Притяжение

— Ответный удар? Я не атаковала тебя. Ты не можешь нанести ответный удар прежде, чем тебя атакуют.

— Хорошо.

Поцелуй. Укус. Язык. Лизание.

— Тогда это опережающий удар, — сказал он, пробираясь рукой под мою майку, на живот. А другая рука поверх майки массировала мою грудь.

Следуя какому-то инстинкту, внизу у меня все сжалось, и я выгнулась напротив его руки, которой он играл с моей грудью.

— Ты думаешь, что я заинтересован тобой только для этого. Но ты ошибаешься, — прошептал он мне на ухо, его горячее дыхание заставляло меня дрожать, его руки на моем животе медленно двигались ниже.

— Ты делаешь это сейчас, то, как ты прикасаешься ко мне, не вызывает доверия к твоим словам, — мое дыхание сбилось, а мозг мгновенно отключился.

— Ты не права. И я докажу тебе это.

— Я права. Права. Я так, так, так права, — я вздохнула, оторвав свои руки от шкафа и потянувшись, дотронулась до его тела. У меня внизу все болело. В животе все трепетало. А кожа горела как в огне. На меня словно обрушились похоть и безумие.

— Ты поедешь со мной. Ты не понимаешь, насколько сильно я хочу тебя, — большим пальцем Мартин рисовал круги вокруг моего соска. Он небрежно ущипнул его, из-за чего я издала испуганно-восхищенный вздох.

Он был действительно талантлив в этом. Очень, очень искусен. Его движения были опытными и умелыми. Между тем, мое неуклюжее природное чутье, реагировало на эти умелые ласки.

— Тебе нравится это? — спросил он, его голос, глубокий и восхитительный, звучал напротив моего уха. — Это чувствуется хорошо?

Я кивнула.

— Ты хочешь большего? Скажи да или нет.

— Да, — задыхаясь, сказала я. — Так сильно, да.

Пальцами другой руки, он проник в мои трусики, его длинный средний палец погладил мой центр. Если бы я не была потеряна от похоти и безумия, то я бы, безусловно, была смущена тем, что происходило.

Я была уверена, что у девушек, с которыми он был, были вагины, как у порно-звезд — обработанные воском, гладкие, отбеленные до бесцветного оттенка, путем оперативного вмешательства, выглядя не как травяной покров — но у меня внизу все было натуральным. У меня никогда не было причин, чтобы сделать что-то за пределами обычной гигиены.

Но я не была смущена. Я была немного испугана и растеряна, но в основном я оказалась в ловушке сексуального тумана из-за Мартина. Я напряглась напротив него, потому что его палец только что вошел в меня.

— Вау! — тяжело дыша, сказала я.

— Блять, — он выдохнул напротив моей шеи, немного прикусив ее. — Ты такая тугая. Такая чертовски тугая.

— Это потому что я девственница и я возбуждена, — бездумно сказала я на выдохе. — Вагинальный канал опухает при сильном возбуждении.

Его руки замерли — как напротив моей груди, так и в трусиках — хотя его пенис, казалось, еще больше напрягся напротив меня, как будто, подняв голову и говоря: «Расскажи мне больше об этом вагинальном канале, который опухает».

— Что? — спросил он резким требовательным тоном.

— Это правда, он опухает, — я беспокойно передвинулась, когда он остался неподвижным. — Он также растягивается.

— Ты девственница?

Теперь была моя очередь замереть, почувствовав неприятные ощущения, пульсирующие по моему телу. Я не хотела признаваться в этом. Я не хотела рассказывать о себе что-то, что можно запомнить и заставить меня плакать потом.

— Хмм..., — сказала я, пытаясь придумать какой-нибудь способ, чтобы это не выглядело как явная ложь.

Мартин убрал свои руки, и я почувствовала себя потерянной, затем через несколько секунд услышала звон содержимого в его карманах. Я снова закрыла глаза, ударившись лбом о шкаф.

— Ах, моллюски, — прошептала я, мое тело было холодным и в тоже время горячим. Я была унижена, и мне одновременно было обидно и больно от нерастраченной сексуальной энергии.

— Ты девственница, — сказал он, теперь это был не вопрос, утверждение.

Я кивнула и сделав глубокий вздох, посмотрела через плечо. Он застегивал свои джинсы, выражение лица было грозным. Я взглянула на его пальцы, которыми он сжимал талию своих штанов.

— Так что? — сказала я. Если я сделаю вид, что ничего грандиозного не произошло, он поверит. — Ну и что, что я девственница.

Закончив возиться с кнопками, он резко застегнул молнию.

— То, что ты девственница и я не должен… — прорычал он, прервав сам себя, и резко схватил свою футболку за воротник. — Я не такой подонок, — сказал он в футболку.

Я посмотрела на него, не веря в то, что он только что сказал, вернее подразумевал.

— И что с того, что я девственница? Все девушки заслуживают уважения, независимо от того девственницы они или нет. То что я девственница не делает меня более или менее стоящей, чем не девственницу. Твоя логика соблазнения ущербна.

— Проблема не в девственности. Я трахал много девственниц.

Я поморщилась, услышав это, и посмотрела, как он резкими движениями надевал футболку. Прежде, чем я смогла оправиться от его неприятных признаний, он продолжил.

— Но ты девственница и ты Кэйтлин Паркер, и я хочу, чтобы наш первый раз был не какой-то процесс напротив закрытого шкафа в общежитии.

— Итак, если бы я не была девственницей, тогда мы... что? Мы просто, просто...
– я не могла произнести слово «трахаться». Я просто не смогла. Вместо этого я поспешила закончить, — ты бы насадил меня на свой член, пока я была повернута головой к шкафу?

— Господи, Кэйтлин. Нет! — Его протест показал, что он был в ужасе и донельзя серьезен. — Я просто хотел подразнить тебя, пока бы ты не согласилась поехать со мной. Я не собирался заходить далеко. Ты разве никогда не дурачилась раньше?

Я подумала, он уже знал ответ, прежде чем закончил вопрос, потому что его глаза расширились, от осознания, когда последние слова слетели с его губ.

Нет. Нет, я никогда не дурачилась.

Я не хотела признаваться в этом. Но я ничего не могла поделать и отвернувшись, уставилась в изножье своей кровати. И запоздало поняла, что по тому, как я уклонилась от ответа, он все понял. Я сжала руки в кулаки и скрестила их на груди. Тяжесть и тепло его взгляда, то что он подумает обо мне, заставляло меня чувствовать себя неуютно.

— Черт побери, Кэйтлин! Это что был твой первый поцелуй? — сказал он сердито, заставив меня подпрыгнуть.

— Нет. Конечно, нет, — мои щеки и шея горели. Я попыталась поднять глаза, но не смогла поднять их выше его подбородка. — Я целовалась кое с кем до этого.

— Кое с кем? С одним человеком?

По какой-то необъяснимой причине, я почувствовала, что сейчас заплачу. Слезы жгли глаза, а в горле стоял комок.

Я знала это.

Я ЗНАЛА ЭТО.