Принцесса тьмы

– Эй ты, Витя! Принимай свою подопечную!

Парафиновое существо отозвалось мгновенно. Найт на ходу содрала с головы свое подземное обмундирование, сбросив его ему на руки, и исчезла, так и не сказав Светлане ни слова.

Промчавшись мимо отца и сделав вид, что не слышит его олика, Найт ворвалась в комнату матери, выхватила из ее рук книгу и зашвырнула в угол комнаты.

Женщина, полулежавшая на старинной софе среди атласных подушек, недовольно и меланхолично взглянула на дочь.

– В чем дело, Найт? Почему ты врываешься ко...

– Это все-таки началось!
– перебила ее Найт.

– Понимаешь ты, началось! Я не хочу! Не желаю!

– Что началось? О чем ты?
– Красивое, совсем еще молодое лицо женщины сохраняло безжизненность добротного манекена, чуждого каких-либо эмоций и мимики.
– К чему столько шума и суеты? Разве нельзя поспокойнее?

– Черт бы побрал эту твою глубинную невозмутимость!
– взорвалась Найт.
– Она хуже болезни. Хуже смерти. Хоть бы раз ты повысила голос. Закричала. Вышла из себя. Ударила бы меня, наконец. Это же невыносимо!

– Многое невыносимо, девочка, в нашей с тобой жизни. А вот, как видишь, выносим.
– Так же отключенно произнесла женщина.

Найт сразу расхотелось делиться с ней своими невзгодами и переживаниями.

– Я знаю, ты хочешь только одного - поскорее от меня отделаться. Ты всю жизнь мечтаешь избавиться от меня. Тебе ни до кого нет дела.Ты ненавидишь весь мир. И меня в том числе.

– Нет. Тебя я не ненавижу. Ты просто не должна была появиться на этом свете. Но, к сожалению, это произошло. И я уже ничего не могла изменить.

– И ты говоришь такое своей собственной дочери?!.

– У меня нет дочери. У меня нет ни-ко-го. Я одна в целом мире. Да и меня здесь тоже нет, - устало роняла слова женщина.
– Будь любезна, подай мне мою книгу.

– Всю мою жизнь, сколько я себя помню, ты лежишь на этой проклятой софе, уткнувшись в книгу. Ты даже не знаешь, как я росла, чем болела, о чем думала.

Женщина лишь пожала плечами и повторила свою просьбу:

– Подай мне мою книгу.

– И не подумаю. Сама встанешь если... если не разучилась еще ходить, - злобно огрызнулась Найт и, с трудом сдерживая негодование, бросилась в свою комнату.

Плотно прикрыв за собой дверь, она долго и придирчиво разглядывала себя в зеркале. На идеально гладкой алебастровой поверхности ее плоского живота не было видно ничего кроме нежной припухлости у основания пупка.

– Но я же видела. Видела!
– бормотала Найт.
– И она видела, черт бы ее побрал! Она вылупила на меня свои синие глазищи так, будто я какая-нибудь мерзкая гадина.

– Что тут за суматоха?
– В дверь просунулось недовольное лицо мэра.
– Что ты делаешь, Найт?

Девочка поспешно одернула платье, отскочила от зеркала.

– Да так, ничего особенного. Переодеваюсь. А ты мог бы и постучать. Ведь я уже взрослая.

– Ладно, не ворчи. Я только хотел знать, все ли в порядке.

Он собрался уже закрыть за собой дверь, когда Найт с вызовом бросила ему вслед:

– Кстати учти, мне до смерти надоело цацкаться с этой девчонкой.

Голова мэра снова показалась в дверях.

– Надоело, не надоело, терпи. Она на данном этапе нужна нам.

– ”Нам”? Ты хотел сказать “мне”, - с издевкой фыркнула Найт.

– Нет, моя несравненная дщерь. НАМ. Наша судьба сейчас зависит от ее отца. Твоя судьба, моя, судьба твоей матери и всех нас. Без него не сбудется ни одна твоя мечта. А если девчонка пожалуется отцу на плохое с ней обращение, он откажется работать на нас. Поняла?

Он постоял еще немного, но так и не дождавшись ответа, прикрыл за собой дверь.

ГЛАВА 16

Степан пришел в себя, не зная, открыты у него глаза или закрыты. Застонал от тупой боли в затылке. Пощупал свою голову - нет, колпака на ней не было. Он понял, что лежит на подстилке в отведенной ему берлоге. Две купальщицы в ореоле призрачного света остались в его памяти как мимолетный дивный сон, которого не было, потому что не могло быть в этой жуткой реальности. Тогда откуда же боль в затылке? Его ударили! Ударили в тот момент, когда он любовался бледноликой опаловой нимфой. А это значит, что он не один здесь, среди враждебных невидимок.

Еле уловимый и в то же время пронизывающий иглой писк неприятно царапнул нервы. Опять этот странный звук! Степан напряженно прислушался.

– Кто здесь?

Пошарив вокруг себя руками, он натолкнулся на мелко вздрагивающий комочек,облаченный в шерстяную на ощупь ткань. Наконец-то! Наконец-то призрак обрел материальность! Он попытался дотянуться до невидимого лица и от неожиданности отдернул руку. Его укусили! Правда, не больно. Скорее для острастки.

– Кто ты, черт побери, человек или зверь?

– Не.Тронь, - пискнул тоненький голосок.

– Ага, разговаривает. Значит, человек.

Но у того, кто обыно отдавал ему команды, голос был явно грубее, да и держался он самоуверенно.

– Эй! Ты он или она?

После долгой паузы ему неуверенно ответили:

– ...Она.

– Она-а?!.
– поразился Степан. Вот так сюрприз! Кажется его наградили подружкой.
– А зовут тебя как?
– И так как ответа не последовало, он задал вопрос иначе: - Ну, имя у тебя есть?

– ...Она.

Степан хмыкнул. Ладно, пусть будет Она.

– Ты сама пробралась ко мне или тебя подослали?

– Я.Теперь.Твоя.Пара, - ответил ему тоненький дрожащий голосок.

Вот только этого ему и не хватало! Неведомые бандиты решили оставить его здесь навсегда! Ну это мы еще посмотрим. Он стиснул кулаки. А пока надо использовать ситуацию и попытаться разузнать у писклявой невидимки как можно больше. По крайней мере хоть есть с кем поговорить.

– Мы сейчас одни?
– на всякий случай уточнил он.

– Одни.

– Кто тебя прислал?

– Добытчики.

– ”Добытчики”? Вот как вы их называете! А где они сейчас?

– Ушли.Наверх.

Она сказала ушли! А его, значит, не взяли. Может, из- за того, что саданули по голове?

– А где вы вообще живете?

– Здесь.

– Где “здесь”? Под землей что ли?

– Под.Землей.

– В вечной темноте?! Да разве такое возможно? Никто не может жить без света.

– Мы.Его.Не.Выносим. Свет.Это.Боль.

Степан задумался. Пожалуй. Если долго сидеть в темноте, а потом сразу на яркий свет... Он это уже сам испытал на собственной шкуре. Но кто их-то заставляет сидеть в темноте?