Приманка на кровь
Шрифт:
Вихрястый вытер жирные губы краем скатерти, встал от стола и, понизив голос, сообщил тайну Воробьева.
– - Врешь!
– - воскликнул ротмистр.
– - Люди не врут, говоря такие вещи, -- строго сказал Вихрястый и прибавил, -- руки трясутся, голос дрожит, водки два графина выкачал и ни в глазу! Нет, так не врут...
– - То-то он сидел такой грустный!
– - с чувством произнес белобрысый чиновник.
– - Ах, черт возьми!
– - сказал ротмистр, -- это не миногу съесть! Пойду, обязательно пойду! А! Башкой вниз!..
– - Крак-к!
– - крикнул Вихрястый, выразительно стукнув
– - Здорово!
– - сказал еще раз ротмистр и обратился к белобрысому: -- ну, еще одну на контру!..
Вихрястый выскользнул из биллиардной и пошел по залам, то здесь, то там присаживаясь к занятому столику.
И тотчас почти, едва он садился, раздавался возглас:
– - Да врешь!
– - Такими вещами не шутят...
– - слышался голос Вихрястого...
* * *
– - Акцизный надзиратель Фишкин, вернувшись из "Бристоля" поздней ночью, и, укладываясь в постель подле жены, не побоялся разбудить ее, и, когда она, проснувшись, начала обычное вступление:
– - И избавлюсь ли я от такого мер...
Он быстро перебил ее:
– - В воскресенье в цирке сам хозяин с трапеции башкой вниз лететь будет!
Жена перевернулась набок и с раздражением сказала:
– - Что ты бормочешь? Кто полетел? Куда?
– - Башкой в землю. Крак-к и готово!
– - и Фишкин рассказал последнюю новость.
– - Врешь ты все, -- с недоверием сказала жена.
– - Такими вещами, матушка, не шутят, -- внушительно ответил он.
На другой день, утром, перед началом уроков, угрястый гимназист с жаром передавал всем, что такое значит "прыжок дьявола" на бенефисе Гаэтано.
– - Черт побери, -- сказал носатый гимназист, -- там саженей 10!
– - Двенадцать!
– - уверенно ответил угрястый и убежденно прибавил, -- насмерть!
– - Вес тела, умноженный на скорость падения, -- сказал миловидный блондин, и лицо его вспыхнуло, -- голова вдребезги!
– - Как черепок!
– - возбужденно воскликнул носатый, и ноздри его раздулись.
– - А может быть, это все враки, -- заметил рыжий еврей и шмыгнул носом.
– - Такими вещами, брат, не шутят, -- авторитетно заявил угрястый гимназист.
В акцизном управлении эту новость рассказывал Фишкин; в канцелярии губернатора -- белобрысый чиновник; на вокзале -- жандармский ротмистр, а Вихрястый сидел перед редактором, который из вороха газет ножницами и клейстером составлял свой листок, и говорил:
– - На утро я дам вам крошечную заметку, с намеком, понимаете, а завтра 250 строк! Случай необыкновенный. Я уже все написал, оставил только пробелы... знаете: -- какой костюм, как он ударится, ну и самый кончик. Может быть, не сразу.
– - Ну, ну, -- пробурчал редактор, с ловкостью цирюльника выстригая из газеты 15 строк, -- так вы сдайте в типографию теперь. Завтра, поди, пьяны будут.
– - Хорошо! Только на этот раз, -- сказал Вихрястый, облизываясь, -- три копейки!
Редактор собирался наклеивать "новости" и остановился, держа в руке кисть с клейстером.
– - С ума вы сошли?
– - проворчал он.
– - Исключительная новость!.. У вас с кисти капает.
Наброски!..– - И пусть капает!
– - сердито воскликнул редактор и, вытерев брюки, сказал уже спокойным голосом: -- я вам лучше дам, вместо денег, свои брюки! Вот!
– - Эти?
– - Нет, те в клетку... знаете?
Вихрястый кивнул.
– - Что с вами поделаешь. Так я снесу!
– - Несите!
– - и редактор погрузился в наклейку вырезок, а Вихрястый радостно помчался в типографию...
Вампа с волосами в папильотках, в драной юбке и розовой кофточке, расстегнутой на груди, а Франц Тонти, в брюках и рубашке, с отстегнутыми подтяжками, только что кончили свой незатейливый обед и собрались пить кофе с хлебом, как в коридоре послышались кашель, отплевыванье, тяжелое сопенье и в дверь их номера раздался легкий стук.
– - Пузатый черт, -- шепнула Вампа, вставая, крикнула звонко, -- входите!
– - и быстро шмыгнула за ситцевую занавеску, скрывавшую семейный альков.
В номер, пыхтя и сопя, ввалился толстый и неуклюжий, как носорог, податной инспектор и, сунув Францу руку, тяжело хлюпнулся о кресло.
– - Здравствуйте, здравствуйте, -- прохрипел он, -- а Машенька скрылась. В безбелье, видно! Хо-хо-хо! Выходите, Вампочка!
– - Сейчас с репетиции -- ответил Тонти, -- только что пообедали.
– - Здравствуйте!
– - крикнула из-за занавески Вампа.
– - Сигизмунд, открой пиво!
– - Я так зашел, на ейн минут, -- сказал гость, -- что я слышал, правда?
– - Что вы слышали?
– - спросила, выходя, Вампа.
– - Будто ваш хозяин... того?
– - гость поднял короткий палец и быстро опустил его вниз, словно втыкая.
– - Хозяина у нас никакого нет, -- пробурчал Тонти, -- я вас не понимаю.
– - И я тоже, -- сказала Вампа.
– - Ах, Бог мой! Гаэтано этот, башкой с трапеции полетит. В воскресенье...
Тонти угрюмо ответил:
– - От нашей жизни полетишь!
– - И очень просто, -- добавила Вампа, ничего не понимая.
Податной тотчас поднялся.
– - Куда же вы? А пива?
– - Некогда! Я ведь из присутствия прямо. Обедать надо. Завтра приду в цирк на вас, Вампочка, смотреть!
– - Конфет принесите!..
– - Известно, как всегда... ну, до свиданья!
– - он сунул им свою короткую толстую руку и, сопя и кашляя, вышел.
У местного бригадного генерала Козлятова, кроме жены, очень тонной дамы, было еще три дочери; Тимочка, уже целый год стремившаяся замуж, отчего лицо ее всегда было украшено прыщиками и густо засыпано пудрой; Римочка, имевшая всего еще от роду 23 года и представлявшая "бутон", и Симочка, в этом году окончившая гимназию и считавшаяся резвым ребенком.
Вполне естественно поэтому, что у Козлятовых каждую субботу собирались "повеселиться", и генеральша улавливала на эти вечера всякого, дающего хотя малейший шанс на партию.
В эту субботу все гости особенно долго просидели за вечерним чаем, оживленно беседуя о прощальном бенефисе в цирке.
– - Это ужасно интересно, -- закатывая глаза, говорила Тимочка, -- даже подумать, так дух захватывает. Я упаду в обморок!
– - Я буду подле вас и поддержу вас!
– - прошамкал лысый председатель управы.