Приз (Рулевой - 3)

– При чем тут это?
– проворчал Перетти, натягивая китель на свое внушительное брюшко.

– Да в общем-то ни при чем, - ответил Брим сквозь грохот стратосферных помех, сотрясавших старый корпус.
– Но если бы ты полетал хоть немного на старых лоханях, то знал бы, что радиаторы у них сделаны в виде крыльев - для пущей безопасности. Возможно, как раз для таких вот ситуаций.

– Пассажиры уложены, - сообщил женский голос по интеркому (экран, связывавший мостик с салоном, уже месяц как не работал).

– Хорошо, - ответил Брим, представив себе лицо Памелы Хейл, старшей стюардессы. На войне она служила первым офицером космического крейсера и была лет на десять старше Брима, оставаясь при этом умопомрачительно красивой. Ложись сама да пристегнись покрепче - где-нибудь около кормовой переборки. Когда мы плюхнемся, внутренняя гравитация долго не продержится.

– То-то мне послышалось, что генераторы вырубились, - сказала Памела. Разве Перетти не может их запустить?

– Им кранты, - апатично пояснил Перетти.
– Как и нам, вероятно.

– Нет проблем, - беззаботно бросила Пэм.
– Масса моих добрых знакомых давно уже умерли.

Брим улыбнулся. Хейл - храбрая девчонка. Наверное, насмотрелась во время войны такого, что ее уже ничто не пугает.

– Если маневровый движок продержится, - сказал он, надеясь, что говорит уверенно, - я посажу это корыто.
– Он снова взглянул на гиперэкраны и покачал головой: он не видел даже, куда собирается садиться.

– Тогда не буду тебе мешать, - все так же бодро сказала Хейл.
– Подумают еще, что я пристаю к капитану в служебное время.

– Иди ложись, я скоро, - фыркнул Брим. Такие, как она, даже грозу могут утихомирить. Интересно, как это ее занесло в такую горе-контору, как "Старфлит". Тут, наверное, целая история.

Снаружи атмосферное пламя охватило весь корпус, и большие заостренные радиаторы походили на пылающие паруса. Грохот встречных потоков сотрясал старый корабль, как огонь разлагателей.

– Прошли около пятнадцати тысяч иралов, - доложил Хэмлиш, глядя через плечо бесчувственной Торгесон.

– Спасибо, Спаркс. Такая помощь мне теперь нужнее, чем услуги радиста.

– Тогда я поменяюсь с ней, - проворчал Хэмлиш, оттаскивая Торгесон на ближайшее свободное кресло. На ней был ни на что уже не похожий зеленый комбинезон, а подошвы, как успел заметить Брим, протерлись до дыр.

Маленький радист сел за пульт второго пилота и с застенчивой улыбкой поправил очки.

– Вам придется объяснить мне, что делать.

– Для начала говори мне высоту каждую пару тысяч иралов. Мой альтиметр утром вышел из строя.

– Двенадцать тысяч, - сообщил Хэмлиш.
– Вроде чуть помедленнее идем, да?

– Индикатор показывает, что да.
– Так лучше, но все-таки жуть как быстро.
– Задраить трюмы, мистер Моррис, - приказал Брим по интеркому.

– Уже задраены, мистер Брим, - спокойно ответил Моррис.

Брим позавидовал его скафандру - при аварийной посадке такой очень даже пригодится. Но пассажирам скафандры не выдают - стало быть, и экипажу они не полагаются.

– Десять тысяч иралов - и зажглась предпосадочная панель, мистер Брим, доложил Хэмлиш.

– Понял. Читай по очереди все, что там появляется.

– Есть, мистер Брим. Посадочные ремни?

– Пристегнуты.
– Брим напряг мышцы. Кто знает, выдержит ли эта сбруя после стольких-то лет?

– Плавучие камеры?

Брим посмотрел на аварийный участок панели рядом с альтиметром. Три зеленых огонька - старая калоша всерьез полагает, что способна удержаться на плаву.

– Готовы.

– Восемь тысяч иралов.

– Понял.
– Удар становился все неизбежнее. Брим содрогнулся.

– Нагрузка на маневровый двигатель?

– Нагрузка в норме.

– Автопилот?

– Отключен.
– Недоставало еще в таких обстоятельствах полагаться на столетней давности автоматику.

– Аварийный маяк?

– Он зажжется, когда ты нажмешь зеленую кнопку под своим передним гиперэкраном.

– Есть, нажал. Шесть тысяч иралов. На панели больше ничего не загорается, мистер Брим.

– Хорошо. Оставайся там. Своей подготовкой я займусь сам.

Они нырнули в облака, и дождь заволок паром горящие гиперэкраны. Старый корабль трясся и скрипел в густеющем мраке. Пар сделался таким плотным, что их передний позиционный огонь излучал призрачно-белое сияние, а вращающийся маяк сверкал зеленым, точно ведущий стрельбу разлагатель.

– Тормоза?
– спросил Брим.
– Пять огоньков на панели номер два.

– Горят - все пять.

– Хорошо, Хэмлиш. Пэм, как ты там - пристегнулась?

– Угу, Вилф, спиной к переборке.

– Как пассажиры?

– В безопасности, насколько это возможно.

– Тогда пожелай мне удачи.

– От всей души желаю, миленький.

– Три тысячи иралов...

Миг спустя они вошли в снегопад над покрытым белыми барашками морем.

Брим глянул на свинцовые гребни внизу, и гиперэкраны тут же затянулись льдом. Он включил подогрев - и без изморози ясно, как холодно там, внизу.

Прозвучал предупреждающий гудок, и Хэмлиш доложил:

– Тысяча иралов.

– Спасибо. Воздушная скорость?
– Брим неуклюже разворачивал корабль против ветра, наискосок движению волн. Они казались ему больше боевых кораблей.

– Воздушная скорость - один шестьдесят три, - с визгливыми нотками в голосе ответил Хэмлиш.

Брим мысленно усмехнулся. Не одного его пугает вид, открывшийся за передними гиперэкранами. Всего несколько сотен иралов отделяло их теперь от бушующих валов.

– Готовьтесь, - предупредил он.
– Идем, на посадку.

– Набирайте высоту. Набирайте высоту, - заверещала тревожная сигнализация.

Брим выключил ее, ухарски накренил левое крыло и слегка опустил нос. Скорость - это подъем, а ему скоро понадобится весь запас высоты. Надо как-то ухитриться посадить корабль на идущую вверх поверхность волны, двигаясь при этом в противоположном направлении. Полосы кружевной пены помечали волны, идущие параллельно его курсу. Порыв ветра снова сбил "Джеймстаун" на правый борт, и корабль стал сползать вбок. Брим, стиснув зубы, опустил левый радиатор чуть ниже. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем корабль снова выровнялся - но теперь не больше тридцати иралов отделяло его днище от воды. Брим осторожно приподнял нос, замедлив полет. Теперь главное - рассчитать время; один промах, и они все погибли.