Принцесса специй

Я рассказываю ему историю с племянницей, а под конец добавляю:

— Но я тебя знаю.

— Откуда?

— Моя тетушка велела мне ждать, когда ты придешь. Сказала: «Джагшит — славный молодой человек, в нем заложено столько возможностей. Такой парень сможет стать в своей жизни, кем только захочет».

— Она так сказала? — на мгновение его лицо озарилось мальчишеской гордостью, затем на него снова набежала тень. В его мыслях наплыв диких звуков.

Джагшит, Завоеватель Мира, что это такое, кто…

Бледное лицо Харона в бинтах мелькает в памяти, но нет, такого не может быть, я не стану так думать.

Тило, раньше или позже, но такое может произойти, на той скользкой дорожке, которую он выбрал.

— Хочешь что-нибудь купить? — спрашиваю я. Мне хочется, чтобы он зашел. Я указываю на табличку. — Сегодня подходящий день. Может, мама как раз что-нибудь просила, — но, еще не договорив, я знаю, что он уже не ходит за покупками для мамы.

— Да ну, я просто проходил мимо. Даже не знаю, зачем остановился. Может, просто увидел плакат, — он дергает подбородком в сторону плаката.

— Ты увлекаешься боевыми искусствами? — Специи, пожалуйста, пусть хоть это случится, пусть случится.

Он пожимает плечами.

— Никогда не пробовал. Это слишком дорого. Ну ладно, у меня еще дела. Я пошел.

Его ноги уже направлены в сторону ночных переулков. Я должна быстро что-то решить, хотя сейчас у меня с этим туго. И тут меня осеняет:

— Ах да, чуть не забыла. Моя тетушка просила меня кое-что тебе передать.

— Правда, что ли?

— Да, сказала, что это очень важно. Сейчас принесу, если ты подождешь.

Он колеблется:

— У меня мало времени, — но затем любопытство берет верх над Джагшитом, который на самом деле еще совсем ребенок. — Ну ладно, только на минуту.

— Только на минуту, — повторяю я. Мысленно я уже во внутренней комнате, скрепляю края пакетика с деньгами, пишу к ним записку.

— Ты думаешь, я правильно сделала? — спрошу я позже у Равена, лежа рядом в постели. — Это показалось мне идеальным решением, все равно эти деньги бы пропали. Но сейчас я иногда сомневаюсь.

У него тоже пролегла складка сомнения между бровей. Но он не хочет меня расстраивать. И поэтому говорит:

— Я думаю, это было лучшее решение из всех возможных.

Но опасения продолжат терзать меня, и я говорю:

— В этом пакете было более тысячи долларов. Вдруг он употребил их на что-нибудь дурное, например, наркотики или оружие, вместо того чтобы пойти к Квеси и стать его учеником.

— Надейся на лучшее, — посоветует он, — верь в него и доверься миру. И на то, и на другое равные шансы. Как было и в случае с нами, — он вытянет мою руку из-под одеяла, поцелует каждый пальчик. Я поглажу его подбородок, короткие жесткие волоски, пахнущие лимоном. Да, он прав.

— Вспомни, какое у него было выражение лица, когда он открыл пакет? И когда он вышел за дверь?

Я вспомню его недоверчивый взгляд: «Это что, мне?». То, как он перечитывал записку снова и снова.

— Ты помнишь, что в ней было? — спросит он.

— Нет, — бесстыдно совру я и попрошу мне напомнить.

— В ней было: «Для Джагшита, моего милого завоевателя мира, чтобы начать новую жизнь». И внизу приписка: «Используй силу и не позволяй, чтобы использовали тебя».

— Как звучит, а? Моя тетушка — она ведь мудрая женщина, — я улыбаюсь Джагшиту. Затем снимаю плакат с двери и вручаю ему.

— Найди его, — говорю я.

В его глазах появляется новый блеск, его охватывают видения каких-то невообразимо мастерских ударов, ему видится, как он ребром ладони разрубает кирпич. Кия! — такое неистовое, что у соперника трясутся поджилки. Каты, изящные и точные, как движения в танце. Слава и успех, даже возможность сниматься в фильмах, как Брюс Ли. Прыжок из реальности в вечность.

Но пробивается беспокойство. Джагшит уже знает, что путь назад вдвойне длиннее. Что неожиданные препятствия появляются там, где их не было.

— Не знаю, может, мне дома не разрешат.

Я даю ему пакетик с ладду, бесаном и карамельками, для защиты. Чтобы не пропала решимость. Я говорю ему:

— Не узнаешь, пока не попробуешь, вот что сказала бы тетушка.

Он улыбается мне, немного испуганно, но открыто и в полную силу:

— Ладно, передайте ей спасибо. Передайте, я им всем покажу.

— Я верю, — прошепчу я, лежа в кровати с Равеном, оглядываясь на тот последний свой вечер, еще раз вспоминая Джагшита, который скоро пропал из виду в ночной серой мгле. Моя надежда и молитва — все, что осталось.

— Джагшит, я в тебя верю.

Корень лотоса

Наконец этот день закончился, покупатели разошлись, все, что было в магазине, продано или роздано, кроме того, что мне самой понадобится для пламени Шампати.

Пламя Шампати, синий огонь, зеленые угольки, звук огня, не похожий на звук дождя, что ты сделаешь с этим телом, что дали мне специи?

Куда ты заберешь это сердце, принадлежащее им?

А боль. Будет ли…

Хватит. Потом успеешь обо всем поразмыслить. А сейчас настал час, когда проросло семя соблазна, которое ты, сама того не подозревая, подобрала в тот день в супермаркете, посадила здесь и взращивала, поливая из реки твоих бесконечных желаний.

Я надела белое платье, подаренное мне Равеном, все пенное и пахнущее цветами, ниспадающее на тонкую талию, бедра, все шелестящее и струящееся вокруг моих голых ног. Я наполняю маленький шелковый мешочек порошком лотосового корня, травой долгой любви. Вешаю на шелковом шнурочке на шею, так чтобы мешочек лег меж грудей, пахнущих зрелым манго.

Теперь я готова. Я иду к той стене, где оно висит, откидываю с него полог. Тило, которая и так нарушила бессчетное количество правил.

Как много жизней прошло с тех пор, как в последний раз я смотрелась в него.

Зеркало, что ты покажешь мне?

Лицо в зеркале меня ослепляет: оно молодо и в то же время лишено возраста — фантазия из фантазий, воплощенная в жизнь, магия специй во всей своей силе. Безукоризненно чистый лоб, как только что раскрывшийся лист шапла, носик, заостренный, как цветочек кунжута. Линия рта, изогнутого, как лук Мадана, бога любви, губы цветом как — другого слова не подобрать — мякоть красного перца. Для поцелуев, что будут жечь и поглощать.