Принуждение и боль

Они могут продолжать жить своей жизнью, выполнять повседневные задачи, работать, смеяться, заводить детей. Но любой человек, абсолютно любой, невзирая на возраст, пол, расу и социальное положение подчинялся тому, кто держал рычаги управления.

Павел был доволен собой и ослеплен перспективами покорения мира. Теперь он мог иметь власть над каждым человеком, живущем на этой планете. Нужна ли такая тотальная власть? Вероятно нет, но амбиции Павла и максимализм в достижении поставленных задач могли привести к подобным масштабам.

Получив первые положительные результаты, Павел не спешил воспользоваться результатом работы Вяземского. Ожидание волнует больше, чем успех. Тем более, он считал, что пока еще не все готово. Нужно создать вокруг себя не только группу единомышленников, а людей, готовых преклоняться и благоговеть.

В лаборатории образовалась сплоченная группа людей, во главе с профессором. За время работы они зарекомендовали себя с лучшей стороны, и Павел решил этим воспользоваться. Он всегда интересовался сектами, религиозными культами и иными способами массового зомбирования людей.

Он отрабатывал навыки манипуляции и психологического подчинения, совершенствуя их день ото дня. Но человеческая психика непредсказуема, и используя только методы воздействия на подсознание нельзя получить гарантированный результат.

Это в корне не устраивало Павла, но придумать идеальную схему он не мог. За помощью и советом он обратился к профессору, которого за это время из наемного работника превратился в единомышленника и соратника. Никогда у Павла не было человека, которому бы он мог доверять, как отцу. Вяземский внушал доверие, даже несмотря на принципы Павла “никому и никогда не доверять”.

Павел приехал в лабораторию и нашел Вяземского в хорошем расположении духа. тот пил кофе, положив ноги на стол, и читал журнал Нобелевского комитета. Увидев Павла, он сказал:

– Вас хотят номинировать на Нобелевскую премию. Они сами так захотели, или это вы приложили к этому руку?

Павел быстро ответил:

– Плевать на них! Мне нужен совет.

– Я с радостью, чем могу, тем помогу! – профессор допил кофе и бросил журнал в мусорную корзину.

– Я хочу организовать вокруг себя группу адептов.

– У вас и так есть группа адептов. Мои ассистенты верны вам, как псы! А девки, которым уже успели вживить микрочипы, итак сделают все, что скажете.

– Вы не поняли. Я хочу иметь полный и предсказуемый контроль. Я хочу иметь контроль над разумом, я хочу не просто управлять и властвовать… Я хочу стать для них мессией!..

Вяземский внимательно посмотрел на Павла, словно не до конца понял, что тот сказал.

– Я хочу еще кофе! – резко оборвал его профессор, и, вышел из кабинета.

Павел уже привык к такому поведению ученого и не обращал внимание. Этот человек был сейчас для него самым ценным ресурсом. Хотя порой, Павлу очень хотелось поставить этого наглеца на место и показать, кто его кормит.

Профессор явно позволял себе слишком много, общаясь с Павлом, словно он школьник, но Павел порой даже не замечал этого. Вяземский восхищал его и ему можно было простить многое.

От волнения, Павлу было трудно сформулировать мысль, к тому же он пока еще сам до конца не понимал, как он себе это представляет и что он хочет увидеть.

Выйдя из кабинета, он начал прохаживаться по коридору, заложив руки за спину и глядя в пол. Дойдя до дальнего конца коридора, он услышал из подсобного помещения женские стоны. Он заглянул в приоткрытую дверь и увидел распятую и привязанную к металлическому стеллажу девушку. Помощник профессора одной рукой сдавил ей шею, другой гладил ее тело. Павел остановился, и стал с вожделением наблюдать…

На подопытной была разорвана одежда. Павел беглым взглядом пробежался по ее обнаженной груди и бритому лобку с торчащими наружу малыми половыми губами коричневатого цвета.

Рот у девушки был широко раскрыт и нем торчал глубоко засунутый в горло кляп, сделанный из ее порванных трусов. Глаза у были широко раскрыты, и в них читался страх и ужас, к происходящему с ней в данный момент.

Помощник профессора отпустил горло и опустил свои руки к ее промежности. Схватился за половые губы девушки, сильно сжал их и потянул вниз. Девушка истошно завыла, но кляп во рту глушил этот звук. У помощника выступила слюна на губах, и он судорожно сглотнул ее. В его горящих глазах читалось какое-то безумие, но он прекрасно понимал, что делает в данный момент.

Павел почувствовал нечто такое, чего он давно утратил. Когда-то его тоже возбуждала простая беспомощность жертвы и эта сладкое ожидание, когда он начнет причинять ей боль. Что произошло с ним, пока он участвовал во всех этих предвыборных гонках? Что произошло, пока он был одержим фармацевтическими исследованиями и разработкой чипа? Павел в этот момент понял, что потерял что-то более ценное, самого себя.

Он всегда хотел причинять боль женщинам и наблюдать за этим. Ему нравилось насиловать девушек, ощущать их беспомощность, податливость и покорность. Он любил их подчинять себе. Они всегда были для него простые твари и он отчетливо понимал, что их нужно максимально унижать, чтобы они знали свое место.

Павел не до конца понимал происходящее с его телом, но от увиденного у него все завибрировало внутри от возбуждения. Ему самому захотелось оказаться в этой комнате с привязанной девушкой. От резкого прилива крови его член начал набухать. Сердце в груди бешено заколотилось. Зрачки расширились, дыхание участилось, яйца поджались к телу.

Тем временем помощник профессора начал выкручивать половые губы девушки. Девушка начала выть и колотить о стеллаж привязанными ногами, но мужчина продолжал давить и выкручивать ее нежные лепестки. За короткое время половые губы связанной опухли и побагровели.

– Что, шлюха, тебе нравится? Вижу, что нравится! – сладостно проворковал насильник.

Девушка замотала головой из стороны в сторону, как бы давая понять, что нет.

Павел заинтересованно наблюдал за этим зрелищем, затаив дыхание. Ему было интересно, что за эксперимент проводится в этой комнате. А может быть, это вовсе не эксперимент и лаборанты тут развлекаются с подопытными, сбрасывая свое сексуальное напряжение?

По требованию Вяземского, Павел убрал камеры наблюдения почти из всех лабораторий, хотя его это довольно сильно напрягало. Теперь многое становилось понятным.