Принцесса и её зверь

— Не вижу ничего плохого в соблюдении ритуалов. Да и, говорят, здесь празднуют незабываемо. Переживать не из-за чего, нужно наслаждаться мгновениями.

— Значит, радуемся настоящему?

— Именно. И я намерен прямо сейчас отнести тебя в купальню, которую так нахваливал слуга. Мы ведь давно уже не мылись, как следует.

— С превеликим удовольствием искупаюсь с тобой!

Говоря так, я втайне мечтала не только о том, чтобы мыться. Вэйл теперь был всецело моим — со свадьбой или без. И то, что нам предложили устроить торжество, уже нисколько не настораживало. В конце концов, мы же не пить кровь друг друга будем, как делали это в некоторых далёких южных странах, когда приносили нерушимые клятвы.

А купальня действительно оказалась выше всяких похвал. Там не было отдельно стоящей ванны — целый выложенный мозаикой бассейн, занимающий половину комнаты.

— Нам выделили не обычные гостевые покои, — сделал вывод Вэйл. — Королева ценит твою маму.

— Думаешь, они лучшие подруги?

— Именно. Я за всё время единожды в подобном месте купался. Здесь можно свободно поместиться и вдвоём.

Я улыбнулась ему и принялась раздеваться, но Вэйл перехватил мои руки.

— Не лишай меня удовольствия, волнушка.

— Ладно. Но тогда и я тебе помогу.

— А я на это и рассчитывал.

Местная одежда была удобной как для одевания, так и для раздевания. Правда, пуговиц у Вэйла на сюртуке оказалось больше обычного, но и с ними я совладала достаточно быстро. Как раз пока мы избавлялись от нарядов, мощный напор из кранов наполнил бассейн до половины, и вода оказалась горячей.

— Вроде бы можно разбавить, — сказал Вэйл. — А, вот и холодная.

— Как же удобно! Так и каждый день можно купаться.

— Поэтому жителей Аюрвеиля ещё зовут «чистыми» людьми. Некоторые маги считают, что нельзя купаться слишком часто. Потому что мы как бы смываем с себя магию, но я в это не верю. Наоборот, вода помогает очиститься от негативной энергии и удержать питательное внутреннее волшебство. Поэтому — ныряем!

Я со смехом плюхнулась в воду, и Вэйл упал следом. Легли мы, конечно, рядышком, и долго разглядывали изображение на потолке в виде знакомых и неведомых созвездий.

— Здесь их чтут так же, как солнце, — сказал Вэйл. — Аюрцы считают, что каждый после смерти может выбрать себе звезду и создать на ней свой собственный мир.

— Мне бы тоже хотелось в это верить, хотя, и этот мир тоже прекрасен. Возможно, я бы осталась в нём, узнала все тайные уголки. Но кто поручится, что счастья в узнавании будет больше, чем разочарований?

Вэйл поцеловал меня в лоб.

— Жизнь как бушующий океан, а мы в ней корабли: то взлетаем до самого неба на спинах волн, то рушимся в бездну, или стоим на месте в полный штиль, глядя, как звёзды любуются собой свысока. Иногда бури рвут наши паруса, ломают вёсла, даже пробивают дно, сквозь эти пробоины утаскивая на дно, но даже тогда в наших силах выплыть обратно к свету.

— Ты говоришь, как моряк.

— И я им был, но лес мне ближе.

— И мне, ведь бури бывают и здесь. Я всегда думала о нас, как о деревьях, чьи души-семена способны путешествовать с облаками. Мы одновременно зависимы от своей единственной родины — и уносимся прочь в иные миры, прорастаем там, где вкус почвы и дождя совсем другой. Нас то ласкает солнце, то целует дождь, то треплет ветер, а иногда пожирает пламя. Но, даже погибнув в огне, мы можем возродиться с новыми ростками, если сохраним свои корни.

