Приют одинокого слона, или Чешские каникулы

– Из Петербурга по факсу прислали копию завещания Савченко. Он завещал каждому из вас по сто пятьдесят тысяч долларов и дом - в долевую собственность. Тот самый дом, где один из вас его убил, - уточнил он.
– Вот вам и мотив. Почему-то люди вашего круга постоянно нуждаются в деньгах, сколько бы у вас их ни было. Таблеток вам надо от жадности - и побольше.

– Вот это преферанс!
– присвистнул Макс.

– По-вашему, мы могли знать о содержании завещания?
– возмутилась Лида, еще не до конца осознав услышанное: сто пятьдесят тысяч баксов! Каждому!

– А почему бы и нет? Ведь если у него был рак, он вполне мог намекнуть вам об этом.

– Вы забываете, мы не знали, что у него рак, - возразила Оксана.

– Я должен вам верить?
– скептически поинтересовался Попов.

Тут капитан, которому самодеятельность Попова, похоже, в конец надоела, взорвался и начал выговаривать ему, то и дело срываясь на крик. Попов огрызался, а все остальные с любопытством наблюдали за скандалом, усиленно стараясь понять, в чем дело. Но чешский, при всей своей похожести на русский, при ускоренном воспроизведении оказался совершенной китайской грамотой. Чего уж там говорить, хохла - и того не всегда поймешь, когда он торопится.

Наконец Попов, злой и надутый, как учитель, которого директор школы отчехвостил в присутствии учеников, снова повернулся к ним:

– Савченко завещал вам еще коробку с видеокассетами, которая закопана, цитирую: «под Валгаллой». Вопрос: что за кассеты и что за Валгалла?

Вадим бросил косой взгляд на Мишу и Макса. Оксана поджала губы. Лида сморщила нос.

Им всем было понятно, о чем речь. Кассеты, разумеется, те самые. А Валгалла - это елка у Генки на даче. На этой елке в дупле жила полуручная белка. За невероятно пышный хвост, головокружительные прыжки и отчаянную смелость (однажды она набросилась на соседскую кошку и повергла ее в бегство) белку прозвали Валькирией, в просторечии - Валькой. А раз Валькирия - значит, ее местожительство Валгалла.

– Лично я не имею ни малейшего понятия, - пожал плечами Вадим.
– Думаю, остальные тоже, - все согласно закивали.
– Ну, кассеты, наверно, имеют отношение к шантажу, а вот что за Валгалла - не представляю.

– Можно узнать, чем именно Савченко вас шантажировал?

– Нельзя, - снова за всех ответил Вадим.
– Это к делу отношения не имеет.

– Как это не имеет?
– возмутился капитан, а Попов старательно перевел его слова и даже интонацию.

– Да так. Да, он нас всех шантажировал. Специально. Чтобы кто-то не выдержал и убил его. Кто-то и не выдержал. Зачем вам знать, чем именно он нас шантажировал? Чтобы определить, у кого был более весомый мотив? Тут дело не в весомости мотива, а в состоянии нервной системы и моральных качествах.

– Бросьте ваши адвокатские штучки!
– рассвирепел Попов.

– А вы бросьте корчить из себя детектива! Вам уже и так капитан выволочку сделал. Кстати, насчет адвоката. Почему нас допрашивают без него?

– Neni treba 30– буркнул капитан, не дожидаясь, пока Попов переведет.

– А теперь требуем.

– Вы же сами адвокат, - попытался выкрутиться Попов.

– А я плохо знаю международное право. Я вообще хозяйственник. К тому же один из подозреваемых. Это как: сам себе режиссер? А вот вас, Олег Георгиевич, я вообще понять не могу. По идее, вы должны представлять наши интересы. Если хотите, всячески нас выгораживать. А вы что делаете? Может, нам позвонить в консульство, чтобы прислали другого чиновника? Или лучше в посольство? Я, знаете ли, не силен в этих тонкостях. То, что всякие несчастные случаи и трупы по вашему ведомству, - это да. А вот кто занимается подозреваемыми в совершении преступления? Может, все-таки посольство?

