Принцесса из Шанхая

Альбина не могла скрыть удивления.

– Наверное, ты умеешь есть палочками?

– Представьте, да. Аркадий Николаевич сам выстругивал палочки из дерева и учил меня обращаться с ними. Надо же было чем-то развлекаться? Пользоваться палочками довольно просто.

Возникла пауза. Альбина притушила злой блеск в глазах – интерес, с которым Ростовцев слушал эту недотепу, не на шутку взбесил ее. Китайская кухня! Кто бы мог подумать, что они найдут общий язык на почве еды? Быстрее бы официант принес заказ.

Словно вняв ее просьбе, явился молодой человек с подносом, расставил тарелки, открыл бутылку грузинского вина…

– Иди, любезный, – отослал его Альберт. – Я сам буду наливать.

Госпожа Эрман улыбалась через силу, ревниво следила за родственницей: сейчас та опозорится – вряд ли она умеет свободно обращаться с ножом и вилкой. Вопреки ожиданиям, Лика явно не в первый раз держала в руках столовые приборы. Ее движения были изящно непринужденны, легки.

Ростовцев из-под ресниц наблюдал за новой знакомой. Мелодичные колокольчики возвестили, что кто-то хочет поговорить с ним.

– Это мобильный телефон? – спросила Лика. – Можно взглянуть? Какой приятный звук… будто музыкальная шкатулка играет! У меня в детстве была.

«Ловко она прикидывается наивной дурочкой! – злилась Альбина. – Мобильника не видала, что ли? Вот змея! Детство вспомнила. Оригинальничает! Строит из себя этакую простушку. Альберт тоже хорош: показывает ей телефон, просто соловьем заливается!»

– Ты не будешь разговаривать? – попыталась она привлечь его внимание. – Кто звонил?

– Какая разница? – отмахнулся Ростовцев. – Не люблю, когда меня беспокоят во время приятной беседы.

Он принялся показывать Лике, как работает телефон, какие кнопочки нажимать, как включать видеокамеру и прочее. Она разрумянилась, заулыбалась. Еще бы!

Альбина проклинала тот миг, когда она уступила просьбам родителей и взяла с собой эту «лесную принцессу». Кто же мог подумать, что Ростовцев… Нет! Это немыслимо! Его забавляет такая неприкрытая глупость? Одно платье мадемуазель Лики чего стоит! Вырядилась монашкой, а кокетничает, будто ее только этому и учили.

Ростовцев поймал себя на мысли о музыкальной шкатулке. И помрачнел. Отчего-то настроение испортилось, хотя он не подавал виду. Однажды в юности он долго искал по всей Москве красивую музыкальную шкатулку, чтобы подарить ее Юле. Выбрал наконец черную, покрытую лаком и стилизованную под граммофон, – с китайской гравюрой на боку. Уже тогда ему нравилось все восточное. Деньги на подарок копил целый год… а вместо дня рождения пришлось идти на похороны. Он так и не заставил себя подойти к гробу, к открытой могиле, куда опустили Юлю. Наверное, от понимания, что ее здесь больше нет…

Горькое чувство вины пронзило Альберта. Юля, Юля! Он с тех пор ни разу не ходил на кладбище. Зачем? Она осталась в его сердце.

Слова Лики о шкатулке разбудили болезненные воспоминания. Любил ли он Юлю, Ростовцев не знал, но зато он не мог больше полюбить ни одну женщину. Или не позволял себе. Он словно держал клятву, о которой никто не просил его. Откуда же чувство вины? Ведь те отношения, что складывались между ним и любовницами, ублажали его тело, не затрагивая души.

Тягостное ощущение предательства, тем не менее, нарастало. Неужели из-за Альбины? Но и с ней, ничего подобного пережитому с Юлей, не было.

Не в состоянии справиться с тяжестью в груди, Ростовцев резко встал из-за стола. Его не должны видеть угнетенным, подавленным – ни в коем случае.

– Извините, – сказал он. – Пойду, проветрюсь. Сделаю пару звонков.

Женщины молча смотрели, как он направился к выходу: госпожа Эрман с недоумением; Лика с пониманием, – если человек грубо нарушает правила хорошего тона, на то существует веская причина.

– Таковы деловые люди, – постаралась сгладить неприятное впечатление Альбина. – Бизнес превыше всего.

Лика взялась за ростбиф, за разговорами он почти остыл. У ее соседки аппетит пропал. Что он возомнил о себе, этот Альберт? То откровенно ухаживает за деревенщиной, то встает и уходит невесть куда.

– Не расстраивайся, он вернется, – бестактно проявила участие «таежная родственница». – Его что-то огорчило. Ветер и снег благотворно действуют на горячую голову.

Зал ресторана заполнили посетители. Стало шумно, тесно. Подвыпившие мужчины бросали быстрые, жадные взгляды на двух женщин – вернее будет сказать, на Альбину.

– Ты имеешь успех, – улыбнулась Лика без тени зависти.

– Где Ростовцев? – проворчала та, мельком оглядываясь. – Не хочется в одиночку отбиваться от навязчивых кавалеров.

– Я с тобой.

Госпожа Эрман состроила скептическую гримасу. Хотя… пожалуй, «лесная принцесса» права: своим присутствием она кого угодно отпугнет.

Когда элегантные часики Альбины отсчитали больше сорока минут, в проеме входа показалась высокая, ладная фигура Ростовцева. От него веяло свежестью морозного вечера, на лице играла улыбка.

– Еще раз прошу прощения, – приложил он руку к груди. – Непредвиденные обстоятельства! Ужин продолжается.

Он налил дамам вина, себе – большую рюмку водки, выпил залпом, налил еще. Словно горе какое заливал.

«Пьет, как извозчик, – неприязненно отметила Эрман. – Пропадал где-то, теперь водку глушит, не закусывая. На него не похоже».

– Дамы! – спохватился Альберт. – У меня для вас презент. Чуть не забыл! – Он достал из кармана два круглых бархатных футляра, приобретенных перед ужином в ювелирном салоне. – Прошу принять по случаю знакомства.

Первой он вручил футляр Лике, как гостье. Потом с шутливым полупоклоном – Альбине. Она сразу достала драгоценность – крупная подвеска на цепочке – и едва не выдала своего разочарования. Подвеска представляла собой золотой кружок, покрытый эмалью в виде черно-белого символа инь и ян. Опять китайское! Куда такую штуку наденешь? Разве что на чайную церемонию.

– Какая прелесть, – тихо произнесла Лика, и госпожа Эрман остолбенела, увидев точно такое же украшение в ее руках.