Привычка выживать

Он раскладывает свои немногочисленные вещи, изучает ванную комнату, в которой оставляет сиротливую зубную щетку, пересчитывает количество чистых полотенец и халатов. Мысли в его голове следуют строго одна за другой, но часто они не связаны, и будто вырваны из контекста. Итак, их собирают здесь под предлогом подготовки к шоу, как собирали когда-то для подготовки к Голодным Играм. Их собирают здесь надолго, в одном огромном доме, переполненном безумством и относительной свободой. И все, собирающиеся здесь, вовсе не друзья.

Они все – выжившие неоднократно в мясорубке Голодных Игр.

Они все – участники революции, после успешного завершения которой оказались меж двух весьма опасных огней, и выбрали свою сторону. Возможно, выбрали ошибочно. Какие новые игры задумал Плутарх Хевенсби? В беседе с Бити новый министр острил и улыбался, но в глазах его оставался какой-то жестокий огонек, будто он был ученым, наблюдавшим за редким представителем вида, на котором собирался опробовать все виды пыток и узнать, что именно уничтожит этот вид.

– Разумеется, вам будет предоставлено все необходимое для того, чтобы вы продолжали свою работу, - уточнил министр, когда речь зашла о новом проекте Бити. О проекте, в котором Капитолий был заинтересован даже больше, чем в роли Бити в новом шоу.

– Не думаю, что все необходимое стоит переносить в бывший Тренировочный Центр, - Бити не показал своей заинтересованности новостью. – В конце концов, это просто невозможно. Мне, как и прежде, нужна целая лаборатория.

Лаборатория со всем необходимым находилась, разумеется, в Третьем Дистрикте, где Бити и находился большую часть времени после революции. Точнее, куда его сослали после революции, хотя его помощь больше пригодилась бы во Втором Дистрикте, в котором правил балом Гейл Хоторн.

Плутарх лишь пожал плечами.

– Некоторые Лаборатории Капитолия оснащены лучше, чем те, к которым вы привыкли, - последовал благожелательный ответ, и здесь министр очень убедительно сыграл внезапную догадку, затрагивающую его честь. – Неужели вы думаете, что будете находиться под стражей?! О, нет, конечно, нет. Вы – гости столицы, ваша свобода ограничивается лишь временем, необходимым для подготовки к шоу.

Звучало убедительно.

Бити был чрезвычайно доволен своим последним вопросом, заданным уже перед самым уходом, будто вскользь. Реакция министра его так же не разочаровала, хотя вопрос и ставил под нешуточный удар самого любопытствующего.

– Кстати, как поживает ваша помощница, - Бити медлит, вспоминая имя той женщины, - Фульвия Кардью, если не ошибаюсь. Я общался с ней в Тринадцатом Дистрикте, но после революции совершенно ничего не слышал о ней.

Плутарх скорбно качает головой. И говорит о том, что его помощница погибла во время осады Капитолия.
– Совершенно нелепая смерть, - говорит Плутарх и закрывает на секунду глаза. – Мне очень не хватает порой ее советов.

– Мы все заплатили каждый свою цену, - изрекает Бити и покидает кабинет министра, чтобы направиться к месту, которое станет в ближайшее время его домом и его тюрьмой. Не только его, впрочем.

Каролина Сноу оказывается не любезнее своей надзирательницы. Сидит в полном одиночестве на огромной кухне, на которую прежде никто из трибутов не допускался, и с самым независимым видом изучает огромное зеленое яблоко – одно из множества зеленых яблок, находящихся в вазе. На появившегося в поле ее зрения Бити девочка не обращает никакого внимания, хотя все это – только видимость. Бити тоже изо всех сил игнорирует ее, изучает содержимое одного из холодильников, и, не найдя ничего подходящего, тоже обращает взгляд на вазу с яблоками. Девчонка берет-таки зеленое яблоко и с вызывающим видом откусывает почти половину.

– Есть одна сказка, - почему-то Бити принимает вызов и тянется к красному яблоку – такому же огромному, - про отравленное яблоко. Знаешь ее?

Он неоднократно слышал о любви мертвого президента Сноу к старым книгам. Однажды ему даже удалось увидеть библиотеку президента лично. Огромная комната с высокими потолками, плохо освещенная из-за массивных штор, вся пропитанная незнакомым запахом вековой пыли, с полками, занимающими все пространство, произвела на него огромное впечатление. Так же известно ему о близких родственных отношениях мертвого президента с единственной живой родственницей. Связь эта уже наложила на будущее девочки огромную тень. Но что делает девчонка здесь? Неужели она тоже готовится к шоу?

– Я – не принцесса, - заявляет малолетнее создание. – И яблоки не отравлены. Я ем уже второе, и пока жива.

– Как давно ты съела первое? – спрашивает Бити, лишенный чувства юмора. Каролина закатывает глаза.

– Если бы яблоки были отравлены, мне хватило бы одного укуса, - и наклоняется в сторону кивающего Бити. – А вы действительно создаете смертельнейшую из бомб?

Уроженец Третьего Дистрикта едва не давится яблоком, которое с трудом прожевывает.

– А ты действительно хочешь свергнуть действующий режим и занять место президента в дальнейшем? – Каролина фыркает и отворачивается. Интересно, как часто ей отвечают вопросом на вопрос? Она, впрочем, не кажется особенно задетой. Что ж, посмотрим, как она выдержит встречу с Джоанной Мейсон. И Бити заранее предвкушает какое-то странное противостояние, и почти не удивляется, слыша пронзительный голос той, о которой только что подумал.

Что ж, вы хотите шоу? Будет вам шоу.

…

Первое, что спрашивает Джоанна, оказываясь в холле бывшего Тренировочного Центра, вызывает у Пита нервную улыбку, а у Хеймитча – противный оскал.

– Ну, и где красная дорожка?

Включенные камеры реагируют на нее красными глазами, но остаются молчаливыми. Отвечает ей Энорабия, бесшумно возникающая в проеме двери.

– Я могу залить твоей кровью любой ковер, девочка.

– Ты, - поджимает губы Джоанна. – Мне даже немного жаль, что мне не представится возможность убить тебя без последствий.

– О, - Энорабия закатывает глаза, - мы уже проходили это. По тебе плачут тренировки, а еще комната с мягкими стенами. Странно, что тебя вообще оттуда выпустили, - говорит задумчиво. – Единственное, чем ты можешь похвастаться, так это убийство человека, находящегося в коме. Впрочем, - в глазах темнокожей женщины мелькает ненависть, - ты даже на это оказалась неспособна.

– Это просто отпуск какой-то! – громко восклицает Хеймитч из-за спины Пита и широкими шагами преодолевает пространство холла. – Я готов вас слушать вечность, девочки, но бескровные раны, которые вы с таким остервенением наносите друг другу, не развлекают публику, а усыпляют, - кидает свою худенькую сумку на диван и оглядывается. – Ни ремонта тебе, ни роскошного приема в нашу честь. Где вообще кто?

В холле появляется маленькая Каролина, шествующая с ровной спиной, и оглядывающая всех собравшихся взглядом потревоженной без уважительной причины королевы. Взгляд ее дольше всего задерживается на Пите, который съеживается и чувствует себя совсем уж неуютно. Затем девочка подходит к Мейсон, и долго-долго всматривается в лицо сумасшедшей. Мейсон, впрочем, выдерживает взгляд.

– Хочешь что-то спросить?

Каролина качает головой.

– Не у тебя. У твоего лечащего врача, - и легкой походкой маленькой хищницы подходит к Энорабии, которая не шевелится и, кажется, вообще не дышит, просто получая наслаждение от напряженной атмосферы.