– Это смотря в каком преступлении. Я бы и рад от вас отделаться...

– Пан Попов, - прервал его капитан.
– Давайте пройдем в ваш номер. Мне надо с вами поговорить. Прошу прощения и до свидания, - добавил он, обращаясь ко всем остальным.

– Сто пятьдесят тысяч долларов!
– с придыханием снова и снова повторяла Лида.
– Нет, братцы, не такая уж Генка и сволочь. Вот только зачем он все это устроил, а? Сказал бы все как есть, мы бы сделали ему укол...

– Говори за себя!
– оборвал ее Миша.
– Это ты любому глотку перегрызешь, да не за сто пятьдесят штук, а за червонец. Просто он действительно хотел знать, кто из нас настоящая сволочь, а кто просто так погулять вышел. Теперь знает. Смотрит на нас и улыбается.

Лида крупно вздрогнула и оглянулась, словно на самом деле ожидая увидеть Генку, взирающего на них из мирового пространства. Не увидела, и ее тут же понесло дальше:

– А дом! Как с домом поступим? Будем все вместе приезжать или по очереди? А может, продадим и деньги поделим?

– Да заткнись ты, дура плюшевая, мать твою!
– рявкнул Макс.
– Что ты несешь? У тебя что, словесный понос в комплекте с мозговым запором?

– А что?
– сощурилась Лида.
– Скажешь, тебе денежки Генкины некстати будут?

– Денежки?
– переспросил Макс.
– Денежки будут кстати. А вот дом этот хренов мне и даром не нужен. Забери ты его себе. И живи в нем. Надеюсь, ты будешь там хорошо спать. Может, даже в Генкиной комнате. Если привидений не боишься. А потом, может быть, тебя снова завалит там снегом, и ты умрешь с голоду. Надеюсь, что когда мы отсюда уедем, я в жизни тебя больше никогда не увижу.

– Взаимно!

– Мне этот дом тоже не нужен, - поддержал Макса Миша.
– Подавись.

– И нам тоже. Да, Вадим?
– Оксана посмотрела на него как-то неуверенно, словно ожидая, что он будет возражать.

– Да. Но вы забываете, что по всем законам убийца не может наследовать жертве.

– А если убийцу не найдут?
– осторожно предположила Лида.

– По любому, завещание вступает в силу только через полгода. Не знаю, как в Чехии, но Генка - поданный России... был поданным России, поэтому раньше чем через полгода никто ничего не получит.

– Ты хочешь сказать, мы будем жить здесь еще полгода, а они будут пытаться выяснить, кто же из нас все-таки убийца?
– ужаснулась Лида.

– Нет. В ближайшие дни они должны или предъявить кому-то из нас обвинения, или закрыть дело. Пока мы все вроде как под подпиской о невыезде. Хотя ничего и не подписывали, но из страны нас просто не выпустят.

Оксана села на кушетку, подтянув колени к подбородку.

– Мне интересно вот что, - сказала она.
– Где все-таки дневник?

– Ой, да опять ты!
– скривился Макс.
– Не все ли равно? Нет и нет.

– Не все ли. А если кто-нибудь его припрятал с известным умыслом?

– Это с каким?
– насторожился Миша.

– Да с таким. Там очень много чего интересного написано. Не собирается ли кто-нибудь это использовать?

– Не так уж там и много написано, - возразил Вадим.
– Про нас ты вырвала. Про Лорку - это уже не актуально. Про Мишку ничего и не было. Про Лидку... Не знаю, тоже как-то... Хотя может быть. Разве что про Макса.

Макс сжал кулаки и побагровел.

– Не дай Бог кому в голову придет, - предупредил он.
– Убью!

Лида презрительно хмыкнула: