Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Притворись моей
Шрифт:

Он садится, на меня не смотрит. Я вскакиваю и бегу в ванную, пытаюсь как-то удержать то, что по мне разливается и капает на пол. Такое себе признание в любви получилось. Романтичным не назовешь.

Долго стою под водой. То погорячей делаю, то попрохладней. Два раза намыливаюсь. Надо сначала привести в порядок тело, а после браться за голову. В ней такая каша!

Я призналась искренне, а он ответил на автомате. Смотрел на меня, говорил будто не мне. Что если думал о Злате? За десять лет не раз признавался ей в любви в такие моменты.

Дергаю смеситель, на всю включаю холодную.

Нельзя! Нельзя унижать себя подобными мыслями.

Закутавшись в халат, выхожу. На улице жара, а меня знобит. Ревность – гадкое чувство, ранит больно и изощренно. Как не закрывайся от него, сколько не окатывай себя ледяной водой, найдет способ помучить.

Гарик на террасе, разговаривает по телефону.

Сажусь на диван, жду.

Проходит полчаса. Он все болтает. С кем в такое время и так долго? Как не прислушиваюсь – не могу понять. Но говорит по-русски.

Заходит. Не глядя на меня, проходит в кабинет. Улавливаю несколько фраз. Судя по интонации, говорит не с девушкой. Я-то себя уже накрутила.

Глупо, конечно. По факту он признался мне в любви после улетного секса, а я думаю о его бывшей и боюсь, что с ней разговаривает.

– Ник звонил, – выходит через пять минут. – У него там караул-беда случилась. Девушка сбежала. – смеется, – Впервые в жизни Гордиевского продинамили!

– Невеста? Ты говорил, он женится скоро.

– Нет, другая. Золушку себе нашел. Сердце разбила, телефон вместо туфельки оставила.

– С телефоном найти проще, чем с туфлей, – улыбаюсь.

– Он севший и заблоченный, но этот найдет! Если Никите Гордиевскому что-то надо, он землю перевернет, но получит. А ему капец как надо!

– Как же невеста?

Белецкий разводит руками.

Хочется ляпнуть, что они с другом – два сапога пара, но я сдерживаюсь. О бывших невестах лучше не напоминать.

– Идем спать? – Гарик зевает и кивает в сторону спальни, а потом вдруг вспоминает. – У тебя какой день цикла?

Я пожимаю плечами. Достаю телефон, открываю женское приложение для отслеживания. Мира подсказала удобное, с июня я им пользуюсь.

– Показывает, что завтра овуляция.

– Черт, – выдыхает, – Не очень хорошо.

– Не очень?! Это катастрофа, Гарик! – я подпрыгиваю на диване и хватаюсь за лицо.

До меня только теперь доходит, что означает незащищенный секс во время овуляции.

Он садится рядом, обнимает.

– Не паникуй раньше времени, бэби. На такие случаи есть таблетки, завтра купим.

– Это не опасно?

Я совсем балда в таких вопросах. У гинеколога ни разу в жизни не была.

Он берет мой телефон, вбивает запрос в поиск, быстро просматривает несколько страниц в интернете. Я хорошо работаю с информацией, но по сравнению с ним – полный лох. У него это в десять раз быстрее получается.

– Вполне безопасно и действенно, если в первые сорок восемь часов выпить. Завтра в аэропорту купим.

Я соглашаюсь. Что еще остается?

Мы засыпаем, обнявшись. О своем нелепом признании и его спорном ответе я стараюсь не думать. О возможной беременности – тем более. Но всю ночь меня одолевает гадкое предчувствие беды.

Утро начинается сумбурно: мы просыпаем почти на час.

Собираемся впопыхах. Носимся по квартире, скидываем в чемоданы все, что попадается под руку. Оба взвинченные и невыспавшиеся. Кофе выпить не успеваем.

В аэропорт приезжаем впритык перед рейсом. Я жутко нервничаю, Гарик делает вид, что у него все под контролем. Впереди у нас шестнадцать часов перелета.

Уже на посадке вспоминаем про таблетки и несемся в аптеку. Там меня и застает звонок от мамы.

– Ты сегодня улетаешь? – спрашивает она севшим голосом.

– Что случилось?

Предчувствие беды падает, как огромный камень с высоты. Меня внутри подбрасывает от ударной волны.

– Папу арестовали, Ариша. Он пошел на очередной допрос, ему предъявили обвинение. Все очень серьезно. У Владека нет связи. Я не знаю, кому еще позвонить.

Гарик берет меня за руку, тянет к гейду. Я резко останавливаюсь, одергиваю руку.

­– Сейчас приеду, мам. Мы что-нибудь придумаем, – обещаю, потому что иначе не могу.

Новость ужасающая, она окончательно выбивает меня из нормы. Белецкий наклоняется, испуганно заглядывает мне в лицо. Должно быть, я побледнела.

– Что?

– Прости, я не лечу.

Глава 28. Повзрослела на целую жизнь

Следователь молодой и учтивый. Похож на известного актера, имя которого я не могу вспомнить.

Он задает вопросы и вбивает в компьютер ответы. Напротив нас стоит камера, она фиксирует разговор. Мы общаемся под протокол, я даю показания.

Два месяца назад папа переоформил на меня свою долю в компании. Законность отчуждения акций вызывает у старательного следователя сомнения.

В середине разговора на телефон приходит сообщение от Белецкого. Он на пересадке.

«Что там?»

Отвечаю емко:

«Меня допрашивают»

Он набирает – я сбрасываю.

– Отключите телефон, пожалуйста. Я отнесся к вашей ситуации с пониманием, проявите и вы, Эрин, уважение.

Улыбка следователя похожа на оскал. Актер, которого он напоминает, играл вампира. Четко вижу этот образ, но имя напрочь вылетело из головы.

– Конечно. Спасибо, что пошли на встречу, – говорю смиренно. Внутренний голос подсказывает в этом кабинете не протестовать.

Когда я приехала, папу уже увезли в изолятор, а у него с собой ничего: ни одежды, ни зубной щетки, ни лекарств. Мама не сообразила и примчалась из дома с пустыми руками. Нам сказали, что все можно будет передать, но завтра.

С мамой случилась истерика. Он же там голодный, холодный, без куска мыла и таблеток, которые все равно не принимает. Пока я успокаивала ее на ступеньках, наш следователь курил неподалеку и поглядывал, а потом предложил передать все необходимое. В расплату я дала ему показания без повестки.

– Нельзя разговаривать с обвинением без адвокатов, Арина! – ругается Белецкий, как только я перезваниваю. – Я сбросил тебе два номера. Сейчас же набери и договорись о встрече. Чем скорее вступит защита, тем больше шансов на мягкий приговор.

Поделиться с друзьями: