Принцесса Иляна

– Нас, - поправила Илона.

– Ну, хорошо - не спрашивая нас, - кивнул Влад.
– Вот и всё. О чём же ты беспокоишься?

– Как!
– Илона всплеснула руками от удивления и даже ощутила, что ребёнок у неё в животе шевельнулся, потому что почувствовал волнение матери.
– А как же крёстные? Если родится мальчик, кто будет крёстными для него? Тебе нужно найти их заранее, ведь это должны быть достойные люди...

– Крёстные?
– переспросил муж.
– Почему ты говоришь о них так, будто их должно быть много, или я ослышался?

– А разве их не должно быть много?

Илона всегда знала, что у ребёнка должно быть по меньшей мере три крёстных, потому что три - священное число. Если крестят мальчика, то у него должно быть два крёстных отца и одна крёстная мать, а если девочку, то - наоборот: две матери и один отец. И вот теперь она услышала, как её муж утверждает что-то странное:

– Нет, крёстный нужен всего один*, - сказал он.

– Да?
– Илона продолжала удивляться.
– У влахов так положено? А больше нельзя?

– Нет, нельзя. А зачем?

______________

* Традиции, касающиеся количества крёстных, в Средние века разнились от страны к стране.

______________

– Потому что чем больше у ребёнка крёстных, тем лучше. Ведь они все будут заботиться о нём. А если они не только достойные, но и высокопоставленные люди, то ребёнку это в будущем очень поможет, когда он вырастет. У него будет много знатных покровителей. Вот, к примеру, я уже говорила со своей сестрой. Если у меня родится девочка, я хочу, чтобы моя сестра стала ей крёстной матерью. Второй крёстной матерью, наверное, захочет быть тётушка Эржебет, а крёстным отцом - Матьяш. Ну, а если Матьяш не захочет исполнять эту обязанность, то назовёт подходящего человека из своих родственников. В любом случае выбирать крёстного отца будем точно не мы с тобой. А может, крёстных отцов будет даже двое. Простым людям не дозволено выбирать больше трёх крёстных, но в знатных семьях другие правила.

Теперь муж выглядел удивлённым:

– Я знал, что у католиков много странного, но чтобы много крёстных... Если родится сын, то мы будем крестить его по правилам моей веры. Нужен всего один крёстный, и я уже поговорил об этом с одним из своих бояр. Он приедет в Пешт вскоре после того времени, когда тебе положено родить, и, если нужно, станет крёстным.

– Один из твоих бояр? А он точно достойный человек?
– осторожно спросила Илона.

– Недостойные у меня не служат, - нарочито спокойно произнёс Влад, то есть было видно, что он начинает уставать от этой беседы.

– Хорошо, я верю тебе, - примирительно улыбнувшись, сказала Илона, но оставить разговор всё же не могла.
– А крёстных точно-точно не может быть больше одного?

– Нет.

– А если бы по правилам твоей веры мы крестили девочку?

– Тогда следовало бы найти достойную женщину, чтобы она стала крёстной.

– То есть по твоей вере у мальчика должен быть только крёстный отец, а у девочки - только крёстная мать?

– Да.

– И у мальчиков не может быть крёстных матерей? А у девочек - крёстных отцов?

– А зачем?

Илона вздохнула:

– Ах! Получится, что они как будто сироты. Родителей должно быть по меньшей мере двое, даже если это крёстные родители.

– А давай-ка ты будешь спорить об этом со священником моего прихода, а не со мной, - Влад поднялся из-за стола, давая понять, что беседа подходит к концу.

Илона тоже встала и снова ухватила мужа за рукав, не желая отпускать:

– Да-да, пригласи этого священника к нам, чтобы я могла поговорить с ним. Если он будет крестить нашего ребёнка, то я обязательно должна с ним поговорить. Он ведь серб, да?

– Да, и...

– А он знает местный язык? Мы сможем объясниться без толмача?

– Сможете, - нарочито резко произнёс муж и продолжал, пока жена-болтушка снова не перебила: - Но если родится девочка, то в этом священнике не возникнет надобности. А сейчас ещё не ясно, кого предстоит крестить, и значит, со священником тебе знакомиться пока ни к чему.

– Ни к чему? А на будущее? А как же...
– Илона вдруг зарделась.
– Влад, как же другие наши дети? Если этот ребёнок окажется девочкой, то следующий может оказаться мальчиком. Ведь ты... мы... будем? Ты же понимаешь, о чём я хочу спросить?

– Не заглядывай так далеко, - муж покачал головой и вдруг зло усмехнулся.
– Если я загоню тебя в гроб, заставляя рожать в год по ребёнку, Матьяш меня за это не похвалит.

– Влад, не надо так об этом говорить.

Он немного смягчился:

– Да, я сказал грубо. Прости. Но суть остаётся верной. Тебе не нужно рожать часто, моя супруга. Это неразумно. Я подозреваю, что ты, уверовав в Божью милость, теперь хочешь воспользоваться этой милостью в полной мере, но...

– Что "но"?

– Не проси меня потакать твоему безрассудству.

"А если я быстро оправлюсь после родов и буду чувствовать себя совсем-совсем здоровой?" - хотела спросить Илона, но сдержалась, потому что спор об этом сейчас казался бесполезным. Чтобы не лишать себя хоть призрачной надежды, она решила: "Вернусь к этому разговору через сорок дней после родов. Посмотрим, что тогда Влад скажет".

* * *

Временами Илоне казалось, что её ребёнок никогда не родится, а так и будет жить внутри неё. Она чувствовала, как он шевелится, говорила с ним и спрашивала:

– Когда же мы увидим друг друга, моя крошечка?
– но ответа не было. Ребёнок, конечно же, и сам не знал, когда наступит срок, пусть многие и говорили, что малыш "решает" появиться на свет в тот или иной день.

Знала бы Илона, что такое роды, она бы не стала торопить события даже мысленно. Пусть она слышала и не раз, что женщина рожает "в мучениях", но это слово не отражало и десятой доли того, что в итоге пришлось пережить.

Всё началось вечером, когда Илона, только-только заснув, вдруг проснулась оттого, что ей тянет спину, а низ живота всё больше болит. Поначалу она решила никого не беспокоить, надеясь, что это само пройдёт, и пролежала так около часа, но ничего не проходило. Становилось только хуже, но она проворочалась ещё полночи, кусая подушку и твёрдо решив дождаться утра: "На рассвете пошлю за повитухой. Пусть придёт и посмотрит, что со мной, а если я пошлю за ней сейчас, и это окажутся ещё не роды, мне будет стыдно, что я разбудила её среди ночи из-за пустяка".

Затем Илона поняла, что дальше терпеть у неё просто нет сил, но и встать с кровати, чтобы позвать кого-то, оказалось невозможно. Ноги сами собой подгибались, и она испугалась, что упадёт, а падать ей было ни в коем случае нельзя.

В голове билась мысль: "Что же делать? Что же делать?" - однако всё решилось само собой. Вдруг стало так больно, что даже сквозь сжатые зубы прорвался вопль, и ещё один, и ещё. Сразу проснулся весь дом!

Дальнейшее проходило, как в тумане. Илона смутно помнила испуганное лицо Йерне, а спустя целую вечность вместо служанки над ней склонилась повитуха, которая ласково улыбнулась и сказала: