Призрачное счастье

Диана вернулась домой, в Радужное, что было полной неожиданностью для мамы. Анна Вадимовна сначала испугалась, что Диану обидели, но дочь ее успокоила, сообщив, что все в порядке, просто она соскучилась. Но поскольку Диана тут же засобиралась из дому, Анна поняла, что соскучилась дочь вовсе не по ней. Это было обидно, но… Диана помчалась в байкерский клуб к Артему. Артем опешил, когда увидел перед собой Диану.

— Не ожидал? Я знаю, почему ты сорвался домой. Ты обиделся на Доминику.

— С чего ты взяла?

— Мне папа сказал. Когда Доминика тебе заявила, что бандана в твоем возрасте — это диагноз, ты так странно на нее посмотрел.

Артем подумал и сказал:

— Ладно, юная леди, идите домой. Завтра утром я за тобой заеду, и мы отправимся обратно в город.

А Юрий Владимирович, не дождавшись звонка Дианы, позвонил ей по домашнему телефону:

— Здравствуйте. Это Шевчук вас беспокоит.

— Простите, кто? — не поняла Анна.

— Юрий Владимирович Шевчук… отец Дианы. Я беспокоюсь, Диана уехала и не позвонила до сих пор.

Анна замерла, потом тихо ответила:

— С ней все в порядке. Она здесь, в Радужном. Знаете, она ведь и мне не всегда звонит, когда исчезает.

— Очень хорошо… То есть, не то хорошо, что не звонит, а что я наконец знаю, что у нее все хорошо… Извините ради бога за невнятную речь. И спасибо. Спасибо… за дочь.

Анна Вадимовна схватилась за сердце, трубку продолжала держать возле уха, хоть там уже давно звучали гудки отбоя. Юрий Владимирович ужасно переволновался, вспомнил далекое прошлое, возбудился и… почувствовал себя счастливым.

А вот у Дианы с Артемом разговор получился нелегкий. Диане хотелось подольше погулять, Артем же решил отвезти ее домой.

— Диана, посмотри на часы. Ты помнишь, когда нам завтра вставать? Ты что, передумала ехать в город? Ди, нужно выспаться…

Диана обиделась:

— Тём, да хорош втирать? Я не въезжаю, ты, типа, сейчас придешь домой и спать завалишься?

— Диана, что это за лексикон? Знаешь, я не намерен перед тобой отчитываться, я уже не уверен, что надо ехать с тобой в город. Тебе, Яровая, что, очень хочется выглядеть вульгарной к грубой девицей?

— Тём, я неудачно пошутила? — изменила тон Диана. — Тёмочка, ну пожалуйста, ну хочешь, я сделаю все, как ты скажешь? Поступлю в институт, расширю кругозор, книжки начну читать. Да, ни дня без строчки! Ты не будешь меня стесняться?

— Ди, это — не для меня. Для тебя самой. Иначе — затея бесполезная. Неизвестно, кто пойдет с тобой по жизни…

— Очень даже хорошо известно? — уверенно сказала Диана.

— А я не пророк — мне неизвестно. Так что главное — не сопровождающее лицо, а чтобы ты умела сама ходить. Независимая и сильная. Чтобы тебе с самой собой было не скучно и перед собой не стыдно!

— Независимая и сильная… Как Доминика, что ли?

Артем задумался:

— Почему ты о ней вспомнила?

— С тех пор, как она ворвалась в мой дом…

— Диана, это — ее дом! — перебил Артем. — И это она думает, что ты в него ворвалась.

— Нет! Она просто вломилась в нашу жизнь! И с тех пор ты сильно переменился. Я ее ненавижу! — закричала Диана.

Чем бы закончился разговор — непонятно, но тут к ним подошла улыбающаяся Анна Вадимовна.

— Привет, дети! Что стоите на улице? Не наговорились еще? Приглашаю в дом. Блинчиков поедим. С грибами! Артем отказался:

— Спасибо, Анна Вадимовна, мне уже пора ехать.

— Понимаешь, мамочка, у Артема строгий режим. У него, как в такси: минута простоя но двойному тарифу. Тём, может, мы все-таки расплатимся с тобой блинчиками?

— А может, ему уже кто-то другой завтраки-обеды готовит? На любовь много сил уходит, да Артем? Ну, ну… Не разберешь вас, где шутите, а где серьезно… Идемте в дом… ты, Диана, перезвонишь отцу? Он беспокоится.

— С чего это ты взяла, что он беспокоится?

— Он мне звонил?

— Он? Тебе?

— Да, что здесь удивительного? Я всегда говорила: он порядочный и ответственный человек. Поэтому он за тебя и волнуется. Он поблагодарил меня. Так и сказал: «спасибо за дочь». так что, родная, это тебе спасибо, что ты нас представила в хорошем свете.

— Что ж, на этой высокой ноте я вас покину, — сказал Артем. — Спокойной ночи.

Диана проводила его тоскливым взглядом. Мать и дочь пошли домой.

— Мама, что ты сказала? А в кого это Артем влюбился? — спросила Диана.

— Очередная его шуточка. К твоему Артему еще поди привыкни. Вроде взрослый парень, а я иногда вообще не понимаю его. А может, так лучше, когда легче к жизни относишься? Он зашел к нам с Паяной и говорит: «Я полюбил другую». Дурацкая, по-моему, шутка.

— Что, зашел и с порога сделал такое признание? — в тихой истерике вопрошала Диана.

— Дианочка, а чего ты нервничаешь? Ну, не с порога, я не помню уже, как было. Что с тобой?

— Ты лучше скажи, что с тобой! Вся светишься, как лампочка в двести ватт! Стоило этому старому хрычу тебе позвонить…

Анна Вадимовна, неожиданно для самой себя, влепила Диане пощечину и тут же бросилась извиняться:

— Дианочка, деточка, прости меня! О господи, я сама не знаю, как рука поднялась…

Диана остолбенела:

— Ты… никогда… меня не била. Даже в детстве! И это все из-за мужика?!

— Прости меня, дочка. Ты пойми…

— А меня здесь кто-нибудь поймет? Или у вас каждый за себя? Вот ваша хваленая дружба и любовь, верность и доброта! Вот она — терпимость материнская! Вы все жестокие, только о себе думаете! А я?! А обо мне!

Диана рыдала, Анна пыталась ее успокоить, сама заплакала, так, рыдая, они побрели домой.

Крокодил немного осмотрелся в погребе, попытался выломать замок, просунув лом между косяком и дверью. Ничего у него не получилось, и он без сил упал не пол.

— Надька меня порешить задумала? — завыл он. — Жили-жили, и на тебе. За что, не знаете? А я знаю. Из-за денег… Она делиться не любит… Да с кем это я вообще разговариваю, с крысами, что ли? Ох, черт, как же голова раскалывается. За что ж ты меня так, Надя, а? Ну ничего, может, еще и расскажешь. Когда выйду. Ну вставай, вставай, Крокодил. Нужно выбираться. Никто тебя из этой могилы не вытащит. Пошли наверх. Там тебя кое-кто уже заждался.