Мы одновременно повернулись на бок лицом друг к другу.

— Девочка моя, — негромко сказал Вэйл. — Чего бы ты желала? Я постараюсь дать тебе всё самое лучшее.

— Ты уже дал. Ты рядом — и это лучшее. Ты здесь — и для меня сбылось всё. А дом у нас будет непременно, и сад, и уют… и дети.

— Да, — хрипло отозвался он. — Вот на этом давай остановимся подробнее.

Я тихо рассмеялась, и Вэйл тотчас меня поцеловал. Он был настойчив, как и всегда, но чересчур поспешен, что смущало больше обычного.

— Прости… — выдохнула я, потерявшись в страстном поцелуе. — Не успеваю за тобой…

Он улыбнулся.

— Не стоит за это просить прощения, волнушка.

— Но разве тебе будет приятно слышать подобное, останавливаться внезапно?

— Ты — не моя рабыня! — нахмурился Вэйл. — Говори, если тебе неприятно. — Он щекотно поцеловал меня в шею. — И о своих желаниях не стесняйся рассказывать.

— Мне это трудно даётся, — отозвалась я, пряча нос у него на груди. — Я ещё даже не привыкла видеть тебя обнажённым, а уж обсуждать нашу близость… — Сглотнула, когда он коснулся большим пальцем моих губ, и сказала тихо: — Но то, что ты делал в хижине, мне понравилось. И тот первый раз…

Вэйл взял в ладони моё лицо.

— Я постараюсь сделать так, чтобы каждая близость доставляла тебе удовольствие.

— А тебе каждый раз хорошо со мной? Тебе всё нравится?

— Да, Тэа. Мне достаточно видеть свет твоих глаз, чувствовать, как ты обхватываешь меня ногами. — Он провёл руками по моей спине до ягодиц, прижимая к себе плотнее. — Мне нравится твой запах, твой вкус, твоя доверчивость. Тебе достаточно улыбнуться, распуская волосы, чтобы возбудить меня. Или потянуться, показав из-под одеяла прекрасную ножку, а, ещё лучше, грудь.

— А меня возбуждает, когда ты так говоришь со мной.

Он поцеловал меня, одновременно легко скользнув внутрь, и слова стали излишни. Тёплая вода расслабляла, к тому же Вэйл двигался медленно, и трепетало внутри важное чувство, способное играть на струнах души. Это была уютная, особенно нежная близость, похожая на сон в облаках. Я то поднималась в вышину, то медленно опускалась вниз, к тягучим ласковым потокам, а Вэйл подхватывал меня, всё теснее к себе прижимая. И когда ритм наших сердец и тел стал единым, облака окутали грёзу мощным ливнем…

Вэйл открывался мне с неожиданных сторон. Оказывается, он умел играть на скрипке, отлично владел коротким копьём, и, словно мальчишка, обожал лазать по деревьям. Мы даже сходили на тёплые озёра, где искупались обнажёнными средь дрожания паровых облаков и задумчивых ликов серых валунов, а потом отдыхали в розовом срубе на берегу, выстроенном как раз для любителей ночного плавания. Казалось бы, не могли счастливые воспоминания идти одно за другим, но так оно и получилось, ведь через несколько дней состоялась свадьба. Не зря Вэйл говорил о близости аюрцев к звёздам: торжество начиналось в шесть вечера и завершалось поздно ночью. Главным в нём был не пир, и не танцы, не наряды и не подарки гостей, и даже не сама клятва. Самым важным считался Путь, который преодолевали влюблённые. Пусть это был лишь подъём в гору, преодоление его символизировало саму судьбу, и каждый шаг, каждое маленькое событие имели особое значение. Споткнулся ли жених, или невеста чихнула, или бабочка села кому-то на плечо — любой знак не был случайным. Поначалу это показалось мне забавным, но, чем дольше слушала маму, тем больше убеждалась, что предсказания тропы сбываются.