Пришествие князя тьмы

Спустившись со второго этажа, я сразу приметил ректора, застывшего у дверей. Его цепкий, пронизывающий взгляд провожал каждого входящего студиозуса.

Надо признать, картина впечатляла. Казалось, еще миг — и из глаз достопочтенного Августина Валериановича полетят молнии, испепеляя несчастных грешников на месте.

Я горделиво расправил плечи и, изобразив на лице благонравную скромность, двинулся к дверям. И надо же было такому случиться — в тот самый миг, когда я поравнялся с ректором, из кабинета вынырнул какой-то субъект в полицейской форме.

Боже правый, вот уж не думал, что человека можно напугать до такой степени! Бедняга участковый — а это явно был он, родимый — имел самый что ни на есть бледный вид, будто только что лицезрел вспаханное кладбище.

Лицо его, и без того не отличавшееся здоровым румянцем, приобрело оттенок прокисшего молока. Взгляд блуждал, ни на чем подолгу не задерживаясь, а руки мелко подрагивали, выдавая крайнюю степень душевного смятения. Бедолага походил на загнанного в угол мышонка, которому некуда бежать от кровожадного кота.

Невольно хмыкнув, я скользнул мимо этого сомнительного блюстителя порядка, ощущая, как губы растягиваются в ехидной ухмылке. Ах, какие мы нежные, однако!

Наконец я просочился в кабинет и плюхнулся на ближайший стул, всем своим видом выражая вселенскую скорбь пополам с тоской смертной. Ибо нет ничего хуже, чем тратить законный выходной на всякие дурацкие сборища, вместо того чтобы подушку давить.

Меж тем на трибуне нарисовался магистр Руневский, и выражение его физиономии не предвещало ничего хорошего. Бедолага что-то лихорадочно искал в толстенном фолианте, то и дело одергивая очочки. Похоже, грядущая промывка мозгов нешуточно выбила почтенного преподавателя из колеи.

Пожав плечами, я мысленно приготовился к неизбежному разносу. Ну в самом деле, чего еще ожидать от внеочередного собрания, созванного аккурат после ночи разгула на кладбище? Не благодарности же с премиальными, в конце-то концов.

— Тихо! — прогремел голос ректора, мигом воцарив в зале гробовую тишину. Даже у меня, признаться, по спине пробежал неприятный.

— Начинайте, любезный! — снисходительно обронил ректор, кивнув Руневскому. Тот, побледнев еще больше, откашлялся и трясущимся голосом начал:

— Господа студенты, нам доподлинно известно о ваших ночных вылазках за пределы Академии. И прежде, чем вы начнете возмущаться — нет, эту информацию предоставил отнюдь не ваш одногруппник Алексей, более известный как Морфей. Все куда прозаичнее — на месте вчерашнего, кхм, инцидента было обнаружено немало утерянных вами вещей. Весьма красноречивое доказательство, не находите?

По рядам пронесся приглушенный гул. Лица студиозусов вытянулись от плохо скрываемого испуга вперемешку с досадой — похоже, до них начало доходить, как лихо они спалились когда в ужасе бежали.

— Но то, что вы разгуливали ночью по погосту, полбеды, — меж тем продолжал Руневский, брезгливо кривя губы. — Куда страшнее другое. Среди могил были обнаружены свежевскопанные ямы, обрывки истлевших саванов и — о ужас! — полуразложившиеся трупы и кости.

В голосе магистра звенел неподдельный гнев, и я невольно поежился. Между тем Руневский раскалялся все больше, брызжа слюной и потрясая указкой, словно шпагой. К счастью, ректор вовремя смекнул, что нужно вмешаться. Выступив вперед, он предостерегающе вскинул длань и елейным голосом заворковал:

— Друзья мои, господа учащиеся! Давайте не будем горячиться и спустим пар. Право слово, в столь щекотливой ситуации лучше сохранять хладнокровие и здравомыслие. Поймите, мы ведь не со зла — но обстоятельства вынуждают нас докопаться до истины.

Он обвел притихших студентов проникновенным взором и продолжил:

— Будем откровенны — вряд ли вы самолично раскапывали могилы и тревожили покойных. Но! Это отнюдь не освобождает вас от ответственности. Ибо даже невольно став свидетелями чьих-то чудовищных деяний, вы обязаны были незамедлительно сообщить нам. И вот теперь я спрашиваю — кто, господа? Признавайтесь, не томите!

Повисла пауза, густая и вязкая, словно кисель. Бедные студиозусы сидели ни живы, ни мертвы, боясь поднять глаза.

Меж тем атмосфера в кабинете накалялась. Все хмуро переглядывались. Преподы сидели с постными рожами, всем своим видом излучая неодобрение.

И вдруг, как гром среди ясного неба, раздался звонкий голос:

— Это Ведьминов! Иван Ведьминов с первого курса! Я своими глазами видел, как он мертвяков из могил подымал.

У меня аж челюсть отвисла от такого поворота. Ну ни хрена ж себе! Это что же, выходит — вся честная компания, которая надо мной измывалась, сейчас на меня бочку катить будет?

Но не успел я и рта раскрыть, как тут же со всех сторон посыпались обвинения:

— Точно, это Ванька!

— Я видел свою бабку покойную, которую он зазвал, паршивец!

Взгляды присутствующих скрестились на мне. Кто-то сочувственно цокал языком, кто-то неодобрительно качал головой. Только и слышалось со всех сторон: «Некромант, некромант!..» Того гляди, сейчас вилы да факелы в ход пустят.

На лице Руневского отразился неподдельный ужас. Он смотрел на меня так, будто узрел все кары адовы разом — борода дыбом, очки на лбу, дыхание со свистом.

Зато ректор, напротив, весь засиял. Глазоньки масляно заблестели, губы растянулись в елейной улыбочке — как кот, сметану слизнувший.

— Ах вот оно что! — провозгласил он торжествующе, всплеснув ладонями. — Некромант, значит? Ну что же, в нашей богатой истории был лишь единичный прецедент. Около десяти веков назад чужеземец был с подобным даром. Мертвяков из могил подымал. И вот, теперь ты — явился, голубчик, по новой! Да не абы как, а прямиком в нашу Академию, образование получать. Ай да ну!

И он картинно захлопал в ладоши, призывая присутствующих последовать своему примеру. Преподы нестройно подхватили, потом и студентня подтянулась — кто охотно, а кто и со скрипом, будто делая одолжение.

Я же толком и сам не пойму — то ли мне сейчас лавровый венок нацепят, то ли прямиком на эшафот поволокут. Поди угадай, что в башке начальственной творится.

— Подойди! — повелительно произнес ректор, маня меня рукой.

Что ж, настал момент истины. Сейчас главное — ловко повернуть ситуацию в свою пользу. Тут без изрядной доли лукавства не обойтись.