Прикосновение Макса

Макс в течение нескольких мгновений смотрел на ее повернутое лицо и его большой палец слегка скользнул по ее скуле, стирая его горестное выражение. — Любимая, Вы не скрываетесь — Вы заживаете. Есть большое различие. Ни один из нас не сможет бороться с внешней силой, пока мы не целы.

Дайна немного нахмурилась, пытаясь понять, что он подразумевал, а мужчина продолжил.

— Подумайте об этом. То, что случилось с Вами в Бостоне, было ухудшено тем, что у Вас не было безопасного месте, где Вы смогли бы прийти в себя. То животное прибыло с патрульной машиной, оставленной на парковке, и прикрывавшей Ваши двери. Он разрушил Вашу веру в безопасность. А так как Вы никогда не чувствовали себя после этого в безопасности, Вы не могли зажить. Управление не помогало, потому что, когда Вы сбежали сюда, появилось другое животное.

— Но я чувствую себя с безопасности с Вами, — медленно произнесла она.

— И Вы заживаете. Дайна, все мы нуждаемся в приюте, безопасном месте, где сможем оправиться от ударов и собрать свою силу. Ваш приют — эта квартира, музей, гарантии, чтобы защитить Вас. Это не я, или наши отношения. Не путайте две совершенно разные вещи. Я вел бы все Ваши бои, если бы мог, но я не могу. Вы не позволили бы мне, Вы слишком сильны для этого. И тот факт, что Вы волнуетесь по этому поводу, доказывает это. Вы хотите бороться за себя непосредственно, и Вы будете. Когда излечитесь, Когда будете готовы.

Это имело смысл для Дайны — и улучшило ее самочувствие. Но все еще оставалось беспокойство, и она должна была его озвучить. — Вы помогаете мне зажить. Помимо предоставления мне безопасного места и времени, Вы помогаете просто… будучи Вами.

Он улыбнулся. — Это плохо?

— Это является запутывающим. — Она встретила его пристальный взгляд так непосредственно, как только могла. — Как я узнаю, что то, что я чувствую к Вам не основано на чувстве благодарности?

Это было впервые, когда девушка допустила, что она испытывает какие-либо чувства к нему, и Макс замер, пристально глядя на нее. Она была настолько красива, сексуальное платье, льнущее к ее тонкому телу, пламенеющие волосы, создающие тонкие особенности ее прекрасного лица. Он хотел ее так долго и так сильно, что чувствовал, будто он ждал ее вечность. Но ее преследующие сапфировые глаза были затенены, а нежные губы дрожали. Она выглядела настолько уязвимой, он знал, что мог потерять все, если бы его собственный ответ был неправильным — или менее честным.

В тот же момент он хрипло произнес, — я чувствую благодарность. Благодарность, что Вы доверились мне достаточно, чтобы оставаться со мной. Благодарность за то, что Вы вошли в мою жизнь, когда я уже почти оставил надежду. И я не вижу — что в этом не так, Дайна. Разве Вы еще не поняли? Я люблю Вас.

Это было последней вещью, которую она ожидала услышать, и на мгновение Дайна была настолько ошеломлена, что могла только просто смотреть на него. Любовь? Он любил ее? Почти шепотом она произнесла, — Вы знаете меня всего неделю, как можете Вы?

— Я спросил Вас однажды, верите ли Вы в любовь с первого взгляда; Вы ответили — нет. А я верю, потому что знаю, что это возможно. — Он притянул ее в свои объятия. — Я люблю тебя, Дайна. Я полюбил тебя с первого взгляда, как только увидел.

— Это невозможно. — В темных закоулках ее подсознания, где скрывались самые примитивные эмоции, находились самые глубокие шрамы девушки. Именно там насильник причинил ей наибольшие страдания. Незаслуженный позор, осуждение, осознание того, что она уже никогда не будет чистой снова, вера в то, что она разрушена и просто недостойна. Глубокая душевная травма жертвы насилия и ужасные мучения, которые ей пришлось вынести, сделали ее совершенно беспомощной перед жестокостью человека.

Все эти заледеневшие эмоции бились в ее сознании, как будто какая-то дамба разрушилась от его слов. Она хотела вырваться от него, бежать и спрятаться. Это не было рациональным или логичным; не было просто разумным. Но все, что она знала в тот момент, было то, что она не имела права быть любимой.

— Дайна.

Моргая, она взглянула на мужчину и только тогда осознала, насколько жестким стало ее тело. Девушка задалась вопросом, что же такого было в ее лице, чтобы он настолько побледнел, а его глаза потемнели до черноты. Ее руки прижимались к его широкой груди. Она отодвинулась и старалась удержаться подальше от него. — Это невозможно, — повторила она тоненьким голосом. — Я не заслуживаю…

— Прекрати. — Скомандовал он, его голос такой мягкий в то же время был жестким. — Не смей когда-либо даже говорить такое. Даже не думай об этом. Это была не твоя ошибка. То, что, случилось с тобой, было ужасным, Дайна, но это не сделало тебя грязной. Это не сделало тебя хуже, чем ты была раньше. Ты заслуживаешь всего самого лучшего, что только может предложить жизнь, и особенно любви.

Глава 6

Охваченная беспорядочными эмоциями Дайна прекратила свое сопротивление. Он притянул ее в свои объятия и задержал напротив себя. Девушка не понимала, что те чувства скрывались в ней, и осознании их, было одной из самых трудных задач в ее жизни.

«Я люблю тебя, Дайна, — сказал Макс.» Эти воспоминания отпечатались в ее уме, заставляя дрожать в его руках. Воспоминания о том, что произошло в ее предположительно безопасной спальне в Бостоне. Темнота, накрывшая все вокруг, само отсутствие предчувствия беды, что сделало произошедшее потом еще ужаснее. Страх и боль, ужасная деградация и задыхающиеся осознание полной беспомощности. И, худший из все кошмаров, знать, что жестокий человек, использующий ее, мог разрушить ее жизнь также легко, как прихлопнуть муху, и что не было ничего, что она могла бы сделать, чтобы остановить его.

А потом, позже, позор — и чувство вины. То как люди смотрели на нее. Шептались. Даже ее брат… Даже Гленн намекнул, что она должно быть сделала что-то такое, что привлекло внимание насильника — иначе, во-первых, почему он обратил на нее внимание? Позже, она подслушала разговор Гленна с его другом, в котором он задавался вопросом, почему у нее не было никаких видимых ушибов и ран после нападения, почему она, видимо, не боролась с насильником. Как говорил Гленн, казалось странным, что этот человек тал легко проник в ее квартиру, минуя сигнализацию и замки, так как будто кто-то впустил его…

Как будто кто-то впустил его.

Это было то, почему Дайна решила уехать из Бостона, разорвав все связи с прошлым. Если даже ее собственный брат, единственный человек, которому она еще доверяла, полагал, что она сама так или иначе ошиблась в том, что она была изнасилована — и это после того что она пережила — кто вообще мог быть на ее стороне? Если даже Гленн мог сомневаться в ее словах и подозревал ее в том, что она лжет относительно того, что случилось с ней, то, действительно, в Бостоне для нее ничего не было.