Приручить Сатану

— Ложь! — крикнула женщина и вскинула бараньими рогами, как будто боднула кого-то невидимого. — Было. Всё было.

— Что было? — уже не надеясь на нормальный ответ, почти прошептала Ева себе под нос и тут же об этом пожалела: в глазах женщины мгновенно вспыхнули жёлтые янтарные огоньки.

— Оно — бремя существования, которое ты хотела скинуть. Так ведь? Так ведь? Отвечай!

— О чём Вы?..

Ева расплакалась: ей было очень страшно. Тут вдруг мохнатая вязкая тьма, которая до этого качалась на невидимых волнах вместе с озером, выплыла из-за спины Евы и большим чёрным облаком перетекла к женщине, принимая какую-то более-менее очерченную форму.

— Ты пугаешь её. Ей страшно.

Женщина, кажется, даже немного ожила и вопросительно подняла брови.

— Это моя прерогатива. Оставь этот труд мне, — сказала тьма и протянула женщине руку. Та посмотрела на мглу приятно удивлённым взглядом, слабо усмехнулась, буквально одним уголком губ, и вложила свою ладонь в чернильную сажу ночи. — Тебя только что утопили. Наверное, это тяжёлая работа — умирать. Тебе стоит отдохнуть.

Женщина с бараньими рогами на голове сначала опустила взгляд вниз, на дно, некоторое время рассматривала бурый охристый песок у себя под ногами, очевидно, что-то обдумывая, а затем снова подняла глаза на угольно-чёрное облако рядом с собой и улыбнулась уже шире, но всё равно как-то коротко, как будто даже надменно и высокомерно.

— Ладно. Пусть будет по-твоему.

— Тогда потанцуем? — улыбнулась одним голосом тьма.

Они тоже танцевали красиво — особенно красиво это выглядело на фоне тёмной глубинной синевы озера и мутного зеленовато-бурого песка с редкими вкраплениями водорослей. Можно было бы подумать, что женщина танцует сама с собой, если бы вокруг неё не кружилось большое чернильное пятно с двумя блестящими глазами-светлячками. Ева, медленно облегчённо выдохнув, опустилась на дно озера и сложила ноги крест накрест.

— У тебя есть вопросы, — кинула как бы невзначай женщина с бараньими рогами на голове, когда пара стремительно промелькнула рядом с Евой. — Спрашивай.

— Вас правда утопили?

— Было дело. Относительно недавно.

— Где?

— В Неве.

— За что?

Женщина глубоко вздохнула и положила голову с тяжёлыми рогами тьме на плечо.

— Просто за то, что я была — пожалуй, больше ни за что. Ещё вопросы?

— С кем Вы танцуете?

— Со своим мужем. Дальше.

— Зачем?

Женщина снова вздохнула, как будто Ева спрашивала что-то очевидное.

— Чтобы немного отвлечь тебя от страха, а то, когда боишься постоянно, он несколько приедается и становится не таким уж и страшным, а так, после небольшой передышки, бояться всегда в разы страшнее. Так ведь?

Тьма кивнула.

— Он знает в этом толк, поверь. Он вселяет страх. Он и есть страх.

— А Вы кто?

Женщина усмехнулась.

— Я? Я его жена.

— И всё?

— Любимая жена. Единственная душа, которую он полюбил… — женщина на мгновение замерла, глядя затянутыми изнутри пеленой воспоминаний глазами куда-то вдаль, а потом тихо сказала: — А он — единственная душа, которую полюбила я. Полюбила всем сердцем, понимаешь? — сказала она больше тьме, держащей её за руку, чем Еве. — Всей своей тёмной, состарившейся душой. И другого не надо — другого просто не может быть.

В глубине озера что-то шевельнулось. Что-то большое, тёмное — что-то, что было даже больше и темнее тьмы, танцевавшей сейчас с женщиной. Это что-то было величественное, могущественное, древнее и беспросветное, как космос до большого взрыва, как ночь без звёзд, как чёрная дыра. Вдруг в её мраке ярко вспыхнул зелёный огонёк; постепенно мгла отступила назад, и перед Евой предстал Саваоф Теодорович, взглянувший на неё лукавым, насмешливым и несколько высокомерным взглядом.

— Потанцуем? — спросил он её, протягивая руку. Ева хотела было отшатнуться назад, отплыть подальше от всего этого кошмара, но какая-то неведомая сила резким потоком воды заставила её подняться со дна и вложить в ладонь Саваофа Теодоровича свою. — Ты боишься? Право, не стоит. Пока это ни к чему.

— Что Вы такое? — тихим шёпотом спросила Ева, со страхом глядя на Саваофа Теодоровича. Тот лишь снисходительно улыбнулся одними уголками губ и закружил их обоих в стремительном танце.

— Трудно сказать. Наверное, плод твоего воображения, не более. По крайней мере, сейчас.

— Как Вас зовут?

Саваоф Теодорович удивлённо поднял брови.

— Ты забыла моё имя?

— Не обманывайте, — с какой-то странной обидой в голосе нахмурила брови Ева. — Это не Ваше имя. Оно не может быть настоящим. Фамилия отражает Вас лучше.

— У меня много имён, Ева, — чуть посерьёзнел Саваоф Теодорович, но всё же не смог сдержать коварной ухмылки. — Все знать не обязательно, да и вряд ли ты их запомнишь. Думаю, Саваофа Теодоровича Деволинского будет тебе на первое время вполне достаточно.

«Фальшь», — вспышкой промелькнуло в голове Евы.

— Я тебе нравлюсь? — с лукавым прищуром спросил Саваоф Теодорович на очередном повороте. Разноцветные раздвоенные глаза смотрели на Еву с лёгким оттенком надменности.

— Не сейчас.

Саваоф Теодорович досадливо хмыкнул.

— Теряю хватку — обычно перед моим обаянием мало кто может устоять. Впрочем, ты не исключение.

— Думаете? — от быстрых движений у Евы давно уже всё перепуталось, и теперь единственным ориентиром в пространстве было огненное пятно где-то наверху, как будто это алое зарево пожара, а не закатное солнце окрасило вечно спокойные воды в кровавый цвет.

— Уверен на все сто. Я умён, красив — что ещё нужно?

— Поменьше спеси во взгляде, — позволила себе чуть улыбнуться Ева на очередном повороте. Саваоф Теодорович непонимающе нахмурился, но всё же тоже улыбнулся.

— Например, вот так? — и он посмотрел на Еву такими ласковыми, такими любящими глазами с тонкой ноткой грусти во взгляде, что девушка невольно поразилась такой быстрой перемене. Его глаза смотрели сейчас на удивление чисто и искренне, словно не они только что смеялись над её растерянностью и страхом, не они кололись и искрились, как шипы розы и жидкие капли обжигающего фейерверка; любовь, причём любовь искренняя, чистая — вот что сейчас отражалось в разных глазах Саваофа Теодоровича, даже в том, что, казалось бы, потемнел от времени и давно умер на лице. — Я вижу, ты удивлена. Ты определённо недооцениваешь меня.

— Определённо… — прошептала Ева и вдруг почувствовала себя неимоверно тяжёлой, словно ей на шею повесили большой камень, который тянул её снова ко дну. Ева хотела было покрепче вцепиться руками в ткань пиджака Саваофа Теодоровича, но её пальцы прошли сквозь воду и сжались в кулаки, не обнаружив на пути препятствия. Ева подняла глаза на Саваофа Теодоровича и увидела, как он, лукаво подмигнув ей на прощание, расплылся в озёрной воде большим чернильным пятном, среди которого посвёркивала салатовым боком маленькая зелёная рыбка.