Признание в любви

— Так нельзя. Перестань каждый день ходить на могилы родителей. Я считаю, что от этого у тебя и тоска, от этого и отсутствие аппетита.

— Нет, не перестану! — выкрикнула Джеси.

— Но я же тебе добра желаю.

— С какой стати ты мной командуешь, Майкл? Я сегодня же вернусь в свой дом. Мне надо какое-то время побыть одной.

— Я тебе этого не позволю, — отрезал Майкл. Пусть злится, этим его не проймешь.

— Ты не имеешь права мне ничего запрещать. Напрасно я согласилась после похорон приехать сюда. Мне не хотелось спорить — тогда не хотелось, — подчеркнула Джеси.

— Милая, я не хочу тобой командовать, но твой дом принадлежит мне, и решать, кому жить в нем буду я. А настоящий твой дом — здесь, потому что мы поженимся, как только ты почувствуешь себя лучше. Тогда ты переедешь в мою половину дома. Забудь про тот домишко. Я велю перевезти сюда твои вещи, а туда поселю одного из своих служащих.

— Нет, Майкл, ты этого не сделаешь, — сказала Джеси, и Майкла поразил ее решительный тон. А она думала о сундуке, где под двойным дном лежало одеяльце вместе с медальоном и кошельком. За все время, прошедшее со дня смерти ее матери — нет, тетки, — она так и не смогла заставить себя достать их оттуда.

— Ну хорошо, я согласен подождать еще несколько дней, — сдался Майкл, видя, как расстроилась Джеси, и решив попросить доктора Фоли прописать ей успокоительное. — Но пообещай мне, что будешь не так часто ходить на могилы. Мне хочется, чтобы ты побольше отвлекалась. Завтра утром я уезжаю в Чарлстон. Тетя Верена получила письмо от своего поверенного, который сообщает, что ее дом наконец продан. Она попросила меня поехать вместе с ней и помочь ей уладить дела. Мама тоже с нами поедет. А Элайза сказала, что останется здесь, чтобы тебе не было скучно.

— Я ей очень благодарна, но в этом нет необходимости.

— Она хочет сойтись с тобой поближе. Я вернусь через несколько дней…

Тут в кабинет, не постучав, ворвалась Оливия, рухнула в ближайшее кресло и стала обмахивать платком пылающее негодованием лицо.

— Нет, ты должен приструнить этого полоумного индейца, Майкл! Мне рассказали, что он вчера вечером заходил в домик одного из наших рабов и поил там больного своим зельем. Мне становится страшно при мысли, что он прокрадывается по ночам в наше поместье. Поставь охрану. И когда он заявится сюда в следующий раз, пусть они пристрелят этого грязного дикаря.

Майкл ужаснулся предложению матери, но, прежде чем он успел ей возразить, Джеси встала на защиту Мелонги:

— Как вы смеете требовать, чтобы его застрелили? И никакой он не дикарь! Он добрый человек и старается помочь людям. Доктор Фоли и смотреть не хочет больных негров. Кому же еще лечить их?

— Нет, только послушайте ее! — проговорила Оливия и с искаженным от гнева лицом посмотрела на Майкла. — Теперь тебе понятно, почему я требовала, чтобы ты запретил ей видеться с этим старым дураком? Как нагло она со мной разговаривает! Что подумают люди?

— Не желаю вас и слушать!

Джеси вскочила и выбежала из кабинета, не обращая внимания на раздраженное приказание Майкла:

— Джеси, сейчас же вернись!

Она направилась в свой старый дом — надо хоть немного побыть наедине с собой. Но на полпути услышала стук копыт. Это, конечно, Майкл ее догоняет. Джеси свернула в лес и пошла прямиком к потаенному гроту, где она надеялась найти Мелонгу.

Как всегда, он вскоре пришел, словно почувствовав, что она его ждет. Джеси излила ему душу, рассказав, что узнала в ту ночь, когда умерла Виолетта. Индеец внимательно выслушал ее, ни разу не перебив.

Когда она кончила свои рассказ, он сказал:

— Я понимаю, как тебе хочется узнать, жива ли твоя настоящая мать. И что ты собираешься делать?

— Может быть, ее уже нет в живых. Мне только жаль, что она так и не узнала, что дочь ее уцелела. Тогда она не вернулась бы к команчам. И все равно я не понимаю, почему она это сделала.

— Откуда нам знать, что у нее было на душе. Она прожила с команчами много лет. Да ты ведь и не уверена, что эта женщина — твоя мать.

— Нет, не уверена.

Джеси смотрела в лазоревое небо, точно надеялась найти там ответ на все свои вопросы.

— А дух любви уже говорил с твоим сердцем? — вдруг спросил Мелонга.

Джеси горестно вздохнула:

— Нет. Но в тот вечер я была готова принять предложение Майкла.

— Потому что у тебя нет выбора?

Джеси не хотелось так думать, но в глубине души она сознавала, что Мелонга прав.

— Да, наверное, так.

— А теперь?

Джеси беспомощно пожала плечами:

— Выбора у меня и теперь нет. Он хочет, чтобы мы поскорей поженились, потому что я осталась совсем одна. Он говорит, что поселит в нашем доме другую семью и мне некуда будет деваться. — Она вздохнула. — У меня и правда нет выбора, Мелонга. Но так говорить несправедливо по отношению к Майклу. Он будет мне хорошим мужем. Я в этом не сомневаюсь.

— А если бы тебе было куда идти?

Джеси резко подняла голову:

— Ты о чем?

— Я решил покинуть эти места. Я слишком стар, чтобы тайком прокрадываться на плантации. Того и гляди подстрелят. И я уже не так проворен, как раньше. Пора мне отправиться на запад и провести остаток жизни со своими. Если хочешь, я возьму тебя с собой. Я доставлю тебя до этого места в Техасе — до форта Бэрд. Оттуда ты сможешь начать розыски своей матери. Даже если ты ее не найдешь, то, быть может, найдешь что-нибудь другое, — загадочно добавил он.

Джеси не стала вдумываться в его слова.

— А вдруг найду! И правда, почему бы мне не отправиться с тобой? У меня есть деньги — те, что зашиты в одеяло. Хотя прошло уже десять лет, возможно, кто-нибудь еще помнит там белую женщину, которая отказалась от свободы и вернулась к своим тюремщикам.

Заранее зная ее ответ, Мелонга все же спросил:

— Ты кому-нибудь укажешь, куда ты отправилась и зачем?

— Я не смею. Майкл ни за что меня не отпустит. Станет уговаривать меня забыть про это и умолять, чтобы я не говорила про свою мать ни одной душе.

— Значит, тебе придется уйти тайком?

— Да. Я оставлю ему записку, чтобы он не волновался. Завтра он уедет в Чарлстон. Момент самый подходящий. К тому времени, когда он узнает, что меня здесь нет, мы с тобой уже будем далеко.

Джеси была в крайнем возбуждении: она не только отправится на поиски матери, но и наконец-то увидит, что находится по ту сторону дальних гор.

Она все говорила и говорила, и Мелонга слушал ее несколько часов. Когда солнце стало клониться к западу, он тихо произнес: