Приключения Кольки Кочерыжкина

Неожиданно за Типографа вступился Ольховый Листоед.

– Уважаемый Главный Короед, - проговорил он, выступая вперед, - бедный Типограф слишком волнуется.

Позвольте мне сказать за него. Типограф говорит, что он притворился. Но во время военных действий притворство носит другое название - военная хитрость. В последнем сражении я тоже прибегнул к военной хитрости. Вы видели, как я ловко притворился мертвым?

– Ишь ты!
– удивился Главный Короед.
– А я не думал, что наш Типограф такой хитрый. А ведь правда, он мне сообщил важную новость. Оказывается, Колька один на всю опушку, один на весь лес, и у него нет опрыскивателя.

– Да, да, - подтвердил Типограф, - совершенно один, и у него нет опрыскивателя.

– Странно, почему мы этого не заметили, - задумчиво сказал Главный Короед.
– А вот Типограф заметил. Молодец, Типограф. А теперь в обратный путь. Мы все-таки накормим наших Шелкопрядов.

ТРИ МИНУТЫ НА РАЗМЫШЛЕНИЕ

Прошло довольно много времени с тех пор, как Типограф скрылся за кустом.

– Эй, Типограф, ты где?
– позвал Колька.

Типограф не отзывался.

Тогда Колька наклонился и заглянул под куст. Там никого не было.

– Убежал!
– удивленно воскликнул Колька.
– Оставил меня одного, а еще говорил, что полезный.

– Жукам никогда нельзя верить, - заметила Осина, - кроме того, я сомневаюсь, чтобы он был полезным.

– Подождите!
– вдруг воскликнула Пихта.
– Как вы говорите - Типограф?

– Да, Типограф, - подтвердил Колька.

– Тогда я его знаю. Вреднейший жучонка. Спросите о нем у любой елки, его все знают. Сколько елочек он изгрыз!

– Эх, и провел же он меня!
– с досадой сказал Колька.
– Небось жуки нарочно подослали его ко мне шпионить.

В это время издали донесся глухой шум. Это возвращалась короедская армия.

Вот показался Главный Короед, вот Ольховый Листоед, а рядом с ним Жук-часовщик и Типограф. Они остановились немного поодаль. Главный Короед громко крикнул:

– Мы знаем, что ты здесь один и что у тебя ничего нет, кроме фуражки. Сдавайся! Иначе мы тебя искусаем, изгрызем, источим, как сухой пень. Даю тебе три минуты на размышление.

Главный Короед присел на задние лапы и приказал:

– Тикай, Часовщик! А ты, Ольховый Листоед, считай.

Жук-часовщик принялся тикать, а Ольховый Листоед считать.

– Одна минута… Одна минута с половиной… - Время от времени он спрашивал Кольку: - Ты думаешь?

– Даже и не думаю, - отвечал Колька.

– Зря. Я тебе все-таки советую подумать. Две минуты… Две минуты с половиной… Три минуты… Сдаешься?

– Нет, - твердо ответил Колька.

– Тогда пеняй на себя, - сказал Главный Короед, и все четыре жука скрылись за кустами, где находилось короедское войско.

ВОЕННАЯ ХИТРОСТЬ

– Есть! Есть! Есть!
– на разные голоса вопили гусеницы Непарного Шелкопряда. Они почуяли запах дубовой листвы, увидели дубовую рощицу, сверкающую молодой зеленью с красными искорками совсем молоденьких листочков, и уже не хотели слушать никаких уговоров.

– Вперед! Вперед!
– закричал Главный Короед и пополз на Кольку, выставив, как пики, свои усы.

– Вперед! Вперед!
– подхватил Ольховый Листоед.
– Чего же вы не летите?

Тяжелые майские жуки поднялись в воздух. За ними двинулись дровосеки и древоточцы.

Бабочки-монашенки взмахнули крыльями и, толкаясь, полетели реденьким серым облачком.

Гусеницы принялись деловито отмеривать шаги: раз - передние ноги вынесли вперед голову, два - хвост подтянут к голове.

Мелкие короеды, сомкнув черные блестящие спины, шли сплошной черной колонной.

Хотя все отряды двинулись одновременно, прежде всех подлетели к Кальке майские жуки.

Первый жук стукнул Кальку прямо в лоб и свалился на землю. Кожа на Колысином лбу сразу покраснела. Ему было больно. Но когда идет бой, разве обращают на это внимание? Колька даже не потер лоб. Он сорвал с головы фуражку и принялся ею сшибать жуков.

Жуки налетали и справа, и слева, и спереди, и сзади. Колька только успевал поворачиваться. Его заслуженная фуражка, не раз заменявшая футбольный мяч, так и мелькала в воздухе. Теперь она стала грозным оружием. Атака была отбита.

Бабочки, увидев валяющихся повсюду в траве майских жуков, в испуге разлетелись в разные стороны.

А когда подоспели дровосеки, древоточцы и мелкие короеды, Колька взялся за палку.

– Вперед!
– кричал Ольховый Листоед.

– Вперед!
– пискнул Типограф.

Колька замахнулся палкой, и короедское войско откатилось назад.

– Надо всем вместе!
– кричал Главный Короед.
– Всем вместе!

Но было поздно. Расстроенная армия была не способна на новый штурм.

– Хоть бы ты провалился сквозь землю!
– со злобой глядя на Кольку, воскликнул Главный Короед.

– А что, если он действительно провалится?
– хитро усмехнувшись, спросил Ольховый Листоед.

– Не говори глупостей!
– оборвал его Главный Короед.

– Мои слова не так уж глупы, - обиделся Ольховый Листоед.
– Надо напустить на мальчишку проволочников и корнегрызов.

Главный Короед махнул лапой:

– Уж если короеды ничего не смогли поделать, то проволочники и подавно не смогут.

Но Ольховый Листоед поднялся на цыпочки и что-то зашептал Главному Короеду на ухо.

Главный Короед слушал, слушал, потом радостно воскликнул:

– Правильно! Позвать ко мне проволочников и корнегрызов!

Колька сидел на пеньке, отдыхая после битвы с майскими жуками. Вдруг он почувствовал, что пенек слегка зашевелился. Колька встал и осмотрел его со всех сторон. Пенек стоял как стоял.

"Наверное, показалось", - решил Колька и снова уселся на пень.

В ту же минуту земля под его ногами стала проваливаться.

Колька хотел вскочить на ноги, но было поздно: проволочники и корнегрызы уже подрыли землю, подгрызли корни, и он вместе с пнем провалился в яму. Комья земли посыпались за шиворот и в ботинки, мелкая пыль запорошила глаза.

– Молодцы проволочники! Молодцы корнегрызы!
– услышал Колька радостный голос Главного Короеда.

Пока Колька выбирался из ямы, пока протирал запорошенные пылью глаза, короедская армия ринулась мимо него в лес, и лохматые гусеницы поползли вверх по стволам молодых дубков и принялись есть листья.