Притворись моей женой

– Не отвечайте, - Басов удивленно смотрит на мои руки, которые проявили вольность, и я смущаясь прячу их, - извините. Просто, я так понимаю, что мы с вами уже скоро будем дома. Всегда проще поговорить с человеком лично. Или просто добавить денег...

– Ты права, - неожиданно легко кивает Борис и сбрасывает звонок, возвращая телефон на место.
– Спасибо.

– Как, кстати, Вася себя чувствует?

– Сегодня утром температуры уже не было, - жмёт печами Борис.
– У меня есть свой критерий определения его состояния без термометра.

– Это какой?
– я с улыбкой смотрю на профиль мужчины.

– Если есть силы играть в планшет, то почти здоров.

– В этом есть доля истины, - я согласно киваю и замечаю, что машина замедляет ход, сворачивая на парковку небольшого кафе.

– Вместе пойдём?
– Борис глушит двигатель и вытаскивает ключи из зажигания.
– Или посидишь?

– Посижу. Доверяю вашему вкусу.

– Это ты зря, - он хмыкает и выходит на улицу, хлопая дверью.

Вот на сто процентов согласна, что зря. И в любое другое время я бы, конечно, пошла выбирать пиццу сама, но нельзя упускать этот отличный шанс поговорить наедине с Ксюшей, которая уже вся извелась то ли от волнения, то ли от любопытства. Хочется, конечно, верить, что от первого.

Я только успеваю кратко пересказать подруге события последних часов и дать все контакты, явки и пароли своего нового мужа на всякий случай, как вижу в лобовое стекло, что Борис возвращается в машину.

– Ладно, Ксюш, - говорю скороговоркой, - он уже идёт. Пиши, если что.

Дверь открывается, и я сбрасываю вызов.

– Заказали?
– Прячу телефон в сумочку.

– Нет!
– Рявкает Борис, плюхаясь на сиденье, а я чувствую, как от него веет адреналином и «потребностью взорваться.»

– Как вообще это жрать можно?
– Он с чувством вставляет ключ в зажигание.
– Я там немного входы-выходы перепутал. Так вот, возле заднего паренька встретил. Он неспешно докурил, а потом прямо на моих глазах, не моя рук, пошёл накидывать на тесто продукты!
– Басов повышает голос.

Приятный голос, отмечаю я, без визгливых нот. Такой хочется слушать, даже когда он в праведном гневе.

– Да уж...
– соглашаюсь я.

– Ну! А когда я сделал девушке - администратору замечание, она невозмутимо ответила мне, что, мол, какая разница? Все равно продукт проходит тепловую обработку!

И в этот самый момент я почему-то не сдерживаюсь и тихонько хихикаю, сама же пугаясь последствий. И не зря. Тяжёлый взгляд Бориса впивается в меня.

– Я в чем-то не прав?
– угрожающе.

– Нет!
– Вспыхиваю.
– Просто тяжело вам здесь придётся. Вряд ли где-то найдётся высокий сервис.

– Да при чем тут сервис? Мне нужно хотя бы минимальное соблюдения санпина! И просто так я это не оставлю.

– Борис, - я вздыхаю.
– Вы не сможете уволить всех, кто по вашему мнению недостаточно профпригоден. Особенно, если хотите все-таки выиграть выборы. В моём случае - вам просто повезло, а во всех остальных... Город здесь маленький. Тронете одного - лишитесь пятидесяти голосов. Потому что плакать он побежит сразу всем родственникам и друзьям...

Борис стискивает руль. Молчит несколько секунд, глядя перед собой в лобовое, а потом чуть заметно выдыхает.

– Ты права... Но это не значит, что я смирился.

Мы неловко замолкаем. Басов увеличивает громкость на магнитоле, окончательно лишая нас возможности дальнейшего диалога.

Мы сворачиваем с главной дороги вправо на второстепенную. И почти сразу подъезжаем к шлагбауму закрытого посёлка. Учитывая, что в городе очень мало элитной застройки, можно предположить, что теперь моими соседями будет являться весь бомонд города.

Дом Бориса оказывается вторым. Перед нами открываются ворота, и мы попадаем на участок.

Во дворе хорошо освещена только главная дорожка, поэтому хорошо рассмотреть дом у меня не получается.

Я, не дожидаясь, ухаживаний Бориса сама выхожу из машины.

– Давайте позже решим вопрос с чемоданом, - просит напряжённо Басов.

Я согласно киваю, потому что мне тоже кажется, что в доме плачет ребёнок.

– Да, давайте отпустим няню.

Мы поднимаемся на крыльцо и только открываем дверь, понимаем, что нам не показалось.

– Ешь, я тебе говорю!
– Доносится злое и истеричное с кухни.
– А то планшет твой прямо сейчас выброшу!

– My tummy hurts...
– всхлипывает ребёнок, - молоко нельзя...

– Не придумывай!
– Рявкает властный женский голос, от которого мне самой хочется вжать голову в шею.
– И по-русски говори, цаца столичная. Нечего издеваться...

Я в панике поднимаю глаза на Бориса, и вижу, что он сейчас готов убивать. Да, я бы, наверно, тоже была готова.

Что здесь вообще происходит?

Басов резко выдыхает, сжимает зубы и, не разуваясь, проходит в дом.

Я срываюсь следом. Мы замираем в дверях кухни.

– Вот на голову тебе сейчас эту тарелку надену, - угрожающе нависает грузная женщина пятидесяти лет над уже знакомым мне мальчишкой, а тот, размазывая слёзы, что-то лепечет на английском.

– Василий - билингвист.
– Рявкает Борис, прерывая издевательство.
– И когда нервничает, а он сильно нервничает, Галина Геннадьевна, если вы ещё не поняли, - Басов переводит дыхание и сжимает дверной косяк пальцами.
– Путает слова. Не может говорить на одном языке!

– Борис Дмитриевич!
– Охает тётка, плюхаюсь от неожиданности на стул.
– Да я есть его пытаюсь заставить, а он просто издевается!

– Он пытается сказать, что он молока у него болит живот.
– Басов стреляет глазами в мешанину из молока и гречки, брезгливо морщась. У него лактазная недостаточность. В личном деле это прописано.

Глава 15. Не моя семья.

Борис

«Борис, пожалуйста, держите себя в руках! Она все равно не поймёт в чем не права, а вот скандал приклеится надолго....»

Я сам не верю в то, какое успокаивающе-отрезвляюще действие оказывают на меня жаркие просьбы этой ещё вчера посторонней мне девушки. Моей жены сегодня. Кстати, у этого утончения нету противного привкуса, даже несмотря на достаточно большую конечную сумму вознаграждения. Отчего то мне в голову пришла мысль, что Аня согласилась на деньги ради какой-то очень значимой для неё цели. Надо спросить? Мне - нет!

Так вот, про просьбы. Я их выслушал, принял к сведению и поэтому сейчас просто молча выставляю вещи несостоявшейся няньки за порог.