Прикосновения Зла
Шрифт:
– Раб. Подарок вашего отца, – почтительно сказал раздосадованному мальчику смотритель.
Худой, узкоплечий Мэйо обладал приятным лицом с тонкими, немного резковатыми чертами. Нереуса поразили его глаза: огромные, черные, как смоль, и внимательные, словно у взрослого, умудренного опытом человека. В них были пламя и лед, буря и тишина. Завороженный невольник позабыл, что ему настрого запрещалось поднимать взгляд от пола.
– Тоже неплохо! – заявил Мэйо, бегло оценив геллийца. – Хотя я предпочел бы получить еще одну лошадь. Имя у него есть?
– Любое, какое пожелаете, – согнулся в поклоне смотритель.
– Ступай
– Нереус из Ликкта, господин, – островитянин опустился на колени возле хозяйского ложа.
– Если поможешь мне прыгнуть выше, наградой будет персик!
– Для этого надо сложить подушки и толкнуться от них.
– Покажи!
Геллиец тотчас влез на шелковое одеяло. Он соорудил подобие трамплина, скатав валиком покрывало, и предложил Мэйо опробовать новшество. Разбежавшись, поморец соединил лодыжки и прыгнул с вытянутыми вверх руками. Кончики его средних пальцев на миг прижались к потолку. Завизжав от радости, нобиль соскочил с постели:
– Персик твой! Нет, забирай весь поднос!
Увидев пирамиду из фруктов и сладостей, Нереус растерялся. Такое богатство стоило на рынке огромных денег.
– Я разрешаю! Ешь! – доброжелательно улыбнулся поморец, отбрасывая со лба непослушные, курчавые пряди…
По прошествии нескольких лет Мэйо любил шутить, что познакомился с геллийцем через постель. Это подогревало и без того жаркие кривотолки и пошлые домыслы, которые вызывало особое положение Нереуса. Другие рабы завидовали его привилегиям, покровительству хозяина, красивой одежде. Островитянин старался не замечать мелких пакостей и бросаемых в спину оскорблений. Кинэд … Это обидное прозвище стало его вторым клеймом.
Лишь немногие из обитателей виллы знали правду. Молодой поморец был совершенно безразличен к мужской красоте, зато всякая девчонка со смазливым личиком вызывала у него пылкий интерес. Устав от любовных слияний с рабынями, Мэйо звал к себе Нереуса среди ночи, чтобы развлекаться болтовней, триктраком , эскаладой и прочими запрещенными в доме азартными играми. Напиваясь крепким вином, мальчишки по обыкновению укладывались спать с рассветом. Приходившие убирать комнату невольницы заставали их мирно сопящими под одеялом среди раскиданных стеклянных фишек, глиняных и каменных фигурок, досок из дерева и слоновой кости.
Зимой, во время гроз, Мэйо страдал от ночных кошмаров. Нереус жег в курильнице успокоительные травы, поил хозяина целебными отварами и всячески пытался ободрить. В четырнадцать лет наследник сара пристрастился к опиуму и особым образом приготовленной горькой полыни, затуманивающей сознание. Геллиец боялся, что рано или поздно нобиль может случайно отравиться этим ядом, и оттого неотступно был возле господина, готовый в любую минуту придти ему на помощь.
Собственное четырнадцатилетие Нереус ждал с неподдельным ужасом. По неписанному правилу домашних мальчиков-рабов в этом возрасте скопили. Утром, в назначенный день, дверь отведенной геллийцу коморки распахнулась от мощного пинка. Островитянин рывком поднялся с постели и смиренно замер, опустив ладони вдоль бедер. На пороге стоял Мэйо, сжимая большие клещи, которыми обкусывали лошадиные копыта.
– У меня для тебя сюрприз! – хитро улыбаясь, заявил поморец.
Раб побледнел, резонно предположив, что увлекавшийся медициной господин вознамерился лично
провести эту жуткую операцию.– Давай, поворачивайся! – приказал нобиль.
– Как ты… вы хотите… чтобы я повернулся? – в испуге прошептал Нереус.
– Ухом ко мне, естественно! – рявкнул Мэйо. – Не в задницу же тебе ее вставлять!
Геллиец, так и не поняв, что и куда хозяин планирует ему вставлять, испуганно застыл на месте.
– Не дергайся, – предупредил брюнет, поднося клещи к голове невольника. – А то прихвачу лишнее.
Он аккуратно перекусил покрытую патиной дужку и заменил бронзовую серьгу на золотую. Нереус удивленно ощупал подарок:
– Господин, я не сделал для вас ничего выдающегося, чтобы заслужить такую честь…
– Возможно, – легко согласился поморец. – Однако и не сделал мне ничего худого, чтобы быть изуродованным, ради соблюдения каких-то идиотских обычаев. Этот кусок металла защитит от нападок твои столь необходимые мужчине органы.
– Отец не одобрит ваш поступок.
– Совру, будто мы – любовники. Подобную весть он воспримет спокойнее, нежели правду. Идем наверх, хочу еще кое-что тебе преподнести.
У дверей своей опочивальни Мэйо ненадолго задержался, пояснив Нереусу:
– Отбываю с родителями на юбилей Силана. Вернемся после полуночи. Дождись меня тут.
– Как прикажешь.
Раб вошел в комнату следом за господином и обомлел. На широкой кровати возлежали три обнаженные девушки, стол ломился от яств и напитков.
– Выберешь ту, что по вкусу, – заговорщицки произнес поморец. – Или оставь всех. За целый день сумеешь разобраться.
Юный геллиец был выше нобиля, шире в плечах и крепко сложен. Чуть грубоватое лицо с выдающимися скулами, прямой нос и серо-зеленые глаза делали его похожим на воинственного спутника бога-стрелка Ириса. Девушки часто оказывали невольнику знаки внимания, но он не решался попробовать запретный плод.
Возможно, это и подтолкнуло Мэйо к сводничеству. Он ясно давал понять рабу, что мнит мужскую невинность и воздержание скорее пороком, нежели добродетелью.
– Ты дозволяешь мне… – островитянин густо покраснел. – На собственной постели…
– Не мямли! На постели, столе и в креслах. Балкон также неплох. Можно одновременно выкрикивать с него непристойности, проходящим под окнами болванам. Но если чувствуешь стремление к изыскам, то взгромоздись на статую в углу. Не бойся, она надежно закреплена, я лично проверял с одной афаркой. Желаю от души повеселиться!
По натуре скромный и застенчивый Нереус постепенно перенимал вальяжно-развязные манеры хозяина. Он был непредсказуем, как ветер или море. Непокорный, неподвластный давлению окружающих Мэйо, казалось, владел целым миром и попирал древнейшие устои с легкой улыбкой на губах.
Оставаясь наедине с собой, как теперь в море, геллиец воображал, что ему тоже по силам управлять природой и людьми. Он надеялся однажды обрести свободу, вернуться в Ликкт и отомстить брату за вероломное предательство, за боль от клейма и пробитого ржавым гвоздем уха, за горькие слезы отчаянья.
Слух о приезде наследника сара разлетелся по окрестностям быстрее, чем предполагал Нереус. Возле оставленной на камне одежды его ожидала Ксантия, домашняя рабыня Рхеи. С этой веснушчатой девушкой невольник познакомился полтора года назад, когда взбалмошному поморцу вдруг заблагорассудилось сбежать из-под отцовской опеки.