Приручить Сатану

Повисла неловкая тишина.

— Послушай, Шут, — Ева аккуратно подвинула Шута, потому что он уже несколько минут подметал одно и то же место. — Тебя страшит количество потерянного времени?

— Да, — почти прошептал Шут мёртвым голосом. — Драгоценное время, которое не вернуть. Кем я буду, когда выйду отсюда? Ты тоже пойми меня: мне дали дар, и я променял на него семью. А тут у меня его забирают, и проходит шесть лет. Как думаешь, смогу ли я вернуть его себе? — он покачал головой из стороны в сторону. — Даже если меня когда-нибудь выпишут, меня никогда не примут назад, в цирк. Таким, как я, нельзя работать с людьми.

Наступило молчание. Ева не знала, что ещё сказать, как ещё утешить Шута, поэтому, не придумав ничего лучше, вернулась к луковицам. Ей снова почудилось, будто кто-то дышит под землёй. Она опустила руки в только что взрыхлённую Амнезисом землю и почувствовала, как чья-то грудная клетка с трудом поднимается, стараясь вдохнуть поглубже.

— Ева… Ева… — она испуганно оглянулась, но Амнезис и Шут молчали, думая каждый о своём. Санитары, проходящие мимо, тоже все молчали. — Я здесь… Внизу… Помоги мне…

Ева осторожно, стараясь не привлекать к себе внимание, раздвинула руками землю; вскоре она нащупала какую-то плотную ткань и стала рыть интенсивнее.

— Помоги мне — я в Аду…

Глухой скрипучий голос, словно кому-то сдавили горло, послышался под её руками до ужаса ясно. Ева раскидала землю и, приглушённо вскрикнув, отпрыгнула от ямы, когда там что-то зашевелилось и на свет показалось нечто белое.

— Ты узнаёшь меня, Ева? — спросило её появившееся из-под земли белое мёртвое лицо с прозрачными глазами.

— Мистер Бугимен?.. — едва прошептала Ева, отодвигаясь назад. Лицо удивлённо подняло брови и выпучило глаза.

— А? Что ты говоришь? Я не расслышал. Наклонись ближе, я… Я плохо слышу…

Ева, переборов себя, подползла чуть ближе.

— Мистер Бугимен?

Лицо хрипло засмеялось, и его смех больше походил на бульканье в болоте.

— Ну-ну, зачем же так официально? Можно просто Гораций, — он широко улыбнулся обескровленными, потрескавшимися губами и показал острые, как у акулы, зубы. — Такое красивое имя должно звучать. Ну же, не бойся произнести его. Почему-то все красивые имена боятся назвать вслух.

— Какое ещё, например?

— Например… Ну, например, Люцифер. Вот как ты называешь его?

— Кого — его?

— Ты поняла меня.

— Саваоф Теодорович, Савва. Мы в достаточно близких отношениях, поэтому…

— Я не об этом, — нетерпеливо оборвал её Гораций. Наверное, если бы он мог, он бы поднял руку. — Дьявол, Сатана, Мефистофель*, Воланд**, Саваоф Теодорович — кто угодно, только не тот, кто он есть на самом деле.

— Хотите сказать, что Саваоф Теодорович — это дьявол? Простите меня, конечно, я сумасшедшая, но не настолько.

— Я посмотрю на тебя, когда ты будешь звать его по имени.

Ева подозрительно прищурилась.

— Это угроза?

— Предупреждение. Ты так боишься окончательно свихнуться… Представляешь, какой для него это будет праздник?

— Может быть, я и боюсь, как Вы выразились, свихнуться, но не я лежу сейчас в земле.

— Да, ты права… А знаешь, почему? Рассказать тебе о том, как они похоронили меня заживо?

Ева медленно, не отводя взгляда, приподнялась на руках и отодвинулась назад. Заметив её реакцию, Гораций широко улыбнулся.

— Ты боишься меня… А представляешь, как мне было страшно, когда я очнулся в чёрном ящике? Я кричал, я звал на помощь, но они не слышали или не хотели слышать. Я был хорошим человеком при жизни, Ева, уж поверь, пожалуйста. Я был владельцем библиотеки. О, Ева, у меня была шикарная библиотека! Ко мне приходила сама королева… Но, конечно, помимо огромной библиотеки со множеством подлинников, у меня были ещё и завистники. Однажды ко мне пришли люди, попросили книгу, а вернули пропитанную ядом. Представляешь? И ладно бы я умер там, у себя в кабинете, так нет! Я очнулся на собственных похоронах. Я лежал в гробу, Ева, и смотрел на толпу людей вокруг, на священника, на церковь… Я до сих пор помню ту роспись на потолке. Я бегал глазами, пытался кричать, но мой взгляд оставался неподвижен, а губы холодны. Это потом я узнал, что у меня был летаргический сон, но тогда никто не заметил, что я ещё дышал. И меня положили в землю, закопали… Как мне было страшно! А потом пришёл он — ещё один с красивым именем, которое все почему-то боятся назвать. Лю-ци-фер… Я всегда с таким удовольствием произношу его имя!.. Он пришёл ко мне откуда-то из-под земли и освободил меня. И я стал тем, кем являюсь сейчас, — человеком времени, его хранителем… И… Знаешь что, Ева? Мои часы показывают, что твоё время на исходе. Поверь мне, как человеку времени.

Ева опустила взгляд. Повисла пауза.

— Да, — сказала наконец она, глядя прямо в зеленовато-серые, выцветшие глаза Горация. — Да, я знаю. Я чувствую это.

Видимо, её ответ понравился ему.

— Вот и славно, — он снова широко улыбнулся, так широко, как ни один нормальный человек никогда не сможет улыбнуться. — Стой, стой, не уходи: у меня есть для тебя маленький подарок, — в земле что-то задвигалось, и вскоре на поверхность вынырнула его длинная тонкая рука с часами на цепочке. — Возьми себе, Ева. Пусть будет у тебя на память вещица от мистера Горация Бугимена, — Ева взяла часы и открыла: там не было ничего, кроме единственной стрелки и какой-то чёрной отметины в виде черепа там, где обычно располагается двенадцать часов.

— Что показывают эти часы? — спросила Ева, непонимающе нахмурив брови. — Тут нет никаких цифр…

— А ты догадайся сама, — Гораций положил руку на землю, и луковица, которую Ева не успела хорошенько посадить, вдруг выросла в большой цветок белой лилии. — Пора бы уже самой делать какие-то выводы, а то ведь так и правда свихнуться можно… Узнав-то всё в один момент…

— Они отсчитывают время до моей смерти? — голос Евы даже не дрогнул на этих словах. Гораций кивнул.

— Ты смелая, Ева. Уверен, ты встретишь её достойно.

И мистер Бугимен, закрыв глаза со странным выражением блаженства и умиротворения на лице, медленно погрузился куда-то обратно в землю. Ева ещё некоторое время смотрела туда, где пару минут назад были глаза Горация, а затем опустила взгляд на циферблат: единственная стрелка находилась непозволительно близко к чёрному черепу со скрещенными костями под ним и как бы показывала «без пяти минут смерть». Ева почувствовала, как что-то, копившееся в ней на протяжении всех этих лет, рвётся наружу и разрывает её изнутри.

— Господи!!! — вдруг закричала Ева, закрыв лицо руками и больше не сдерживая рыданий. — Да я же сумасшедшая! Разум, где ты берёшь во мне все эти ужасы, ну где?!

— Энни! — Амнезис бросил грабли и едва успел подхватить её на руки.

— Оставьте меня, оставьте!

— Врача, быстрее! — что есть силы крикнул Шут, оттаскивая Еву. К ним уже бежали санитары.

*И.В. Гёте «Фауст»

**М.А. Булгаков «Мастер и Маргарита»

Глава 33. О граффити и китайских драконах