Принц Густав. Выжить и победить

Вопрос с вассальной зависимостью я изящно обошел, ибо даже за ради конспирации рука не поднималась писать такую ересь. Зато про армию накатал много всякого. Дескать, я рад, наконец-то, забирайте, давно этого жду. С тех пор, как уехал Басманов, никто армией не командует, и содержу я ее за свой счет (частично это даже было правдой).

По поводу же Ксении я вины за собой не признавал. Попросила девица помощи? Я оказал, в лучших рыцарских традициях. Всё-таки, когда-то претендовал на ее руку и сердце. Нехорошо в беде бросать. Но ежели великий русский царь того хочет… пусть присылает своего человека. Ну а дальше я перечислял требования к посланцу.

Во-первых, он должен уметь командовать армией. Ибо солдаты разленились, их нужно собрать, построить и повести за собой. Попутно возникает вопрос — за чей счет банкет? Переброска армии — удовольствие дорогое. Солдат по дороге надо кормить. Поскольку если вдруг они начнут грабить ливонских крестьян, я такого юмора не пойму.

Во-вторых, посланник должен быть знатным. Поскольку доверить простому смертному царскую дочь — это немыслимо. И для ее путешествия тоже деньги немалые нужны. Не в телеге же она поедет? И не в одиночестве? Так что предоставьте возок, мамок-нянек и охрану нормальную.

Ну а напоследок я чуть ли не прямым текстом сообщил Дмитрию, что под все требуемые мною параметры посланника подходит Скопин-Шуйский. Достаточно родовит, разбирается в армейских делах и верен царю. Уж он-то исполнит поручение как дОлжно.

— И что мы делать станем, коли он и впрямь захочет Ксению увезти? — недовольно поинтересовался Густав.

— Жалко стало девицу-красавицу?

— Не по-человечески как-то…

— Надо же, не прошло и двух десятков лет, как мы с тобой в одном теле соседствуем, а ты, наконец-то, научился думать об окружающих, — умилился я.

— Ты не шути, ты на вопрос ответь.

— Всё просто. Попросит Михаил Васильевич Ксению, и получит. Правда, момент будет не очень удачный. Компрометирующий.

— И, конечно, тут же появятся свидетели? — невольно хмыкнул Густав, поняв мой план.

— Само собой. Но нам главное, задержать Скопина-Шуйского в Ливонии подольше. Это, кстати, не так уж трудно будет. Собрать русскую армию и уговорить вернуться в Москву — задача не из легких. Здесь у них работа, за которую платят. И народ имуществом обзавестись успел. А Дмитрий вряд ли денег найдет даже на то, чтобы армию в Россию переправить.

— Полагаешь, за это время наши люди успеют избавиться от братьев Шуйских?

— Надеюсь, — вздохнул я. — После этого мне проще будет уговорить Михаила Васильевича не возвращаться пока в Москву.

Ну а что там делать? Вдруг кто-то из врагов затаил зло именно против Шуйских, и его тоже ждет опасность? А здесь он не пропадет. Да и дела для него найдутся — еще датчане не побеждены окончательно, да и Норвегия не завоевана. А как только скинут Дмитрия с трона, да бардак несусветный организуется, тут-то он и вернется. С войском, с оружием и женой Ксенией Годуновой. Ну и кто тогда в цари крайний?

За помощь мне в борьбе за Норвегию, со сбором армии я ему помогу. И оружием его обеспечу. Хорошую службу я и вознаграждаю хорошо. Ну а трофеями Скопин-Шуйский и сам обрастет, если он действительно такой хороший военачальник, как я читал. Если он вовремя прекратит бардак, никаких Лжедмитриев больше не появится. Ну а что касается Романовых… с ними можно будет разобраться по ходу дела. Как случай удобный подвернется. Нужные люди для этого имелись.

Витр, когда-то стремившийся к спокойной жизни, быстро этим самым покоем «наелся». Пускаться в авантюры самому ему уже должность не позволяла (да и человек он был уже известный), так что пришлось искать другой выход. И Витр стал обучать специалистов, натаскивая их не только на разведку и сбор компромата, но и на тихое устранение неугодных людей.

Грызла ли меня совесть? Да ни фига подобного. Опасался, конечно, зарваться, и превратиться в чудовище. Ибо решать, кому жить, а кому умереть — страшное искушение. Но другого выхода я не видел. Либо брать на душу грех убийства, либо грех невмешательства, в результате которого погибнет гораздо больше народа.

Я свой выбор сделал. И первыми погибли Шуйские. Причем поначалу никто ничего даже не заподозрил. Подумаешь, пошли три брата в баню, приняли на грудь лишнего, да угорели. Чего только не бывает! Царь Дмитрий, конечно, приказал разобраться с пристрастием, но учитывая, сколько врагов было у семейки, никто особо не рвался искать виновного.

К тому же, по Москве вдруг стали гулять слухи, что сам царь и избавился от Шуйских. Дескать, слишком много воли взяли. И чем яростнее Дмитрий отрицал подобное, тем больше верили в его вину.

Ну… распространять нужную информацию моих разведчиков тоже учили. Причем разными методами. Самым эффективным оказалось заступаться за царя. Типа, всё это клевета и навет. Главное было — походя уточнить, в чем именно не правы обвинители. Желательно, в подробностях. И, в результате, сомнения начинали закрадываться даже в головы самых верных людей. Сомнения и опасения — не ждет ли их тоже самое, если царь вдруг сочтет их опасными? Не пропустили ли они предупреждающий звоночек?

Слухи дошли и до Скопина-Шуйского. Догнали его, как только он вступил в Ригу. Я постарался. Причем не только слухи дошли, но и письма от верных людей. Моя служба отобрала (для начала) самые панические и параноидальные. Так что Михаил Васильевич обеспокоился. И я позволил ему провести в таком состоянии несколько дней.

Только когда мне донесли, что клиент созрел, я пошел делать предложение, от которого он не сможет отказаться. Предлагать предать царя? Да как вам такие кощунственные мысли в голову приходят! Напротив! Послужить Дмитрию верой и правдой! Но… подальше от Москвы. Написать верноподданническое послание, что присланная Годуновым армия никуда не годится, ибо народ обленился (вранье, конечно, но кто проверит) и разбежался (а вот это уже ближе к истине).

Как я и предполагал, денег в московской казне не было, и Дмитрий решил взвалить на меня траты по возвращению войск домой. Должна же от меня, как от вассала, быть какая-то польза? Скопин-Шуйский, правда, оказался человеком умным и, ознакомившись с ситуацией, пункт о вассалитете деликатно замял, но деньги от этого с неба не свалились.

Именно поэтому я предложил Михаилу Васильевичу самому найти и армию, и оружие, и деньги. О чем, собственно, и отписать в верноподданническом послании Дмитрию. Дескать, во славу государя, во благо державы, ушел на фронт, вернусь нескоро. Но не отпускать же человека без поддержки в дальнее и опасное путешествие? И тут я вспомнил про Делагарди.

В свое время я отправил его в Швецию, чтобы он под ногами не мешался. И не влез в какую-нибудь авантюру с непредсказуемым исходом. Но сейчас самое время было достать джинна из бутылки и, опять же, отправить его подальше от Москвы.

Наверное, я повел себя совершенно неправильно в качестве попаданца. Полагается же быть великим героем и нагибать под себя реальность и историю. А я даже Смуту не предотвратил. Но вот честно — не видел смысла. Пожив в России, пусть и недолго, я был просто убежден, что стране пора двигаться дальше.