Принесенное бурей

– Стена… Она плакала, милорд, – он нахмурился. – Они не могли замерзнуть. Не могли, раз Стена таяла. Было недостаточно холодно.

Таргариен кивнул.

– Вот именно, – сказал он, разворачиваясь к Гареду, который приподнял капюшон и нахорохорился. – Что на это скажешь?

Гаред отвернулся.

– Значит… Значит их убило что-то другое.

– Замечательно, – кивнул Таргариен. – И когда лорд-командующий спросит, что именно, что ты скажешь ему, старик?

На это ответа не было. Таргариен выглядел довольным.

– Значит все так, как я сказал. Они еще могут быть живы, эти одичалые, – он повернулся к Гареду. – А ты разузнаешь, что с ними случилось.

– Э-э-э… Разведка, милорд? – заикался старый рейнджер. Было понятно, что он не хотел идти. Гаред сорок лет провел в Ночном Дозоре и не привык, чтобы ему указывал лорденыш в изгнании. Но все же было еще что-то. Под его раненой гордостью Уилл чувствовал что-то еще. Он ощущал это, напряжение, похожее на страх.

Уилл испытывал такое же беспокойство. Он был на Стене четыре года. В первый раз, когда его отправили за нее, старые сказки вспомнились ему, и кишки его обратились в воду. Потом он над этим смеялся. Теперь он был ветераном сотен вылазок, и темная чаща, которую южане звали Зачарованным Лесом, больше не пугала его.

До сих пор. Как бы не была нелепа история с мертвыми одичалыми, было в этой тьме что-то, заставлявшее подниматься волосы на затылке. Девять дней они ехали, на север, северо-запад, снова на север, по следам банды одичалых. Каждый день был хуже предыдущего, а сегодняшний был хуже всех. Холодный ветер дул с севера, и деревья дрожали, как живые. Весь день Уилл чувствовал себя так, словно кто-то следил за ним, что-то холодное и непонятное, что не испытывало к нему склонности. Гаред тоже чувствовал это. Если и Таргариен это ощущал, то он это никак не показывал.

– Разведка, – согласился командир. Ему было на год или два больше двадцати, он был красив и задумчив, последний наследник падшей династии, что объединила Семь Королевств в одно. Уилл вырос, слушая сказки о том короле или этом, но встреча с Визерисом Таргариеном сделала эти сказки ближе. Странно было думать, что в другом мире он мог бы стать королем.

– Уилл уже сделал это, принценыш, – заспорил Гаред.

– А я велю тебе повторить, Гаред, – холодно сказал Таргариен. И ничего с этим нельзя было поделать. Приказ был отдан, и честь велела Гареду повиноваться.

– Мы подождем тебя в лагере, – сказал Уилл. И на этих словах Гаред сердито ускакал, бормоча что-то под нос.

– И не возвращайся с пустыми руками, старик! – предупредил Таргариен вслед. Это заставило Гареда яростно обернуться. Капюшон закрывал его лицо, но Уилл мог разглядеть тяжелый огонек в его глазах, когда он смотрел на рыцаря. На секунду он испугался, что старик схватится за меч. Он был короткий и уродливый, его рукоять полиняла от пота, остри зазубрилось от частого использования, но Уилл все равно сомневался, что лорденыш сможет ему противостоять.

Наконец Гаред опустил взгляд.

– Хорошо, – сказал он под нос, и с этими словами скрылся вдали.

Пришла ночь, и Уилл с Таргариеном вернулись к месту прошлого ночлега, чтобы приготовить лагерь. Холод был неумолим, но Таргариен казался необеспокоенным, почти скучающим. Он разжег огонь и сказал Уиллу, что посидит на посту первым, но Уилл обнаружил, что никак не может заснуть. Он лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к зловещим звукам вдали, и вскорости командир это заметил.

– Так мало веришь в меня, Уилл, – раздраженно спросил Таргариен. – Думаешь, я не могу один стоять на посту.

– Нет, милорд, – быстро ответил Уилл. На самом деле, это не недостаток доверия заставлял его поглядывать на юнца, а то, что в свете огня он выглядел таким… обычным. В Черном Замке все старались держаться от него подальше, не говоря о нем, если только не требуется. Таргариен и сам держался наособицу, проводя все время на тренировочном дворе (но никогда не тренируясь с сиром Джоном) или же с старым, слепым мейстром Эймоном, про которого шептались, что он тоже изгнанный принц. Он почти что жил совсем другой жизнью, но все же он был просто Черным Братом на разведке за Стеной.

– Не надо лгать, – рявкнул он в ответ. – Я не тот командир, которого ты хотел здесь видеть, это я знаю. К счастью, скоро ты от меня избавишься, а я избавлюсь от тебя.

На секунду Уилл подумал, что он собирается дезертировать, но Таргариен не был бесчестным трусом, как был его отец. Что бы то ни было, все в Ночном Дозоре знали, что он вырос воспитанником лорда Старка из Винтерфелла, и понимал разницу между дурным и добрым. Не говоря уже о том, что его легко было узнать, Таргариена, и его попытки сбежать в любом случае провалятся.

Словно прочитав его мысли, человек перед ним раздраженно хмыкнул.

– Не надо так ошарашенно смотреть, Уилл, я не собираюсь дезертировать. Кем ты меня считаешь? Каким-то избалованным лорденышем? Если ты еще не знаешь, выбора у меня нет. Я буду служить или умру. Буду носить черное или саван. Но конечно, не думаю, что ты поймешь.

Но Уилл понимал. Служить или умирать. Это была теперь его жизнь, Черного Брата, но он знал, что бывший принц убьет его, если он это скажет. Поэтому он молчал, пока сон не одолел его, холодная ночь текла медленнее, чем ночи раньше, и Таргариену пришлось потрясти его, чтобы разбудить.

– Вставай, – сказал командир, мрачнее, чем когда разговаривал с Уиллом раньше. Уже рассветало, и оглянувшись, он увидел, что Гареда нет.

– Он не вернулся, да? – спросил он. Таргариен покачал головой.

– Не вернулся, – подтвердил он. – И теперь мы пойдем его искать, и этих его одичалых. И боюсь, так и надо было сделать с самого начала.

Про себя Уилл согласился. Или они оба должны были пойти с Гаредом, или же не посылать его одного вовсе, но Таргариен не стал бы его слушать. По крайней мере, теперь он понимал свою ошибку.

Они молча подъехали к утесу, где Уилл нашел одичалых, Таргариен был задумчив, а сам Уилл напряжен. Что-то здесь было не так, он знал это. Что-то не имело смысла. Что-то в холоде…

– Остановимся здесь? – спросил командир. Они подъехали к большому железному дереву, и его жеребец замедлился. Кивнув серебреволосому юнцу, он спешился.

– Лучше дальше идти пешком, милорд.

На лице Таргариена было неразличимое выражение, но он тут же соскользнул с седла и обнажил острый нож. Он оглянулся по сторонам, словно искал что-то, остановившись вскорости, когда увидел невдалеке кострище.