Призрачное счастье

— Тут переборчик, барышня, — остановил ее Артем.

— Ладно, не зять, а почти зять, — уступила Диана.

— И тут двадцать два.

— А на друга согласишься? — жалобно спросила Диана.

— Я соглашусь на роль человека, которому пока негде жить, он должен позаботиться о себе и устроиться где-то на ночь.

— Я попрошу папу, чтобы разрешил тебе здесь остаться.

— Он у тебя не сумасшедший?

— Надеюсь, нет. Хотя все писатели — люди со странностями.

А про это откуда знаешь?

— Ну, нормальные люди книжки читают, а не пишут.

— Если не сумасшедший, тогда нечего и просить. Я — к байкерам, приютят.

Диана обиделась:

— Ты не к байкерам идешь, ты от меня уходишь.

Доминика все разглядывала Ритку, та ей неожиданно понравилась.

— Спасибо, что спасла меня.

— Спасибо — не булькает. И потом, меня же изнасиловали без моего согласия, я никогда бы не согласилась. Я вообще уколов с детства боюсь. Кстати, как прошло ваше похмелье? — поинтересовалась Ритка.

— Похмелье? — удивилась Доминика.

— Да я накануне переливания малость перебрала. Повод был: день рождения Нинки из мясного. Да, а потом я получила неприятное известие с родины. Расстроилась. В общем, причины надраться были веские.

— Я хочу что-нибудь для тебя сделать.

Ритка немного подумала и сообщила:

— Мне нужно сто пятнадцать долларов. Можно сто. А если честно, то и пятидесяти хватит. Я за квартиру должна, угол у бабки снимаю. Бабка вредная, ну да есть жилье, и ладно.

— А кто твои родители?

— Сирота я ж говорила, — напомнила Ритка. — Воспитывалась в детдоме, матери и отца не знала совсем. Сюда приехала искать работу. Кем только ни была… и ерунду какую-то прохожим на улице втюхивала, и на митинге провокатором работала — ну, скандал затеяла, хорошо заплатили, ничего не скажу, неделю можно было пропитаться… А самое прикольное — обезьян кормила!

— Каких обезьян? — удивилась Доминика.

— В зоопарке. Они такие интересные — совсем как люди. У них и детеныши похожи на человеческих детей. Если прислушаться, кричат все время: мама да мама. Я их из соски кормила.

— А почему ушла?

— Поругалась с начальством. Они корма зажиливали. А я нашла калькуляцию. Там и бананы были, и апельсины, а они моих мартышек кашей овсяной давили. Я такой скандал закатила, до сих пор помнят. Вообще-то с обезьянами проще, чем с людьми.

— Почему?

— Они хорошее отношение понимают, никогда не под ставят. Они меня за свою считали. Я вообще по жизни за справедливость. Ненавижу, когда хватают и тащат… Я что хотела… — Рита вдруг смутилась. — Вы про деньги не волнуйтесь.

Ваш муж уже со мной рассчитался. Я гут, конечно, шуму наделала, но впредь два раза подумают, кого хватать. Как говорила моя воспитательница — не буди лихо, пока оно тихо.

Сергей подпирал дверь Доминикиной палаты, и все удивленно на него оглядывались. Даже врача дежурного вызвали.

— А вы почему тут стоите? — поинтересовался тот.

— Я к жене донора привел.

— Калашникову? — ужаснулся врач.

— Я фамилии не знаю. Ритой зовут.

— А почему там так тихо? Что она с ней сделала?

Мужчины заглянули в палату, увидели, что Ритка мирно беседует с Доминикой.

— Что случилось, Виктор Степанович? — спросила Доминика.

— Иду, вижу, муж ваш под дверью стоит.

— Сергей, ты подслушивал? — удивилась Доминика.

— Нет, не в том смысле. Он мне сказал, что тут эта, Калашникова… Я и подумал, что это небезопасно. Что она с вами сделала?

Ритка вскочила:

— Я — не эта, понял?! Ты сам — это!

— У нас с Маргаритой все в порядке. Я прошу тебя, Сергей, привезти ко мне Амалию Станиславовну, срочно. Попроси ее от моего имени. А вы, доктор, разрешите, пожалуйста, Маргарите побыть здесь до приезда Амалии Станиславовны.

— Пожалуйста. Конечно.

— Спасибо.

Врач и Сергей тихо вышли, а Ритка с восхищением глазела на Доминику:

— Как вы их! Вот это хватка. Ты бы могла у нас в зоопарке работать. С тиграми. Они бы голоса твоего боялись и взгляда. Я попрошу вас…

Петик решил еще раз поговорить с Анжелой.

— Что, Ритка серьезно говорила о наездах?

— А то! Будет человек посреди сезона брать отпуск и срываться с работы, вместо того чтобы торговать и деньгу зашибать.

— Я вот что подумал. Если в следующий раз кто придет, дай мне знать и задержи до моего прихода. Я с ним по-своему разберусь.

— Хороший ты парень, Петик. Но, как говорилось в одном старом фильме, — не орел! Правда, Зямчик, правда, мой орленок? Знаешь, почему я до сих пор замуж не вышла?

— Почему? Ты баба видная, как на мой взгляд — на базаре самая красивая, — смутился Петр Иванович.

— А потому, что мы с Зямчиком очень переборчивые, нам с Зямчиком абы кто в спутники жизни не нужен. И мы с Зямчиком смотрим на вас на всех и видим, что выбирать-то особо не из кого. Штанов много, и в штанах много, а людей-то и нет.

— То есть? — не понял участковый.

— Есть с кем спать, да проснуться не с кем… Да… А ты сам подумал, что мне только что предложил?

— Не понял, ты о чем?

— Подойдет ко мне злоумышленник против Ритки, а ему: подожди, касатик, я сейчас Петика-участкового позову, чтобы он с тобой по-своему разобрался. Иди-ка ты лучше к своей Лидуське, ты ей и такой сгодишься.

— Ну что, убедилась, что твой Крокодил — не ментовский хвост. Давно бы уже прибежал, доложился. Глупая это была придумка с самого начала. Ничего ты от нее не выиграла. И вообще, не верю я тебе, Надежда, — кричал Самвел.

— А придется, — смеялась Косарева.

— Это тебе придется. Ответить и за себя, и за Крокодила твоего. Ты не рассчитывай от меня по-легкому свалить. Теперь ты у меня в заложниках. Пока со мной не расплатишься.

— Откуда у меня деньги?

— А вот это меня совсем не касается. Захочешь жить — вытряхнешь мне долг из своих защечных мешков. Можешь мне прямо сейчас сказать, где они. Я тебя и утруждать не стану, сам возьму.

— А изжога тебя не замучает? — разозлилась Надежда.

Самвел решился и позвонил участковому: