Принцип войны. Том 2

— Завтра утром, — вздохнула Мирослава, глядя, как я поднимаю чемоданы и ложу их на стол. Потом встала и пошла наводить порядок. — Хотела сегодня взять, но все три рейса в Мадрид забиты полностью. Это плохо?

— В какой-то мере — да, — я покачал головой. — Хотел улизнуть до того момента, когда Грэйс очухается и начнет давать связные показания, а не ту муть, которую выдал после Лориных топтаний по его груди.

Мирослава фыркнула, деловито размещая в чемоданах свое добро:

— Девушка на тебя очень злится за перстни. Как тебе в голову пришло такое?

— А что мне оставалось делать? — я пожал плечами. — Нельзя было оставлять у себя подлинные артефакты. Лора оказалась рядом, а времени не оставалось.

— Сделай ей какой-нибудь подарок, — предложила Мира. — Девушке будет приятно, да и ты загладишь свой поступок. Ну надо же… Нет, я бы никогда до такого не додумалась!

— Додумалась бы, — я не согласился с ее выводом, ставя багажную сумку со своими вещами рядом с дверью, — когда время утекает сквозь пальцы, и опасность ощутимо хватает клыками за задницу.

— Волоцкий, как истребить твое солдафонство? — улыбнулась жена. — Мне страшно с тобой по светским раутам ходить. А что будет на приеме у испанского короля или у нашего императора?

— Ты уверена, что я туда попаду?

— Попадешь. Это случится гораздо раньше, чем ты думаешь. Как твоя рука?

— В порядке, заживает. В самом деле, не стоит беспокоиться.

— Знаешь, если бы я тебя не знала, то терялась бы в загадках, зачем ты себя полоснул ножом по руке, — покачала головой Мирослава, вжикнув «молнией» багажного чемодана. — Надеюсь, твой смертельный артефакт доволен подобным самопожертвованием.

Я замер на мгновение. Говорю же, проницательность женушки на весьма высоком уровне. Умеет она видеть суть вещей в незначительных деталях. Правда, к моему Ясни относится с большой опаской. Хвала богам, не делает глупостей и держится на предельном расстоянии от него.

— Ты же не думаешь, что я поверила в неловкость Ларисы? — усмехнулась Мира. — В следующий раз не полосуй себя жутким кинжалом, а то руку отхватишь. Ни одна магия не поможет.

Я бы поспорил с этим утверждением, но в этот момент в дверь требовательно постучали. Это был Павел. Он переступил порог, обвел взглядом комнату и странно усмехнулся. Почуял остатки магии?

— Колояр, тебя очень хотят видеть господа из полиции и территориального магического отделения, — с легкой иронией произнес Щербатов. — Я оставил их в гостиной и предложил кофе. Ты не торопись, пока не приехал князь Преображенский. Без консула пусть даже и не заикаются о разговоре.

— Да я и не думал сломя голову бежать к местным правоохранителям, — ухмыльнулся я в ответ. — Дорогая, ты еще не уложила мой костюм-тройку в чемодан?

* * *

Признаюсь, такой вариант развития ситуации я предполагал. Ну, не дураки же местные блюстители порядка, чтобы без обстоятельного допроса выпускать свидетеля (пока еще свидетеля!) преступления за границу? Вот эта парочка и поторопилась застать меня еще в Лондоне.

Комиссара полиции представлял тучный мужчина в строгом костюме из джерси, в молодости, наверняка, много занимавшийся спортом. Несмотря на грузность, в свои шестьдесят лет он еще выглядел бодрячком. Широкие плечи, мощная бычья шея под белоснежным воротничком, каменный подбородок и впечатляющих размеров кулаки — все говорило о непростом характере человека, приехавшего для разговора, чтобы составить свое мнение о русском. Колючий взгляд из-под мохнатых бровей так и не отпускал меня с той минуты, как я показался в гостиной и был представлен княжичем Павлом

Вместе с комиссаром в гости заявился весьма занимательный персонаж из «территориального отделения магии», как было заявлено. Худощавая женщина невысокого роста с округлым лицом и мягкими очертаниями скул при определенных обстоятельствах могла считаться весьма симпатичной особой; особенно шикарными были ее густые темно-каштановые волосы, собранные в большой аккуратный пучок на затылке. Светлые глаза, в которых я не заметил ни капли настороженности или злости, только любопытство, оглядели меня с ног до головы, составляя свое мнение. Лет ей было тридцать пять, никак не больше. Молодая чародейка — уже становится интересно. До сих пор я сталкивался с магами-мужчинами на этом поприще.

На даме был надет темно-красный вязаный жакет и серая длинная юбка, из-под которой выглядывали носки черных сапожек. В ушах колыхаются маленькие сережки в виде спиральных сосулек, а на пальцах я заметил супружеское золотое колечко и две серебряные печатки с выдавленными на них рунами. Явно не простые, а с заложенными в них магическими техниками.

Комиссара полиции звали незамысловато: Ричард Хьюз. А вот у чародейки имечко и фамилия были своеобразными. Черити Бимиш, как только была представлена мне, живо протянула руку с тонким запястьем для пожатия и улыбнулась. Но в моей голове сразу же забегали мураши, сознания коснулись мягкие лапки чужого вторжения. Ясни тут же отработал штатно: выкинул прочь ментальные щупальца. Миссис Бимиш снова улыбнулась и перестала докучать своими магическими штучками, поняв намек на неприкосновенность.

Третьим гостем был сам князь Преображенский, успевший приехать до начала разговора. Его аристократическая внешность была видна даже под дорогущим плащом. Стройный, подтянутый и поджарый как гончая, хотя и лет консулу оказалось немало, почти ровесник комиссара Хьюза. Он скинул верхнюю одежду и шляпу на руки прислуги и решительно прошел на середину гостиной, сел в свободное кресло и элегантно закинул ногу на ногу.

— Господа, — обратился князь к английским гостям, — давайте определимся с форматом беседы. Надеюсь, это не будет допросом?

— Ни в коем случае, милорд, — степенно наклонил голову комиссар. — После утреннего разговора с пришедшим в себя господином Грэйсом появилось несколько вопросов к господину Волоцкому.

— Как там бедолага Уильям, здоров? — поинтересовался Павел.

— Вполне себе, — Хьюз снова повернулся в мою сторону и показал жестом, чтобы я присаживался, а не стоял столбом посреди гостиной. — В хорошем настроении, даже с аппетитом позавтракал. Имел честь с утра с ним встретиться.

Раз княжич Павел занял место возле Преображенского, я, так уж и быть, примощусь на скромном стульчике с высокой резной спинкой. Хороший стул, увесистый, несмотря на внешнюю ажурность и легкость.

— Мистер Волоцкий, — комиссар бульдожьим взглядом вцепился в меня. — Вы утверждали в тот вечер, что оборотень забрался на карниз второго этажа, разбил окно и ввалился в кабинет мистера Грэйса.

— Так и было, — подтвердил я.

— И первой жертвой стал молодой охранник Генри Дженкс?

— Первой жертвой был как раз Уильям Грэйс, — вежливо поправляю комиссара. — Оборотень прыгнул на него, однако бедняга Том попытался спасти своего хозяина, совершенно не зная поведенческую модель подобных тварей.