

— Вот блин, как больно! Едрить твою налево!

— Нечего было орать над ухом! — немного поостыв, мне стало неловко. Заняла его рабочее место, да еще травмировала.

— Вот, зараза, теперь на ногу не ступишь, — сказал мясник. Он сел на пень и осмотрел ушиб. Я переборола желание зажать нос — портянка, которую он снял с ноги, воняла чем-то отвратительно кислым.

Я спрятала кинжал, а он продолжал причитать.

— Извините, я не хотела вас так напугать, — это была не совсем правда.

— Да, ладно, бывает. Я тоже, гусь, бабы испугался. — Он засмеялся низким добродушным смехом.

— Спокойно у вас тут больно, — я села на облюбованный мною пень. Я очень надеялась, что мужик окажется охоч до разговоров.

Его словно разрядом шибануло. Он нервно посмотрел на небо, будто опасаясь увидеть воплотившуюся в жизнь декорацию к аду. Когда он убедился, что небо чисто, то пожал плечом и спокойным тоном, будто это не он только что испуганно таращился на горизонт, сказал:

— Да, здесь-то спокойно… А начиная от Маковок совсем другая жизнь. Рядом, в Чернушках, всю деревню истребили, — он опять содрогнулся. — Людские кишки на деревьях висели — сам видел. Все бегут сюда, никому не хочется помирать раньше времени. Только сейчас в город никого не пускают, говорят, что и так народу через край, — во время монолога, он посматривал на меня, будто опасался, что я буду возражать. Я внимательно слушала рассказчика и не перебивала, что ему пришлось по душе.

— С людьми, как со скотиной все равно! — он сплюнул.

Он мельком глянул на меня и зачесал волосы назад широкой, как грабли, ладонью.

— А что такая милая девушка делает здесь? Ты же не из местных? — он поправил фартук, но кровяные пятна остались на месте.

— Тоже ищу убежища, как и все.

— Да тяжелые времена настали.

— Верно. Ладно, я, наверное, пойду.

— Мой прилавок около колодца слева через два ряда. Я сам себе хозяин теперь. Надо мной только управляющий рынком! — он ждал от меня другой реакции. В ответ на столь любезное предложение я пообещала при возможности сразу зайти и смешалась с толпой.

Да, хороша пара — мясник и ведьма. Знай он кто я, то не стал бы так неосмотрительно набиваться в женихи.

Народу было действительно полно, но бездомных я не заметила. Рынок помещался в широком кольце между ремесленными лавками и деревянными складами. Проходы между домами были забиты досками. Каждую лазейку охранял солдат.

На рынок можно было попасть либо через городские ворота и склады, либо из города. У чугунных резных ворот с позолоченными пиками, выглядящих так, словно их срезали от императорских оград, крутились солдаты. Одиннадцать человек. Они проверяли наличие входных грамот. В случае отсутствия их, либо компенсации в виде денежной мзды, вышвыривали людей в канаву.

— Надоело! Почему мне?

— Потому что я так сказал, Люмха!

— От этой чертовой ямы несет, как от сточной канавы!

— Сказано тебе, дурню, и чего я с тобой нянькаюсь? Всех бродяг вышвыривать вон!

Я развернулась назад. Для начала нужно отыскать Дарена.

Сквозь поток серого люда мелькнул взлохмаченный, золоченный лучами светил, светлый затылок. Работая локтями, я сумела пробраться через толчею. Но Дарен к тому времени исчез. Осталась лишь вывеска, под которой я его видела: «Таверна Дика».

— Ты не меня ищешь, красотка? — у помойной кучи сидел пьяный мужик. Он улыбался от удовольствия и был не прочь поболтать, перед тем как отключиться.

Я еще раз прочесала взглядом толпу, но нет. Дарен, как в воду канул.

— Зачем же так набираться! — над моим плечом прозвенел высокий девичий голос, который принадлежал худой девушке с острым носом и круглыми живыми глазами. У неё были детские плечи и неправдоподобно тонкая талия.

— Вы, девушка, если не хотите познакомиться еще с каким-нибудь ТАКИМ, лучше не стойте возле «Дика».

— Я произвожу впечатление беззащитной?

Она попридирчивее вгляделась в меня. Я, в свою очередь, в неё.

— Я не знаю как Вам и ответить. Про таверну эту ходят дурные слухи… И, Вы же — девушка, а девушка всегда беззащитна перед хамством и грубостью.

Ей нравилось учить и лезть с советами. Еще больше — защищать и опекать. Огонь кипел в её крови. Но очень скоро остужался смирением. Вода редко уживается с огнем, и необходимо прикладывать массу воли для их мирного сосуществования. А сила воли у неё была, потому в душе соединились основные стихии. Самые сильные стихии. Душа её за счет такого соседства имела мягкую нежную полусовершенную структуру.

— Вы ранены?? — воскликнула она.

— Немного.

— Здесь недалеко развернуты палатки, рядом с лазаретом. Я бы Вам советовала пойти обработать раны. Могу проводить, я как раз туда направляюсь…

— Вы со всеми так любезны?

— Почему Вы спрашиваете?

— Очень многие сочли бы меня не заслуживающей помощи.

Я улыбнулась. Очень не хотелось рушить её доверие. Вместе с тем, девушка начала хмуриться — почувствовала, наконец.

— Екатерина Гречникова. Лекарь, — представилась она, чтобы узнать мое имя.

— Графиня Верелеена Ячминская.

— Графиня Ячминская?

Дверь со скрипом распахнулась. В дверном проеме возник Дарен — вот и ответ, куда он мог так внезапно исчезнуть.

— Вижу, ты не скучаешь без меня.

— Где ты был?

— Давай позже. Я умираю от голода.

Из таверны пахло жаренным луком и картошкой. Я сглотнула. Девушка испытующе посмотрела на меня.

— Позвольте вас представить. Екатерина Гречникова. Дарен… по фамилии не знаю, мы не слишком хорошо знакомы для этого.