Призрачная любовь

— Зачем мы здесь, на этом корабле? — повернувшись к проводнику, Лена как можно проникновеннее заглянула ему в глаза.

— Чтобы оказать услугу слугам Морены — Кошкам и Воронам, ты можешь выбрать сама. Насчет Воронов я тебе уже пояснил.

— Остаются Кошки, — закусила губу Лена. — Чем же я могу быть им полезна?

— Об этом Кошка скажет тебе сама.

Роберт остановился перед фигурой, затянутый в красную кожу. Платье так плотно обтягивало тело, что, казалось вот-вот сейчас треснет, расползаясь по швам. Зрачки у Кошки, как и у Воронов, были вертикальными, узкими. Глаза зелеными и яркими, — одно слово, "кошачьими". Кошачья шевелюра излишне пышной, огненно-красной. Среди волн и локонов почти затерялись вострые кошачьи ушки.

— Позвольте представить вам мою подопечную Елену. Лена, в свой черед прошу запомнить тебя имя Ниреин.

Кошка улыбнулась. Сверкнули острые акульи зубы.

— Ступай за мной, смертная, — промурлыкала она.

Вслед за Кошкой путники вошли в очередную залу, где кроме них троих никого не было. Все занавеси были подняты, и комнату со всех сторон окружали океанские глубины, завораживающие, ярко-синие, заставляющие заниматься дух. На прозрачном полу были расставлены невысокие креслица и диванчики, на которые все и не замедлили приземлиться.

— Елена, — промурлыкала огненногривое существо, будто пробуя на вкус имя. От чего у Лены по спине побежали неприятные мурашки. — Не мертвая. Не живая. Не навь. Не явь. Мы давно тебя ждали. Готова ли ты оказать услугу в обмен на услугу?

— Смотря, какие услуги ты от меня потребуешь, — честно ответила Лена.

— Мне нужен артефакт, который может достать только не умершая ведьма.

— Почему — только не умершая ведьма?

— Потому что другим в место, где хранятся подобные артефакты, хода нет. Пройти туда можно лишь в пограничном состоянии, таком, как у тебя.

— Куда же я должна буду пройти?

— В область Нави, которые сейчас в смертном мире называют Астрал. "Звездный"? Забавно обозначают люди некоторые понятия! Ну, так вот, эту часть Междумирья населяют существа, которым некогда поклонялись смертные, давно ставшие прахом. Каждый творец — Бог, создающий собственный мир. Но все это лирика, — потянулась Кошка, и на красивых человеческих руках сверкнули синие острые когти. Сверкнули, и исчезли. — До того, как книги стали печатать, существовали предания. Среди народностей, предшествующим ирландцам, были дикие племена кельтов, веровавших в волшебную силу деревьев и слагавших сказки о племенах Туата Де Дананн. Оттуда, от кельтских легенд распространилась вера в Сидов, чудесных, прекрасных, вечно юных существ.

Согласно вере кельтских племен, четыре главных артефакта хранится в сидхэне, мире Сидов: копье Луга, дарующее вечную победу своему обладателю, котел Дагды, что способен накормить всех голодных и страждущих, богатых и бедных. Словом, всех, кому необходимо вкушать пищу для продления бренной жизни, — презрительно передернула округлым плечиком Кошка. — Согласно легендам, Чаша и Копье неразделимы, и друг без друга теряют сакральную магическую Силу, как мужчина и женщина, Свет и Тьма, Добро и Зло. Они противоположны и неразделимы.

Третий артефакт — меч Нуаду, который, стоит вынуть его из ножен, делает своего обладателя неуязвимым, ибо уклониться от его удара невозможно. Четвертым артефактом является камень Фаль, что распознает все виды Силы.

— Это все очень познавательно. Но хотелось бы ближе к тому, что мне предстоит сделать.

— Как ты нетерпелива, — фыркнула Кошка. — Ну, хорошо. Будь по твоему. Перейду сразу к делу. Отыщи вход в Волшебные Холмы, ведьма. Принеси мне меч Солнца и Света, и я сведу тебя с Мореной. В противном случае я тебе помогать не стану. Проси о помощи Воронов. Если захочешь.

Кошка пожала плечами, встряхнулась и поднялась.

— Увидимся, если выполнишь мое задание, ведьма.

Нереин удалилась, изящно покачивая аппетитно-округлыми бедрами.

Лена кинула беспомощный взгляд на Роберта. Все время, пока говорила Кошка, он удерживал на лице маску полнейшего безразличия.

— Нуаду? — пискнула она, — И как мне его найти? Это пресловутый меч Света и Солнца?!

— Может быть с Воронами договориться сподручнее? — подбросил идею Роберт.

— Не говори ерунды! — фыркнула Лена. Почти как кошка. — Я хочу в свою комнату.

Мимолетное головокружение. Мгновенно они перенеслись во временное Ленино пристанище.

— Тебе необходимо отдохнуть, — склонился в поклоне Роберт, — прежде чем мы продолжим путь.

Не успела Лена сомкнуть глаз, как погрузилась в кошмарный сон.

Ей снилось, будто она стоит на небольшом плоту, без всяких ограждений или бортиков. Доски под ногой мокрые и скользкие, их то и дело заливает набегающей волной. Со всех сторон к Лене тянулись скрюченные раздутые разлагающиеся пальцы мертвецов. Из посиневших, слипшихся, сочившихся сукровицей губ, непрестанно неслись голодные подвывающие звуки, вперемешку с омерзительными хлюпами. Словно мертвецы задыхались.

Плод качался под ногами. На нем все труднее было удерживать равновесие. Руки мертвецов вслепую метались по доскам, на которые, по непонятной Лене причине, они выбраться не могли. Но невозможность эта не унимала жажды и желания схватить и разорвать живую плоть, которой она, Лазорева Лена, как раз и была. А если не разорвать, не сожрать, так превратить в собственное подобие — мокрое бездумное склизкое существо.

Лена пыталась кричать, но звуки утопали в тумане. Крик её был абсолютно беззвучен.

Плод начал крениться. Лена поскользнулась и начала падать. Труп, выплывающий из глубины ей на встречу хранил черты некогда знакомого лица. Впрочем, они были стерты водой, изъедены рыбами, раздуты трупными газами.

Но всего этого мало, мало, мало! — чтобы дать счастливую возможность не узнавать Серегу.

Он открывает невидящие глаза и тянет Лену к себе. Вода заливает горло, глаза, уши. Но немилосердное сознание не желает покидать тонущие, терзаемое тело, продолжая чувствовать ужас, ужас, ужас…

Лена села, дико озираясь по сторонам.

И в окне, не занавешенном, голубой занавеской увидела Серегу! Теперь уже на самом деле. Не склизкого. Не мерзкого. Не безумного. Такого, каким помнила его живым. Юноша был обнажен. Запястья и шея его были покрыты лиловато-красными кровоподтеками. Волосы колыхались по воде вокруг лица. А глаза были полны испугом и болью. Серега смотрел на неё с мольбой и укором.

Первым побуждением девушки было задернуть занавес. Вслед за материей, по ту сторону стекла, передвигался и Сережа, продолжая заглядывать Лене в глаза, как пес, просящий бросить ему кость.