Привет, Джули!

Он захихикал.

— Спасибо!

— Мы привезли тебе подарок, — сказал папа, разворачивая бумажный сверток из пакета.

Но еще до того, как папа снял бумажную обертку, я вспомнила, какой звук сверток издал, когда я потрясла его, и обо всем догадалась. Ну конечно! Это головоломка!

Дядя Дэвид, похоже, тоже догадался.

— Головоломка?

— Да, и очень красивая, — пояснил папа, снимая подарочную обертку.

Дядя Дэвид выхватил коробку у него из рук и что- то воскликнул. Но папа забрал головоломку обратно со словами:

— Мы не возьмем ее сейчас с собой. Кусочки головоломки разлетятся на ветру.

Папа поставил коробку с головоломкой на пол, я нагнулась к ней, и у меня перехватило дыхание. Три тысячи кусочков! А картинка — только голубое небо и облака. Ни птиц, ни деревьев — только небо и облака.

Папа указал на потолок.

— Я подумал, она как раз подойдет.

Дядя Дэвид закивал и воскликнул:

— На улицу?

— Конечно. Мы пойдем прогуляться. Как насчет мороженого мисс Макэллиот?

Дяде Дэвиду не сиделось на месте от нетерпения.

— Дааа!

Мы нашли Джози и вышли на улицу. Дэвид не мог идти быстро, его ноги сильно заплетались, а плечи сутулились, и он почти повис на папе, пока мы гуляли.

У мисс Макэллиот было небольшое кафе-мороженое. Прилавок, покрашенный белыми и красными полосами, такого же цвета столы и стулья, и даже на стенах висели полосатые плакаты. Мы словно попали на ярмарку.

Папа купил нам всем рожки, и когда мы уселись, он стал разговаривать с Дэвидом, хотя того больше интересовало его шоколадное мороженое. Папа время от времени улыбался мне, и я улыбалась в ответ, но мне было все-таки не по себе. Сколько раз они приходили сюда вдвоем есть мороженое? Сколько дней рождений папа отметил вот так с братом? Как давно он знает Мэйбл, Джози и всех остальных в Гринхэйвене? Почему все эти годы я ни разу не виделась с дядей? Получалось, что у моего отца есть тайная жизнь, которую он скрывал от меня. Целая тайная семья.

Мне это не нравилось. Я этого не понимала.

И я уже собиралась заговорить об этом, но тут мороженое Дэвида выскользнуло из вафельного рожка и упало на стол.

Прежде чем папа успел ему помешать, Дэвид собрал мороженое рукой и попытался засунуть его обратно в рожок. Но оно не удержалось и снова свалилось, только на этот раз на пол.

— Брось, Дэвид! — воскликнул папа. — Я куплю тебе новое. — Но Дэвид не слушал. Он сполз со стула и принялся подбирать мороженое.

— Нет, Дэвид! Давай я куплю тебе новое. — Папа схватил его за руку, но Дэвид словно и не заметил. Он собирал еще не успевшее растаять мороженое и снова и снова пытался запихнуть его в остатки вафельного рожка. А когда рожок рассыпался окончательно, Дэвид разревелся.

Это было ужасно. Дэвид напоминал стокилограммового младенца, распластавшегося на полу. Он выкрикивал какие-то слова, я его совсем не понимала. Папа после нескольких минут безуспешных попыток успокоить его попросил:

— Джулианна, купи ему, пожалуйста, новое мороженое.

Парень за прилавком старался сделать все как можно быстрее, а Дэвид тем временем продолжал размахивать руками, перевернул стол и два стула, и остатки мороженого разлетелись по всему кафе. Кассирша и посетители замерли в испуге — словно Дэвид был монстром, который собирался уничтожить мир.

Я протянула папе мороженое, и он передал его Дэвиду. И пока Дэвид сидя на полу ел мороженое, мы с папой поставили на место стол и стулья.

По дороге в Гринхэйвен Дэвид вел себя так, будто ничего не случилось. Он без умолку болтал о своей новой головоломке, но когда мы подошли к входной двери, было видно, что Дэвид устал.

Вернувшись в комнату, Дэвид сел на кровать и взял головоломку.

— Может, ты немного отдохнешь, прежде чем приниматься за нее? — предложил папа.

Дэвид замотал головой.

— Неееа.

— Ладно, давай я помогу тебе.

Папа вытащил из-под кровати складной стол и собрал его. Он приставил стол к стене напротив кровати и пододвинул к нему стул.

— Ну вот, все готово.

Дэвид уже открыл коробку и рассматривал кусочки головоломки.

— Здоово. Я моу наинать.

— Я рад, что тебе нравится. Как думаешь, к среде закончишь? Я могу приехать и приклеить ее на потолок, если захочешь.

Дэвид кивнул, но все его внимание было приковано к высыпанной на стол головоломке. Папа тронул его за плечо и сказал:

— Тогда увидимся в среду, хорошо?

Дэвид снова кивнул.

— Не хочешь попрощаться с Джулианной?

— Пооаа, — пробормотал он, не отрывая глаз от головоломки.

— Еще увидимся, дядя Дэвид.

Я старалась, чтобы эти слова прозвучали ободряюще, но у меня не очень-то получилось.

Мы сели в грузовик, папа пристегнул ремень и произнес:

— Итак?

Я взглянула на него и улыбнулась.

— Ты, наверное, тоже устала? — спросил он.

Я кивнула.

— Все прошло хорошо, за исключением мороженого.

— Да, за исключением мороженого. — Папа хихикнул, а потом заговорил серьезно: — К сожалению, никогда не угадаешь, что станет «мороженым». Иногда это муха в комнате, иногда цвет его носков. Трудно все предусмотреть. Обычно мороженое — самый безопасный вариант. — Папа покачал головой и закрыл глаза, о чем-то задумавшись. Наконец он включил зажигание и сказал: — Дэвид жил какое-то время со мной и твоей мамой. До того, как вы родились мы думали, что жить с нами ему будет лучше, чем в пансионате, но мы ошибались.

— Но в целом все сегодня прошло нормально...

Папа включил задний ход.

— За Дэвидом нужен особый уход. Мы с мамой не смогли со всем справиться. Но нам повезло, он здесь счастлив. У них есть специальные программы, его научили одеваться, чистить зубы и общаться с другими людьми. Они ходят на прогулки... В Гринхэйвене ему хорошо, обеспечен квалифицированный уход, у него своя комната, свои друзья, своя жизнь.

Помолчав минуту, я сказала:

— Но он член семьи, папа. Плохо, что он не бывает у нас. Хотя бы на Рождество или День благодарения!

— Ему это не нужно, милая. Как-то мы с мамой настояли, чтобы он провел с нами День благодарения, и это стало катастрофой. Он так расстроился, что разбил окно в машине.

— Но... почему мы к нему не ездили? Ты ездил, я знаю. Но почему не мы?

— Это мучительно. Мама говорит, что это ужасно подавляет, и я ее понимаю. — Мы выехали на шоссе, и папа замолчал на некоторое время. Наконец он сказал: — Время пролетело так быстро, Джулиан- на. Только что ты была младенцем, и вот ты уже почти женщина. — Он грустно улыбнулся. — Я люблю Дэвида, но он обуза, и я думал, что должен защитить вас от этого. Но теперь понимаю, что это все равно сказалось на тебе и на семье.