Принцесса тьмы

– Еще какие...

– Да не мешай ты!
– прикрикнула на свою пленницу Найт.
– Пусть рассказывает.

– Они пришли ночью. Грабить универмаг. Убили сторожей. И их собак. Именно так. Как ты говоришь. Оторвали им. Головы.

– А сам-то ты ночью в универмаге чего делал?
– прищурясь, спросила Найт.

Степан потупился, замялся, пробубнил что-то невнятное.

– Не слышу!
– потребовала Найт.

– С вечера пробрался. Тайком, - неохотно начал он.
– Лосины украсть хотел. За прилавком спрятался.

– Та-ак, это уже начинает мне нравиться.

– Найт поощрительно похлопала его по плечу.
– Что дальше?

– Дождался ночи. Слышу, сторожа идут. С собаками. Ну, думаю, про- пал. Крышка мне. И тут тени какие-то. Бесшумные. Как призраки. Не успел и дух перевести. На полу четыре трупа. Обезглавленных. Жуть. Понять ничего не могу. Полки на глазах пустеют. Шмотки в тюки увязываются. Думал, банда какая. Пережду. Как бы не так. Они-то меня давно засекли. Выволокли из-под прилавка и погнали. В темень. По бесконечным ходам. Место выделили. Кормят. С собой наверх таскали. Пару раз. Надеялся сбежать. От них не сбежишь. Спасибо, хоть голову пока не оторвали.

– Вижу, не врешь. Даже говорить стал совсем как они.
– А зачем Наверх таскали?

– Чтоб сторожей отвлекал, пока они составы или склады грабят.

– Вот так всю жизнь, - изрекла со вздохом Найт.
– Вечно они нам дорогу перебегают. Зверюги проклятые.

– А вы, девочки, тоже пленницы?

– Еще чего.
– Найт смерила его надменным взглядом с головы до пят.

– А кто ж тогда? Не туристы же.

– Слишком много знать хочешь.

– Я вас тут уже не первый раз вижу, - признался Степан.

Светлана и Найт переглянулись.

– Хотел вас сразу же окликнуть, да эти гады не позволили... Девочки, миленькие, - взмолился он.
– Заберите меня с собой! Сил моих больше нет. В этой темнотище. Среди говорящих теней.

– Не могу, - отрезала Найт.

– Но почему?
– Светлана схватила ее за руку.
– Не бросать же его тут одного.

– Сказала не могу, значит не могу. С меня и тебя хватит. Он - чужак. Ему среди нас не место. От чужих мы сами избавляемся. Пусть скажет спасибо, что я, развесив уши, слушаю его вместо того чтобы действовать по инструкции.

Почувствовав в Светлане союзника, Степан бросился к ней.

– Скажи своей подруге. Уговори ее! Спасите меня от этих!

– Я такая же пленница как и ты, - помрачнев, сказала Светлана.
– Спасибо еще, что вот она меня... выгуливает, как узника или... как домашнюю болонку.

– Ну хватит! Разболтались тут. Пора нам...

– Степа. Скорее. Назад. Они. Возвращаются, - пропищал тоненький голосок из глубины лаза.

Найт, подобравшись в комок, отпрыгнула в сторону, хватаясь за свое оружие: - За нами следили! Нас подслушивали!

– Нет, нет, успокойся! Это моя Обезьянка.

– Кто???

– Да я ее прозвал так. Ну, подружка, что ли. Она со мной дружит. Помогает. Все о них рассказывает. Она знала, что я иду сюда. И обещала покараулить.
– Обернувшись, он громким шепотом позвал: - Эй, подружка, иди сюда. Покажись им.

– Нет. Ни.За.Что. Свет. Он.Убивает, - прошелестел ответ из темноты.

– Поспеши.

Повесив голову, с покорностью обреченного на смерть, Степан проговорил:

– Что ж, если вы не можете взять меня с собой, мне придется вернуться.Они не должны знать, что я с вами встречался.

– Найт, пожалуйста... Помоги ему, - снова умоляюще попросила Светлана.

Но та была непреклонна:

– Я сказала, нельзя. Идем! Хватит того, что он сорвал нам купание.
– Но, смилостивившись, добавила: - Я поговорю с отцом. Только не уверена, что это ему поможет.

ГЛАВА 21

Найт хотелось проскользнуть незамеченной к себе в комнату и там, наедине с собой, обдумать все, что только что произошло. Но мать окликнула ее, попросив зайти. Девочка удивленно воззрилась на нее, не ослышалась ли.

– Ты зовешь меня?!. Зачем?

– Зайди, не упрямься.
– Голос матери прозвучал почти виновато.
– Мы так мало общаемся.

– Разве? По три раза на день - за завтраком, обедом и ужином.

– Не язви. Я сама знаю, что некудышная мать. Но у меня есть на то свои причины. Когда вырастешь, я тебе все расскажу.

– Когда вырасту? Да я давно уже выросла. Подними хоть раз на меня глаза, и ты сама убедишься. А, мама, почему ты все время отводишь от меня глаза?

– Хочешь правду?

– Хочу!

– Боюсь обнаружить в тебе черты твоего отца.

– А разве это так плохо быть похожей на своего отца?..
– И, не дожидаясь ответа, добавила: - Только черты или..?

– Вот видишь, ты еще недостаточно взрослая, чтобы понять.

– А ты все же попытайся, объясни. Может и пойму.
– Тон Найт был дерзкий, вызывающий, неприязненный.

– Хорошо. Только, пожалуйста, спрячь колючки. Они мешают мне говорить.
– Сэд усадила дочь рядом с собой на диван, накрыла ладонью ее руку, заглянула в глаза...

Найт ощутила какое-то внутреннее неудобство от столь непривычно- го поведения матери. С детства, с самого рождения она была лишена материнской любви и заботы. Она привыкла считать мать практически чужой женщиной, не проявляющей ни малейшего интереса не только к ее делам, но и к самому ее существованию. Она росла маленьким, озлоблен- ным и замкнутым зверьком, для которого равнодушие одного родителя и жестокость другого были нормой жизни. Зло не могло удивить или шокировать ее. Ее коробило от добра. Озадачивало ласковое слово. Она ждала скрытого подвоха.

– Хочешь знать, кто ты?
– задала мать странный вопрос.

– Я и так знаю. Я - Найт, дочь мэра.

– И моя тоже. Но ты совсем не знаешь меня.

– Что-то я не пойму, куда ты клонишь.
– Найт, на всякий случай высвободила свою руку.

– Твой отец родился здесь, глубоко под землей. И ты родилась здесь. Вот в этой самой комнате.

– Это все, что ты хотела мне рассказать?
– нетерпеливо передернула плечом Найт.
– Лучше отпусти меня.

– Погоди. Впервые за пятнадцать лет мне захотелось поговорить с тобой по душам. Неужели ты откажешь мне в этом?