Принцип домино

44

Мы приземлились в аэропорту Лонг-Бич, когда уже стемнело. Тэгг проводил нас к аэровокзалу и посадил в машину.

— Сейчас вы поедете в гостиницу «Санта Моника». На имя мистера и миссис Уолдрон забронирован номер. Вам не нужно сидеть все время у телефона, но далеко не уходите. И не уходите больше, чем на час-два. Вскоре я вам позвоню, возможно, завтра. — Он вручил мне конверт. — А здесь немного денег на развлечения.

Гостиница мне понравилась. Она выглядела так, как должен выглядеть отель в Калифорнии, — на горе, над океаном, вокруг росли пальмы, прямо у входа в гостиницу начинался бассейн, вокруг которого сидел бесконечный ряд длинноногих блондинок и мужчин в белых туфлях, с расстегнутыми до пояса рубашками. Когда мы шли к лифту, в приемной я увидел Брукшира.

Наш номер на девятом этаже выходил на парк прямо через улицу, на пляж метрах в шестидесяти и океан.

Как только мы поднялись в номер и закрыли дверь, Телма взяла трубку телефона.

— Что ты собираешься делать? — спросил я.

— Мне нужно позвонить Фей. Если она узнает, что я была здесь и не позвонила ей, то убьет меня.

Я подошел к ней и взял трубку, когда телефонистка уже ответила.

— Извините, — сказал я. — Мы позвоним позже.

Когда я повесил трубку, Телма спросила:

— В чем дело?

— Ни в чем.

— Почему я не могу позвонить?

— Это не такая удачная идея.

— Я только хотела немного поговорить с ней, сказать, что мы приехали. Фей ко мне всегда очень хорошо относилась.

— Но подумай, девочка. Подумай как следует.

— Ты хочешь сказать, что из-за…, я не понимаю, на что ты намекаешь…

— То, что я вышел из тюрьмы — совсем не для первой страницы газеты.

— Ведь все сделано по закону.

— Правильно. Но не нужно афишировать.

— Поэтому мы живем под другим именем?

— Отчасти. Тэгг не хочет, чтобы газетчики вынесли приговор по моему делу до того, как оно будет передано в суд.

Мне не хотелось обманывать ее. Я вообще не умею врать, но я не знал, что еще можно сделать.

— И все-таки я не понимаю, почему мне нельзя поговорить с двоюродной сестрой, живущей в Сан-Бернардино. Она не будет звонить в газеты и рассказывать, что только сейчас беседовала со мной. Я ведь права?

— Я не знаю, что она может сделать, и не собираюсь узнавать. Я просто не хочу, чтобы ты ей звонила. Хорошо?

— Хорошо. И не злись.

— Я не злюсь.

— Тогда почему ты орешь на меня?

Она ушла в ванную и закрыла за собой дверь. Было слышно, как она плачет. Мне хотелось пойти и поговорить с ней, но я сдержался; вышел на террасу и закурил, глядя на океан.

Через некоторое время дверь ванной открылась, Телма вышла на террасу, уже переодевшись в халат, и обняла меня.

— Прости меня.

— Тебе не за что просить прощения.

— Все равно извини меня. Я не хотела ссориться.

— Все в порядке, — ответил я. — Мы не ссоримся. — Я обнял и поцеловал ее. Телма опустила голову мне на грудь.

— Я сейчас скажу ужасную глупость. Когда я плакала, запершись в ванной, жалела себя и пыталась рассердиться на тебя, внезапно мне захотелось, чтобы ты… ты понимаешь… Внутри стало смешно. — Она взяла мою ладонь и сжала ее коленями.

— Ничего смешного в этом нет, — ответил я.

— Я не имею в виду смешное. Ты понимаешь, о чем я говорю.

Я опустился на кресло и посадил ее к себе на колени; прохладный ветер с океана распахнул ее халат.

— Что ты, Рой! Нас увидят.

— Не увидят.

— Но мы одеты.

— Ну и что? Ведь тебе хорошо?

— Еще бы, — ответила она.

Позже я отнес ее в комнату, мы разделись и легли прямо на покрывало, а в окно светила луна. Так мы и заснули.

45

Мы оба проснулись в три часа ночи, дрожа от ночной прохлады. Телма скользнула под простыню, а я нашел в шкафу еще одно одеяло и накрыл ее.

— Так будет лучше, — сказала она. — Теперь мне тепло, но очень хочется есть. Почему так хочется есть?

— Мы не ужинали. Наверно, поэтому.

— Желудок прямо сводит от голода.

Я взял трубку. После длительного молчания мне ответил мужской голос.

— Можно как-нибудь заказать еду в номер? — спросил я. — Мы проголодались до смерти.

— Прошу прощения, сэр. Мы обслуживаем номера только до двух часов. Но на первом этаже есть кафе, которое открыто всю ночь.

— Может ли официант из кафе принести нам поесть?

— Боюсь, что нет, — ответил он. — Кафе не обслуживает номера.

Я повесил трубку и начал одеваться.

— Не беспокойся, — сказала Телма. — Не уходи. Если нужно, я могу потерпеть.

— Может быть, ты и можешь. Я не могу.

Я вернулся через двадцать минут и принес четыре сосиски, четыре котлеты с перцем, мешочек жаренной картошки и четыре стаканчика горячего кофе. Сидя на кровати, мы съели все бутерброды, поспорили из-за последнего кусочка картошки и выпили кофе до последней капли. Я выбросил пустые коробки и стаканы в мусорную корзину в ванной, лег на кровать и погасил свет.

— Вот так будет лучше, — заявила Телма.

— Ты наелась?

— Я съела все так быстро, что пока даже не могу сказать. — Она перекатилась поближе ко мне, положила голову мне на плечо и задрала вверх ноги. — От меня пахнет жареной картошкой, — сказала она. — Тебе хотелось бы спать рядом с женщиной, у которой жирные руки и от которой пахнет луком?

— Дай подумать, — сказал я.

— Слишком поздно. Я уже все решила.

46

За окном висел тяжелый туман. Вдали слышались звуки туманных горнов.

— Сколько времени? — спросила Телма.

Я включил лампу возле кровати и посмотрел на часы.

— Пять часов.

— Вот что бывает, когда выпиваешь столько кофе, — сказала она. — Я не могу заснуть.

— Я тоже не могу. Хочешь немного развлечься?

— Ты сошел с ума. А ты?

— Конечно, почему же нет?

— Очень ты красиво говоришь. Если тебе все равно, я бы хотела немного отдохнуть.