Принцип бумеранга

– Добрый день. – Три мужика вваливаются в мой кабинет, мгновенно осматриваясь и оценивая обстановку, словно под столом спрятана бомба, а я сам могу воспользоваться оружием.

– Чем могу помочь?

Крепкие ребята, больше похожие на уголовников, чем на представителей закона, плюхаются на диван, сверля меня испытующими взглядами. Самый крупный, и, по моему мнению, обделённый интеллектом, забивается в угол, почти сливаясь со стеной и предоставляя право напарникам вести беседу. Парень в классическом костюме, походящий на вынужденного интеллигента, шарит взглядом по бумагам на столе; второй, лысый мужик средних лет, закидывает ногу на ногу, демонстрируя дорогие ботинки из змеиной кожи.

– Вы знаете Островского Константина Сергеевича?

– Его знают все. – Откидываюсь на спинку офисного стула, принимая расслабленную позу.

– Как близко?

– Как пациентов своей клиники: если видел больше двух раз, лицо запомню.

– Герман Аркадьевич, – меняет позу лысый, придвинувшись к столу, – всем известно, что ваш отец имел множество опасных знакомств, в том числе и с Островским Константином Сергеевичем.

– Я его знакомства в наследство не получил, как и дело.

– И в этом вам помог Островский, – скалится интеллигент, посматривая на здоровяка, отвечающего кивком.

– Информация достоверная. Это было десять лет назад. С тех пор не имел моментов общения с Константином Сергеевичем.

– Ладно, – лысый нервно выдыхает, – к нам поступила информация, что на ваш дом недавно совершено нападение.

– Если бы такой момент имел место, я бы незамедлительно обратился в полицию.

– Вы знаете Ярова Григория Мироновича?

– Знаю, – отвечаю уверенно, вспоминая, что упомянутый персонаж уже за пределами страны. – Давно. Лет пятнадцать. Друзьями в классическом понимании мы не были, но если пересекались, перекидывались парой фраз.

– То есть не вы оказывали ему медицинскую помощь приблизительно дней десять назад?

– Нет. Ко мне он не обращался. Я имею в виду, в клинику. Подпольной деятельностью не занимаюсь, господа, – перемещаюсь, устраиваясь в более выигрышной позе, чем подталкиваю лысого отстраниться. – Всё официально, – указываю на папки, – в чём вы можете убедиться, проверив документацию клиники. Могу предоставить любые интересующие вас сведения и отчётность.

– А осмотреть дом позволите? – Скалится интеллигент.

– Пожалуйста. В любое удобное для вас время, – чуть склоняю голову, взвинчивая злость присутствующих.

Сам же припоминаю, что помощник Ярого скинул трупы в нескольких километрах от дома. Да, заверил, что груз надёжно спрятан, но проверить не помешает.

– Вы что-нибудь слышали о смерти мэра?

– Только то, что он трагически погиб. Подробности мне неинтересны. Соболезную родным.

– И вы не в курсе, что его трагическая гибель была организована Островским и Яровым?

– Впервые слышу, – произнесённое мною является правдой, потому как Островский в свой план меня не посвящал. – Я не вхожу в ближний круг Константина Сергеевича. Да и он довольный скрытный человек.

– То есть, об особенностях его характера вы знаете?

– Как и вы, не так ли? В противном случае сейчас бы не сидели передо мной, а задавали эти вопросы ему.

– Пятнадцать лет назад он посадил вместо себя другого человека, растворившись за границей. И сейчас неожиданно приехал, – лысый неприкрыто нервничает, дёргая ногой. – Поговаривают ради старшей дочери, которая вляпалась в неприятности.

– Вам лучше знать. – Односложные ответы, не имеющие смысла, раздражают посетителей, но в моём случае отстранённость – показатель безразличия к описываемым событиям. – С детьми Островского я не знаком.

– Герман Аркадьевич, – цокает интеллигент, – у нас другие сведения. После ранения именно дочь Парето привезла к вам Ярова.

– У вас имеется свидетель, готовый это подтвердить? Или же фото, а возможно видео, доказывающие факт оказания помощи Григорию? – Троица обменивается взглядами, свидетельствующими о бессилье и бессмысленности разговора, на который, вероятно, возлагались большие надежды. – В таком случае всё сказанное – исключительно ваши предположения.

– Что ж, конструктивной беседы не получилось, – лысый поднимается, показывая напарникам последовать его примеру. – Мы надеялись, что вы будете более откровенны. – Двое покидают кабинет, предоставляя шанс третьему получить хоть какие-то сведения. – Мы всё-таки заглянем к вам домой. Вы не против?

– Как сказал ранее, в любое время. Только, пожалуйста, с постановлением на обыск. – Переключаю внимание на документы, перекладывая листы и чувствуя прожигающий мою макушку взгляд.

– Вы усугубляете своё положение.

– Чем же? Желанием законности?

– Когда ваш отец спасал жизни тем, кто этого не заслуживал, о законности не думал.

– Верно, – поднимаю голову, чтобы попасть под изучающий взгляд лысого. – Но к нему с обыском никогда не приходили.

– У него был иммунитет.

– Впервые слышу, – удивлённый вид, который, по-моему мнению, должен дать понять мужчине, что отец меня в нюансы не посвящал.

– Выставленное им условие. Что означало: он оказывает помощь всем, кто в ней нуждается, не спрашивая имён, не выясняя принадлежность к той или иной группе, не получая личную информацию. Свой иммунитет вы потеряли, как только Островский объявил о вашем выходе из дела.

– О своём решении не жалею.

– Возможно, в скором времени это изменится.

Провожаю взглядом внушительную фигуру, а после того, как остаюсь один, падаю на стол, обхватив голову руками. Предостережение Константина Сергеевича оказалось кстати, как и контакт адвоката, номер которого я тут же набираю, кратко обрисовав проблемный момент. Борис Робертович, – по голосу молодой мужчина, – монотонно поясняет, что ситуация пустяковая, но требующая вмешательства, если события начнут развиваться по негативному сценарию.

– Как только к вам домой заявятся посетившие вас лица, наберите мой номер. В любое время.

– Я живу за городом.

– Я в курсе, Герман Аркадьевич. Константин Сергеевич снабдил меня необходимой информацией. После звонка я окажусь у вас через двадцать минут.

Слова Фримана вселяют уверенность, что Парето предусмотрел момент возникновения проблем, но мне интересно, имеется ли у адвоката офис.

– У вас есть офис?

– Конечно, – слышу, как он улыбается, – взгляните в окно. – Поднимаюсь, чтобы рассмотреть здание на противоположной стороне улицы: большой бизнес-центр, появившийся здесь не так давно. – Двенадцатый этаж. Видите меня?

Действительно, окно в пол позволяет рассмотреть фигуру мужчины, застывшего с телефоном, а затем он поднимает руку, привлекая моё внимание. Ему около тридцати, и мгновенно возникает вопрос, как он стал работать на Островского?

– Если вы хотите спросить, как судьба свела меня с Константином Сергеевичем, – словно мысли читает на расстоянии, – отвечу: значительная часть клиентов досталась мне от отца. Но в отличии от вас, я наследство принял.

Предполагаю, что о деятельности папы этот человек осведомлён. Тем лучше, если учесть тот факт, что сам я бы распространяться не стал.