Принцесса на Кириешках

– Слушаю вас, – раздался звонкий голос.

– Можно Машу?

– Я у телефона.

– Вы меня не знаете…

– Вполне вероятно, – бодро ответила девушка. – Со всеми познакомиться невозможно.

– Вы дружили со Светланой…

– Какой?

На секунду я растерялась, но потом быстро ответила:

– Женой Василия, Курочкорябской.

– Да, – подтвердила Маша, – верно.

– Вы знаете, что она умерла?

– Мне звонили.

– Что же вы не пришли на похороны? – не утерпела я. – Если были близки, то, ей-богу, это странно!

– Понимаете, – спокойно ответила Маша, – такси не приехало! Я вызывала специально, долго ждала, а потом из диспетчерской позвонили и сообщили, что накладка получилась, машина не придет!

Я ожидала услышать от Маши что угодно: заболела, не отпустили с работы, муж воспротивился поездке на кладбище, не с кем оставить ребенка, только-только вернулась из командировки, но такси…

– Можно было бомбилу поймать или на метро до морга доехать, – рявкнула я, – а еще подругой называетесь!

Внезапно Маша воскликнула:

– Метро! Ну это не для меня!

Понятно, еще одна Оля, превыше всего ставящая собственные удобства. Кто бы спорил, конечно, в подземке душно, ходят попрошайки, но если учесть, что умерла ее подруга, которую нужно проводить в последний путь…

– Собственно говоря, что вам от меня надо? – спросила Маша.

Я была настолько потрясена ее поведением, что, не задумываясь, рявкнула:

– С вами говорит майор Романова. Мне поручено расследовать дело об убийстве Светланы Курочкорябской. Я знаю, что вы тесно общались с погибшей. Ваш долг ответить на мои вопросы.

Маша кашлянула:

– Приезжайте. Только я живу далеко, в Красногорске. Это уже за МКАД.

Я обрадовалась: надо же, как удачно. Наш дом расположен совсем недалеко от Красногорска. Пообщаюсь с Теткиной и поеду к себе.

Позвонив в дверь, я услышала из-за створки:

– Входите, открыто.

Я вошла в темную прихожую. Тусклая лампочка освещала помещение, очень смахивающее на коридор в районном отделении милиции. Стены были выкрашены блестящей масляной краской, низ темно-синий, верх голубой. Пол покрывал потертый, местами рваный линолеум. В углу висела самая простая, дешевая вешалка из некрашеной сосны. Никакой обуви или верхней одежды не было видно. Прихожая выглядела нежилой и безликой, ни зеркала, ни столика или тумбочки, куда вошедшие обычно бросают шапки, перчатки, шарфы, ни кашпо с цветами, ни картины, ни календаря…

Я поискала хоть какие-нибудь тапки и не нашла. Идти в квартиру в уличной обуви, конечно, неприлично, но снимать сапожки и топать в чулках по грязному полу мне совершенно не хотелось.

Я сразу обозлилась на хозяйку. Хороша Маша! Даже не вышла встретить человека! А раз так, то получай фашист гранату.

Прямо в сапогах я шагнула в комнату. Она тоже оказалась почти пустой. Из мебели здесь были стол, большой диван и два разномастных кресла, одно из них стояло спиной к двери. Я возмутилась. Первый раз встречаю подобную девицу. Сидит в кресле, вон, над спинкой торчит голова, и даже не собирается встать, чтобы поздороваться.

– Добрый вечер, Маша! – гаркнула я.

Кресло стало медленно разворачиваться, я увидела большие колеса, потом существо, сидящее на клетчатом пледе, и едва сдержала крик.

Тщедушное тельце скрючилось между подлокотниками. Слишком тонкая шея поддерживала несуразно большую голову, покрытую редкими волосами. Длинные худые руки походили на корявые ветки.

– Здравствуйте, – веселым голосом сказала Маша, – садитесь. Могу угостить вас чаем, но для этого нам придется перебраться на кухню.

– Э… э, – промямлила я.

Маша улыбнулась и, толкая руками колеса, ловко вырулила в длинный мрачный коридор. Я покорно пошла за ней, пытаясь скрыть ужас и сострадание.

Кухня неожиданно оказалась огромной. Очевидно, когда-то помещение перегораживала стена, но жильцы снесли ее и получили столовую, совмещенную с блоком для приготовления пищи. Вот тут все было новеньким, сверкающим, чистым, только что купленным, а на большой доске, прикрепленной у окна, высился дорогой компьютер с современным плоским экраном и беспроводной мышкой.

Маша неожиданно ловко принялась хозяйничать. Наливая воду в чайник, она сказала:

– Делаю ремонт потихоньку. Сразу во всех помещениях не получается. Кухню уже в божеский вид привела, а теперь спальня и коридор на очереди. Времени не хватает, работы навалилось выше крыши.

– Вы работаете? – я разинула рот.

Маша подъехала ко мне, поставила на стол чашку и ехидно поинтересовалась:

– Почему же нет? Я молодая, здоровая, с какой стати баклуши бить, а?

Я закивала головой, как китайский болванчик, потом от растерянности глупо спросила:

– И где же вы трудитесь?

Маша отъехала к шкафчикам, достала с полки коробку дорогих шоколадных конфет и с сарказмом сказала:

– В Большом театре. Танцую ведущие партии Одетты, Одиллии, Жизели…

– С ума сошла! – вырвалось у меня.

Маша расхохоталась.

Мне сразу стало стыдно.

– Бога ради простите, я…

– Ничего, – оборвала меня Маша, – вы не первая. Даже деликатно держались. Другие вообще обалдевают и такое несут! Я работаю веб-дизайнером. Оформляю частным лицам и организациям сайты, вполне прилично зарабатываю, общаться предпочитаю через Интернет. Никаких сложностей тогда не возникает! Но вы бы видели, какие у заказчиков делаются лица, когда они мне на дом деньги привозят! Отчего-то народ полагает, что если у вас с телом беда, то и с мозгами кирдык. Вовсе нет. Я очень хорошо соображаю, денег хватает не только на хлеб с маслом, у меня довольно большой круг друзей, и я вполне счастлива. Вам это кажется странным?

– Нет, – робко ответила я.

– Кстати, – улыбнулась Маша, – мне многие завидуют. Та же Света, например. Правда, странно? Руки-ноги у нее отлично работали, да и внешне она была ничего, а мне, убогой, завидовала.

– Вы не производите впечатления убогой, – сказала я.

– Надеюсь, что нет, – усмехнулась Маша, – больше всего на свете пугаюсь слова «инвалид». Так зачем вы ко мне пришли? Извините, но вы совершенно не похожи на милиционера.

Я молча вынула из сумочки удостоверение. Маша взяла его тонкими бледными пальцами, внимательно изучила и сказала:

– Все ясно, говорите!

Большие карие глаза девушки в упор уставились на меня. На секунду мне показалось, что они прожгут в моей одежде дыру. Внезапно я сказала правду:

– После родительского собрания в школе я шла домой через стройку…

Когда я закончила рассказ, Маша спокойно произнесла:

– Ладно, хоть я и не привыкла раскрывать чужие секреты, но, думаю, в данном случае это оправдано. Однако мне придется начать издалека.

Я кивнула.

Маша стала инвалидом не из-за каких-то форсмажорных обстоятельств, она родилась полупарализованной, почти беспомощной. Ошибка природы, злая насмешка судьбы. Врачи в родильном доме уговаривали молодую мать избавиться от младенца.