Притяжение

— Неделя, полторы, — вздохнул Руслан, — неделя, полторы, — снова повторил он, и немного прикрыв глаза, сжал пальцами переносицу.

— Пять лет назад, когда ты умолял меня, сесть в тюрьму, взять на себя все обвинения, ты обещал мне, что как только мне понадобиться моя доля, ты сразу же её мне предоставишь, — начал он, а у меня, от услышанного волосы встали дыбом.

О чём он говорит. О каких обвинениях?

Пять лет назад, у Вика были какие-то неприятности с бизнесом, он тогда отправил нас с Миланой в Испанию на три месяца, не посмотрел, что отрывал дочь, от школы. Я не вдавалась в подробности, да и Вик не стремился со мной делиться своими делами. А оказывается, что у него были вот такие проблемы, из-за которых кому-то пришлось сидеть в тюрьме.

— Перестань, Руслан, — разозлился Вик, — не надо это обсуждать при них. Мы же можем поговорить наедине.

— Можем, Вить, но сдаётся мне, что ты меня наёбываешь.

— Перестаньте, — вознегодовала я.

— Заткнись, царица, — бросил он, словно я досадное недоразумение.

— Это вы заткнитесь, — рассердилась я, и уже совсем без страха выступила из-за спины мужа.

— Вика, — тут же рявкнул Вик, но я не обратила внимания.

— Приходите в наш дом, с нелепыми обвинениями, сыплете угрозами и сквернословите…

— Ваш дом, — усмехнулся Руслан, оставшись совершенно равнодушным к моей тираде.

— Руслан… — Вик отстранил меня.

— Этот дом, царица, — Руслан обвёл руками пространство, — все, что в нём, все твои счета, даже то, что надето на тебе, и на твоей дочери, моё!

— Что? — я обернулась к Вику. — Это правда?

— Ну, давай скажи, своей семье, Витя, откуда у тебя всё это!

— Руслан, неужели мы не сможем договориться? — Вик проигнорировал меня, не удостоив ни ответом, ни взглядом.

— Договоримся, конечно, мой хороший знакомый, — недобро улыбнулся Руслан, — пока ты свои карманы набивал деньгами, я сидел на нарах, но знаешь, завёл пару полезных знакомств. Правда, не очень эти, мои новые знакомые законопослушны, но Витя, как они эффективны, против вот таких как ты, козлов.

— Да я кто, по-твоему, — заорал Виктор, и я уже оставившая попытки договориться, снова обняла дочь, и сейчас сжала её особо крепко.

— Уголовник какой-то, — продолжал Вик, — я предложил тебе цену, ты согласился, в чём проблема?

— Проблема в том, — голос Руслана налился неприятной жгучестью и вкрадчивостью, — что ты пытаешься меня обмануть.

— Это ни так, — отрезал Вик.

— Ты считаешь меня лошком, Витя, — не отреагировал Руслан, — ты думаешь, я не навёл справки про твой «Инград». Готовишься заключить новый контракт. Растрезвонил на всех углах. Ну, ты же знал, что я выхожу, и потребую долг, Витя. Я кто, по-твоему, терпила?

— Вот именно, Руслан, вот именно, что деньги работают, — Вик вдохновенно ухватился за эту мысль, — ты же всё понимаешь сам.

— Мне нужна моя доля, — отрезал Руслан.

— Ничем не могу помочь, — так же резко ответил Вик.

— Вот как, — недобро улыбнулся Руслан, и у меня, смотревшей на него, мороз пробежал по коже.

— Да вот так, Руслан, только после сделки. Причём к твоей доле, прибавлю проценты…

— Мои деньги мне нужны в течение недели, — перебил его Руслан, — а чтобы ты был пошустрее, мой хороший знакомый, я озабочусь гарантиями.

Как только он это сказал, в дом вошли несколько мужчин. Все мощные и хмурые. Они окружили нас.

— Как думаешь, Витя, твоя дочь надёжная гарантия, — Руслан кивнул, и в нашу сторону с Миланой шагнули двое. Витя кинулся им наперерез, но громила с лёгкостью сшиб его с дороги, и подошёл к нам.

— Нет, нет, что вы делаете? — заверещала я.

Милана тонко запищала, когда её выдрали из моих рук.

— Мам, мама, мамочка, — плакала она, и была совсем крохотной в огромных ручищах бандита.

Вик подрывался пару раз, но каждый раз получал по лицу точным ударом, и на третий уже не смог подняться.

Я кинулась на бандита, удерживающего дочь, но меня с лёгкостью перехватили. В нос тут же вплыл горький и сильный аромат.

Меня держал Руслан.

— Нет! Не смейте! — дёргалась я в его руках. — Она же совсем ребёнок. Ей всего четырнадцать!

— Скажи спасибо своему муженьку, — прохрипел над ухом низкий голос. — И Витя, если ты вдруг решишь подключить ментов, то у меня есть занятные бумаги с твоими махинациями, и парочка заручений от моих новых знакомых, что как только мне понадобиться помощь, они мне её окажут.

Я попыталась вывернуться, но Руслан ловко перехватил меня, но в конце его рука всё же соскользнула, и от моего манёвра разорвала мою блузу на груди. Его чёрный взгляд переместился на мою почти оголённую грудь. И я вдруг поняла, что нужно делать.

— Возьмите меня вместо дочери, — проговорила я, тихо и скрипуче, но он услышал меня.

Посмотрел долго, и проницательно. Красивый, суровый. Возможно, если бы я его где-то увидела, отдала бы дань его мужественности. Обязательно отметила бы отличную фигуру, и красивые руки, с порослью волос и длинными ровными пальцами. Восхитилась бы разворотом плеч, и стройностью ног. Его чистой оливковой кожей. Высокими скулами и открытым лбом. И наверняка была бы очарована его низким голосом, если бы нам пришлось бы перекинуться парой слов. А глубина его глаз, тёмных, чарующих, меня бы и вовсе заворожила. И не важно, что он наверняка младше меня лет на пять, и что я замужем. Это не помешало бы мне увидеть его красоту, и написать его портрет.

Но только этому не сбыться.

Жестокость, грубость, холод и равнодушие.

Всё это тоже про него.

И горе, которое он принёс моей семье тоже про него.

Руслан коротко кивает, в знак согласия, и Милану тут же отпускают. Она кидается ко мне, но теперь в плену я. Меня стремительно уводят из собственного дома, и я только и успеваю крикнуть, что люблю её, и поймать затравленный взгляд Вика.

2

Руслан невидяще смотрел в зеркало, и теребил лопнувшую губу, и всё воскрешал в памяти вкусную эмоцию, которую ему подарила эта баба.

Ему стало интересно.

Впервые, за хренову тучу лет, ему стало интересно. Он давно растерял всё эту мутотень, когда трепет в сердце, при виде красивой мордашки, и кажется, что ты можешь свернуть горы ради одной улыбки, понравившейся тебе девчонки. Уже давно, когда был на никому не нужной войне, когда доверял, кому доверять не следует, когда разочаровывался в людях, терял друзей и близких. Уже очень давно, ничего хорошего не колыхалось в его очерствевшем сердце. Да он и не переживал по этому поводу, принимая жизнь такой какой она была. Жесткой, а порой и жестокой. И он принимал эти правила, и играл по ним. А уж с женщинами, он давно не церемонился. У него с ними были товарно-денежные отношения. Он им деньги, они ему товар, своё тело.