Приливной захват

– Рэм, через несколько сотен километров начнется саванна, а потом плоскогорье с паучьими плантациями. Через них вообще ничто живое пройти не может, как песочники пройдут через горы?

– Они пойдут под землей, сквозь камни.

– На время превратятся в пауков? – спросил Павел.

– Да, – подтвердил Лускер.

– Понятно, – ответил Павел и, не удержавшись, смачно зевнул, прикрыв рот ладонью.

– Ну, я думаю, на сегодня достаточно, – глянув на Павла, сказал начальник колонии и, заложив крутой вираж, развернул шаттл кормой к солнцу, – пора домой. Завтра они выйдут к плантациям, мы туда прибудем вовремя. А сейчас сделаем перерыв. Дорожный паек я не брал, простите, а каннибализмом мы здесь не балуемся.

Павел вежливо улыбнулся в ответ на шутку и опять яростно зевнул. Ни с кем я сегодня разговаривать уже не буду, подумал он. Поем, в душ и в койку. Завтра с утра начну.

– Завтра выспитесь, – сказал Лускер, словно прочитал его мысли, – и до обеда можете работать, все доступы ко всей информации вам оформлены. А днем я покажу вам как мы собираем амилин, вы ведь именно для этого сюда прилетели.

– Да, – согласился Павел и, нашарив на груди полоску медблока, нажал на средний квадрат и получил впрыск энергетика. Стало легче, голова прояснилась, сонливость отступила. Тут же громко, на всю кабину, буркнул желудок, помолчал и через минуту выдал такой гроул, что Павлу пришлось еще раз достать бутылку с водой и напиться через силу, чтобы заглушить вопль возмущения собственного организма. Лускер занимался какими-то своими делами, забыв про аудитора.

Через десять минут шаттл вошел в створ станции и замер в магнитной ловушке. Лускер попросил Анну приготовить ужин и, услышав в ответ, что ужин давно готов, заметно обрадовался. Павел не стал спрашивать, чем на этот раз угостят его хозяева, сейчас он готов был съесть даже вареный ботинок.

За ужином Павел похвалил еду и поинтересовался – как удается из обычной нефти делать такие вкусные блюда.

– Мы готовим из настоящего мяса, рыбы и растений.

Павел оторопело посмотрел в свою тарелку, почувствовав тошноту.

– Нет, – засмеялся Лускер, – мы не убиваем животных, местная биота несъедобна для нас, как и мы для нее. Разные формы белка. У нас просто хорошая база клеточного материала с Земли, мы выращиваем клеточную еду.

– А я уж было подумал… – Павел, расслабившись, подцепил кусок курицы на вилку и отправил его в рот.

– Нефти здесь нет, как и многого другого, что есть на Земле. Но здесь есть то, чего больше нет нигде в освоенном людьми мире. Например, песочники.

– Да, они удивительные. Но мне интересно другое… Вам удалось выдрессировать пауков, и они сами приносят вам свои гнезда?

– Нет, Пабло, мы не занимаемся дрессурой, – ответил Лускер, глядя на Павла с доброжелательным интересом.

– На такой маленькой территории и столько загадок. Песочники, таинственные друзья, пауки. Что еще вы прячете в рукаве?

– А вам мало? – усмехнулся Лускер – Вы видели только самую верхушку айсберга, неужели вам не хочется разобраться с этими загадками до конца?

– Если бы вы мне просто рассказали, что здесь и как, я думаю, это было бы лучше для нас обоих.

– Есть вещи, которые можно понять и принять только в процессе. Факт может быть настолько необычным, не укладывающимся в рамки ваших представлений, что вы можете просто не поверить мне. – Лускер смотрел теперь на Павла тяжелым взглядом. Глаза его казались очень усталыми.

– Кто этот друг, которого я видел утром? – Павел настойчиво возвращался к мучавшему его вопросу, – Почему станция не пропускает его внутрь? Почему он отсутствует на записи? Я сначала подумал, что его спецовка работает в режиме «хамелеон», включил этот режим на своей спецовке и снял себя в зеркале. На записи все равно видны контуры моего тела, хотя отражение сильно забликовано и искажено. А тот человек выглядит в записи просто размытым пятном, как маленький песчаный смерч. Откуда взялся этот восьмой? Или сколько еще у вас таких странных друзей на Терминаторе?

– Имейте терпение, Пол, завтра вы все поймете… Вот только что вы решите делать с отгадкой, я пока не могу просчитать, – Лускер встал из-за стола, подошел к террариуму и принялся кормить аксолотлей.

– Надеюсь, никакого криминала не найду, – сказал Павел, хотя, когда ехал сюда, надеялся именно на это.

Все свои подозрения насчет подпольных колоний, незаконных мигрантов и прочего он выложил начальству еще до отъезда и был уверен в своей безопасности. Если он вовремя не доложит о том, что здесь происходит, то на голову Лускера свалятся и финансовая полиция, и миграционная, и мало ему не покажется. Павел знал, что Лускер это прекрасно понимает и постарается объяснить происхождение сверхприбылей и продажу списанного, но при этом новехонького оборудования. А Павел проверит. И перепроверит.

3.

Проснувшись от писка будильника, Павел чувствовал себя намного лучше, чем день назад. Похоже, привыкаю, подумал он. Одевшись после душа, попытался связаться с Лускером, но того не оказалось на станции. Павел связался с Анной, и она пригласила его в кают-компанию.

Идя по коридору, он задержался пару раз у картин, висевших на стене. Павел не был знатоком живописи, но видно было, что художник не лишен таланта. Хаотично разбросанные по полотну короткие линии, разноразмерные точки и цветовые пятна, наложенные друг на друга в несколько слоев, что-то напоминали, но вскользь, намеком, вызывая нечто похожее на состояние, когда, казалось, вот-вот узнаешь то, что нарисовано, но узнать не получалось.

В столовой Анна уже ждала его за столом. Серая форма, серые волосы, серые глаза. Павел, с аппетитом взявшись за яичницу с беконом, спросил ее:

– Я вижу, все уже позавтракали и разошлись по своим делам?

– Да, – ответила Анна, – но я попью с вами кофе, пока вы едите.

– Скажите пожалуйста, кто меня встречал позавчера? – Павел внимательно следил за выражением лица Анны, но, если она и была в чем-то таком замешана, то владела собой отлично, потому что никакого смущения или волнения не выдала. Абсолютно непроницаемое лицо. Равнодушное, скорее. Только ее манера смотреть прямо в зрачки оппонента – пристально, не отрываясь, пока тот сам не отведет взгляд – вызывала неприязнь.

– Вас встретил начальник колонии Лускер, – спокойно ответила Анна. – Разве он вам не представился?

– Я имею ввиду – кто меня встретил около станции. Лускер встретил меня уже здесь, внутри здания, а там, снаружи, – Павел мотнул головой, – кто это был?

– Простите, я не знаю.

– Вы хотите сказать, что на станции никого, кроме вас и Лускера вчера не было?

– Вы были.

– Послушайте, я галлюцинациями не страдаю, – сказал Павел, – этот человек представился мне как «друг». Среди сотрудников колонии нет никого, на кого этот человек похож, кроме Лускера. Но этот человек выглядел лет на тридцать моложе Лускера. К тому же, незнакомец сказал мне, что станция не пустит его внутрь. Что все это значит?

– Рэм вчера вам показал нерест песочников и проход мальков через «зеленую» полосу, но, похоже, не до конца, – проговорила она, как бы про себя, – наверно, сегодня он вам покажет, как песочники проходят через амилиновые плантации.

– Почему вы переводите разговор с непонятно откуда взявшегося «друга» на песочников?

– «…Но не видит ничего, что под носом у него…» – с легким оттенком разочарования процитировала Анна отрывок детского стихотворения.

– То есть… Вы хотите сказать, что песочники и этот человек как-то связаны?